Ричард Халл - Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник)
Я решил поговорить с ним на эту тему на следующее утро, сразу как пришел. Повесил шляпу, пальто и направился в его кабинет. Хотя насчет кабинета громко сказано. Наш офис занимает небольшое помещение, но мы все же сумели выделить каждому отдельную комнату. Вернее, комнатку, слово «шкаф», думаю, тут больше подходит. Барраклафа я застал, как обычно, в окружении кучи документов. Как это возможно – так тонуть в бумагах?
Увидев меня, он почему-то вздрогнул и отодвинул лист, исписанный цифрами, с которыми работал. Не понимаю, почему каждый норовит спрятать от меня цифры. Они для меня ничего не значат, это известно всем, включая Барраклафа, так что его поведение должно было сразу же вызвать у меня подозрение, будто за моей спиной происходит что-то не то. Но тогда я подумал, что просто прервал его работу. Славно, если бы это было так на самом деле, но Барраклаф большой мастер показухи и постоянно делает вид, что у него нет ни единой свободной секунды. Побольше наблюдательности мне бы не помешало. А то я, как обычно, хлопал ушами и упустил возможность более уверенно отстаивать свою точку зрения на собрании, которое собирался созвать.
Барраклафу мое предложение о собрании не понравилось. Он смотрел на меня, пожевывая кончики усов – неприятная привычка – и многозначительно поглядывая на кучу бумаг на столе. Должен признаться, я забыл, что сегодня ему нужно отправить месячный отчет.
– Николас, может, отложим это собрание денька на два? Понимаешь, сейчас я очень занят.
– Ты всегда занят. Твое усердие – это пример…
– А в чем, собственно, дело? – прервал он меня со вздохом. – Ты заговорил о собрании таким тоном, будто мы важные государственные деятели и будем обсуждать важные государственные дела. Надеюсь, нам не придется для этого снимать конференц-зал в отеле «Ритц-Карлтон».
Я не стал обращать внимание на его шутку.
– Назрел важный вопрос. Нам нужно собраться и поговорить.
Тут его прорвало. Он принялся цитировать закон, регулирующий деятельность акционерных обществ и компаний в стране. В частности, упирал на то, что по закону собрание в фирме можно провести, только заранее уведомив участников, за четырнадцать полных дней. Я не понимал, что такое полный день и чем он отличается от пустого, но спрашивать не стал. Однако высказал опасение, что, пока мы будем ждать две недели, фирма может развалиться.
Барраклаф улыбнулся:
– Ну мы все же не настолько связаны бюрократическими процедурами. Директора могут принимать решения в любое время, а поскольку у нас они же являются акционерами, то проблем нет.
– Ну и прекрасно, – согласился я. – Давай соберем совет директоров.
Барраклаф пожал плечами:
– Но ты же говорил об общем собрании.
– Общее собрание, совет директоров, какая разница?
– Что за причина, Николас?
Вот сейчас наступил момент, ради которого я и затеял разговор. Мне предстояло убедить его голосовать за исключение Спенсера из совета. Я замешкался на секунду, и как раз в эту секунду в комнату вошел Спенсер и лишил меня возможности спокойно поговорить с Барраклафом.
А тот, завидев его, тотчас выпалил:
– Николас хочет сегодня во второй половине дня провести заседание совета директоров.
– А почему не сейчас?
По правде говоря, реплика Спенсера сбила меня с толку. Я еще не успел как следует обдумать все, что собирался сказать, и надеялся, что Барраклаф поддержит предложение насчет второй половины дня. Он со скрытой тоской посмотрел на свои бумаги и, думаю, собирался настаивать на том, чтобы ему дали возможность поработать, но Спенсер его опередил:
– Во второй половине дня у тебя бумаг на столе не убавится, ты это сам хорошо знаешь. А у меня в три часа встреча, которая может занять остаток дня, и еще одна завтра. Так что сейчас или никогда или, по крайней мере, намного позднее. Так что давай, Николас.
Вот в такой обстановке мне пришлось начать. Без подготовки, без намека на официальность. Но я постарался. Заявил, что наш бизнес стоит на месте, доходы падают. Впрочем, это им было хорошо известно и без отсылок к бухгалтерии.
– А почему? – задал я риторический вопрос.
– Что ты хочешь услышать в ответ? – беспечно проговорил Спенсер. – Дай-ка лучше спичку.
Вот так он всегда, чуть что, старается увести разговор в сторону. К тому же спичек у меня не оказалось, так что возникла заминка, во время которой Спенсер попросил Томаса принести спички. Этот человек не успокоится, пока не заставит всех суетиться.
– И как могут у нас хорошо идти дела, – продолжил я, когда восстановилась тишина, – если сотрудников, в частности меня, постоянно отвлекают от важной работы. Совсем недавно на пустом месте возникла эта проблема с Грейстоуном…
– Грейфилдсом, – поправил меня Барраклаф.
