Неизвестен Автор - Эпос о Гильгамеше

Идущему дальним путем мне не быть подобным,

Жаре и стуже не спалить чело мне?

Младший мой брат, гонитель онагров в степи,

пантер на просторах,

Энкиду,

младший мой брат, гонитель онагров в степи,

пантер на просторах,

С кем мы, встретившись вместе, поднимались в горы,

Вместе схвативши, Быка убили,

В кедровом лесу погубили Хумбабу,

Друг мой, которого так любил я,

С которым мы все труды делили,

Энкиду, друг мой, которого так любил я,

С которым мы все труды делили,

Его постигла судьба человека!

Шесть дней, семь ночей над ним я плакал,

Не предавая его могиле,

Не встанет ли друг мой в ответ на мой голос?

Пока в его нос не проникли черви!

Устрашился я смерти, не найти мне жизни!

Словно разбойник, брожу в пустыне:

Слово героя не дает мне покоя

Дальней дорогой бегу в пустыне:

Слово Энкиду, героя, не дает мне покоя

Дальним путем скитаюсь в пустыне:

Как же смолчу я, как успокоюсь?

Друг мой любимый стал землею!

Энкиду, друг мой любимый, стал землею!

Так же, как он, и я не лягу ль,

Чтоб не встать во веки веков?

Теперь же, хозяйка, тебя я встретил,

Смерти, что страшусь я, пусть не увижу!"

Хозяйка ему вещает, Гильгамешу:

"Гильгамеш! Куда ты стремишься?

Жизни, что ищешь, не найдешь ты!

Боги, когда создавали человека,

Смерть они определили человеку,

Жизнь в своих руках удержали.

Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,

Днем и ночью да будешь ты весел,

Праздник справляй ежедневно,

Днем и ночью играй и пляши ты!

Светлы да будут твои одежды,

Волосы чисты, водой омывайся,

Гляди, как дитя твою руку держит,

Своими объятьями радуй подругу

Только в этом дело человека!"

Гильгамеш ей вещает, хозяйке:

"Теперь, хозяйка, - где путь к Утнапишти?

Каков его признак,- дай его мне ты,

Дай же ты мне пути того признак:

Если возможно - переправлюсь морем,

Если нельзя - побегу пустыней!"

Хозяйка ему вещает, Гильгамешу:

"Никогда, Гильгамеш, не бывало переправы,

И не мог переправиться морем никто, здесь бывавший издревле,

Шамаш-герой переправится морем,

Кроме Шамаша, кто это может?

Трудна переправа, тяжела дорога,

Глубоки воды смерти, что ее преграждают.

А что, Гильгамеш, переправившись морем,

Вод смерти достигнув,- ты будешь делать?

Есть, Гильгамеш, Уршанаби, корабельщик Утнапишти,

У него есть идолы, в лесу он ловит змея;

Найди его и с ним повидайся,

Если возможно - с ним переправься,

Если нельзя, то вспять обратися".

Гильгамеш, как услышал эти речи,

Боевой топор он поднял рукою,

Выхватил из-за пояса меч свой,

Меж деревьев углубился в заросль,

Словно копье упал между ними,

Идолов разбил, во внезапном буйстве,

Змея волшебного нашел среды леса,

Удушил его своими руками.

Когда же Гильгамеш насытился буйством,

В его груди успокоилась ярость,

Сказал он в своем сердце: "Не найти мне лодки!

Как одолев воды смерти,

Как переправлюсь чрез широкое море?"

Гильгамеш удержал свое буйство,

Из леса вышел, к Реке спустился.

По водам Уршанаби плыл на лодке,

Лодку к берегу он направил.

Гильгамеш ему вещает, корабельщику Уршанаби:

"Теперь, Уршанаби,- где путь к Утнапишти?

Каков его признак - дай его мне ты!

Дай же ты мне пути того признак:

Если возможно - переправлюсь морем,

Если нельзя - побегу пустыней!"

Уршанаби ему вещает, Гильгамешу:

"Идолы те, Гильгамеш, мне оберегом были,

Чтобы я не прикоснулся к водам смерти;

В ярости твоей ты идолы разрушил,

Без тех идолов тебя переправить трудно,

Возьми, Гильгамеш, топор в свою руку,

Углубися в лес, наруби шестов там,

Сто двадцать шестов по пятнадцати сажен,

Осмоли, сделай лопасти и мне принеси их".

Гильгамеш, услышав зти речи,

Боевой топор он поднял рукою,

Выхватил из-за пояса меч свой,

Углубился в лес, нарубил шестов там,

Сто двадцать шестов по пятнадцати сажен,

Осмолил, сделал лопасти, к нему принес их.

Гильгамеш и Уршанаби шагнули в лодку,

Столкнули лодку на волны и на ней поплыли.

Путь шести недель за три дня совершили,

И вступил Уршанаби в воды смерти.

Уршанаби ему вещает, Гильгамешу:

"Отстранись, Гильгамеш, и шест возьми ты.

Воды смерти рукою не тронь, берегися!