– Хорошо, Грейфилдсом, какая разница. Эта консервная фабрика…
– Значит, стремление продвинуть наш бизнес называется «отрывать от дела», – проговорил Спенсер, деловито стряхивая пепел с сигареты. – Ну что ж, спасибо за науку.
– Нечего паясничать, – бросил я. – И это не продвижение бизнеса, а предложение выполнить работу для еще не существующего предприятия без всякой надежды на оплату.
– И что ты предлагаешь? – спросил Спенсер ледяным тоном.
Теперь, когда наступил решающий момент, я наконец совершенно успокоился и произнес медленно, как бы показывая, что пришел к этому после серьезных размышлений:
– Мне неприятно это говорить, но именно ты тормозишь работу нашего агентства, и потому я предлагаю исключить тебя из совета директоров.
Спенсер по-шутовски поклонился:
– А я позволю себе возразить. Мне твое предложение не нравится.
Я повернулся за поддержкой к Барраклафу и увидел, что он занимается расчетами, не обращая внимания на происходящее. Мне пришлось дважды его окликнуть.
Он раздраженно поднял голову:
– Ну вот, опять сбился, придется пересчитывать.
– Ты поддерживаешь мое предложение? – спросил я.
– Что еще за предложение? – невольно проговорил он, снова переключая внимание на бумаги.
Спенсер заулыбался. Ответ Барраклафа его почему-то рассмешил.
– А теперь позвольте мне внести встречное предложение – исключить из совета директоров Николаса. – Этот нахал не постеснялся при таких обстоятельствах назвать меня по имени. – Полагаю, Николасу мое предложение не понравится, так же как и мне его. Так что, Барраклаф, твой голос решающий. И нечего отмахиваться.
– Погодите! – воскликнул я. – Это мой голос решающий как председателя совета директоров. Так что объявляю предложение принятым.
– Чье предложение, Николас? Твое или мое?
– Тут вместо восьмерки напечатано четырнадцать, поэтому у меня не сходится, – задумчиво произнес Барраклаф. – Мисс Уиндэм становится такой невнимательной. – Он наконец поднял глаза. – Должен напомнить, что мы с самого начала договорились обойтись в «Агентстве» без председателя совета директоров, чтобы избежать подобных ситуаций.
– В таком случае предлагаю учредить в «Агентстве» пост председателя и назначить на эту должность меня, – проговорил я, отчаянно пытаясь изменить ситуацию в свою сторону.
Спенсер кивнул:
– С первой частью предложения согласен, а что касается второй, то прошу внести небольшие изменения. Председателем совета директоров должен быть я. Осталось только, чтобы Барраклаф выдвинул в председатели себя. – Он посмотрел на него: – Что скажешь?
Барраклаф насупился:
– Я думаю, все эти разговоры не имеют смысла. При учреждении «Агентства» мы все подписали договор, согласно которому, неважно, будет кто-то из нас в совете директоров или нет, все равно каждому положена треть прибыли. Если, конечно, будет что начислять. В связи с этим предлагаю дискуссию закрыть.
Спенсер посмотрел на меня:
– Наш друг шутник, но эта шутка, я думаю, самая удачная.
– Я вовсе не шучу, – обиженно произнес Барраклаф. – И в одном Латимер безусловно прав. Если вы не перестанете ссориться, ни о какой прибыли не может быть и речи. Мы просто-напросто вылетим в трубу. В этот трудный период желательно все вопросы решать мирно. Жаль, что вы не отдаете себе в этом отчет.
– Именно поэтому я и прошу меня поддержать, – не сдавался я. – «Агентству» обойдется дешевле платить Спенсеру его долю просто так, чем позволять выводить меня из душевного равновесия.
Удар попал в цель, и, хотя Спенсер делал вид, будто мои слова его развеселили, он прекрасно знал: ситуация обстоит именно так. А Барраклаф, на поддержку которого я все еще надеялся, вдруг встал из-за стола и уставился в окно, пока мы ждали. Я со смутной надеждой, а Спенсер с присущим ему оптимизмом и самомнением.
В конце концов последний участник нашего триумвирата наконец повернулся.
– Я голосую… – начал он и замолк. – Против каких-либо изменений.
Не скрою, его заявление меня разочаровало.
– А теперь, – продолжил он, – прошу вас, перестаньте. Особенно ты, Латимер. – Думаю, он выбрал меня, потому что с разумным человеком всегда приятнее иметь дело, хотя в его совете нуждался именно Спенсер. – Мы должны прекратить выяснять отношения друг с другом, и для начала призываю тебя еще раз подумать о рекламе для консервной фабрики. Мне кажется, с ними стоит попытаться установить контакт.