Второй, третий и четвертый, Гильгамеш, возьми ты,

Пятый, шестой и седьмой, Гильгамеш, возьми ты,

Восьмой, девятый и десятый, Гильгамеш, возьми ты,

Одиннадцатый и двенадцатый, Гильгамеш, возьми ты",

На сто двадцатом кончились шесты у Гильгамеша,

И развязал он препоясанье чресел,

Скинул Гильгамеш одежду, ее развернул он.

Как парус, ее руками поднял.

Утнапишти издали их увидел,

Помыслив, сердцу своему вещает,

Сам с собою совет он держит:

"Почему это идолы на ладье разбиты,

И плывет на ней не ее хозяин?

Тот, кто подходит, не мой человек он,

И справа гляжу я, и слева гляжу я,

Я гляжу на него - узнать не могу я,

Я гляжу на него - и понять не могу я,

Я гляжу на него - и на ведаю, кто он."

Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:

"Я же, чтоб дойти до дальнего Утнапишти:

Чтоб увидеть того, о ком ходит преданье,

Я скитался долго, обошел все страны,

Я взбирался на трудные горы,

Через все моря я переправлялся,

Сладким сном не утолял свои очи,

Мучил себя непрерывным бденьем,

Плоть свою я наполнил тоскою,

Не дойдя до хозяйки богов, сносил я одежду,

Убивал я медведей, гиен, львов, барсов и тигров,

Оленей и серн, скот и тварь степную,

Ел их мясо, их шкурой ублажал свое тело;

При виде меня хозяйка заперла двери,

Смолой и киром обмазал шесты я,

Когда плыл на ладье, не тронул воды я,

Да найду я жизнь, которую ищу я!"

Утнапишти ему вещает, Гильгамешу:

"Почему, Гильгамеш, ты исполнен тоскою?

Потому ль, что плоть богов и людей в твоем теле,

Потому ль, что отец и мать тебя создали смертным?

Ты узнал ли,- когда-то для смертного Гильгамеша

Было ль в собранье богов поставлено кресло?

Даны вму, смертному, пределы:

Люди - как пахтанье, боги - как масло,

Человеки и боги - как мякина и пшеница!

Поспешил ты шкурою, Гильгамеш, облечься,

И что царскую перевязь, ее ты носишь,

Потому что - нет у меня для тебя ответа,

Слова совета нет для тебя никакого!

Ярая смерть не щадит человека:

Разве навеки мы строим домы?

Разве навеки ставим печати?

Разве навеки делятся братья?

Разве навеки ненависть в людях?

Разве навеки река несет полые воды?

Стрекозой навсегда ль обернется личинка?

Взора, что вынес бы взоры Солнца,

С давних времен еще не бывало:

Пленный и мертвый друг с другом схожи

Не смерти ли образ они являют?

Человек ли владыка? Когда Эллиль благословит их,

То сбираются Ануннаки, великие боги,

Мамет1, создавшая судьбы, судьбу с ними вместе судит:

Они смерть и жизнь определили,

Не поведали смертного часа,

А поведали: жить живому!"

1.Мамет - древнейшая богиня-мать.

-----------------

ТАБЛИЦА 11

Гильгамеш ему вещает, дальнему Утнапишти:

"Гляжу на тебя я, Утнапишти,

Не чуден ты ростом - таков, как и я, ты,

И сам ты не чуден - таков, как и я, ты.

Не страшно мне с тобою сразиться;

Отдыхая, и ты на спину ложишься

Скажи, как ты, выжив, в собранье богов был принят и жизнь обрел в нем?"

Утнапишти ему вещает, Гильгамешу

"Я открою, Гильгамеш, сокровенное слово

И тайну богов тебе расскажу я.

Шуриппак, город, который ты знаешь,

Что лежит на бреге Евфрата,

Этот город древен, близки к нему боги.

Богов великих потоп устроить склонило их сердце.

Совещались отец их Ану, Эллиль, герой, их советник,

Их гонец Нинурта, их мираб Эннуги1.

Светлоокий Эа с ними вместе клялся,

Но хижине он их слово поведал:

"Хижина, хижина! Стенка, стенка!

Слушай, хижина! Стенка, запомни!

Шуриппакиец, сын Убар-Туту,

Снеси жилище, построй корабль,

Покинь изобилье, заботься о жизни,

Богатство презри, спасай свою душу!

На свой корабль погрузи все живое.

Тот корабль, который ты построишь,

Очертаньем да будет четырехуголен,

Равны да будут ширина с длиною,

Как Океан, покрой его кровлей!"

Я понял и вещаю Эа, владыке:

"То слово, владыка, что ты мне молвил,

Почтить я должен, все так и исполню.

Что ж ответить мне граду - народу и старцам?"

Эа уста открыл и молвит,

Мне, рабу своему, он вещает:

"А ты такую им речь промолви:

"Я знаю, Эллиль меня ненавидит,

Не буду я больше жить в вашем граде,

От почвы Эллиля стопы отвращу я.

Спущусь к Океану, к владыке Эа!

А над вами дождь прольет он обильно,