Николай Хайтов - Дракон
- Стрела может и не попасть! - вмешался в спор старейшина по имени Варадин. Он ненавидел Зверолова с тех пор, как вытащил ему из ноги стрелу, а Зверолов ничем не заплатил за услугу. - Это смотря чья рука пошлёт её! - насмешливо покосился на него охотник. И хвастливо добавил: - Стрела, пущенная рукой Зверолова, ещё никогда не пролетала мимо цели! - А чем, собственно, плох перец? - спросил Калота, которому хитроумный замысел Колуна пришёлся по душе. - Тем, что от перца глаз дракона только заслезится, а не ослепнет, уверенно заявил Зверолов. - Если заслезится, значит, дракон перестанет видеть! - стоял на своём Калота. - Да нет, слезы зрению не помеха! - не уступал Зверолов, хотя обычно остерегался перечить боярину. - Чушь! Если у него хлынут слезы, ничего он видеть не будет. На что хочешь спорю! - расхрабрился Варадин, убедившись в том, что боярин на его стороне.
Мало-помалу в спор втянулась вся площадь. Одни говорили, что дракон может и слезы лить и видеть, другие - что не может. Слова перешли в крики, крики - в вопли, вопли - в махание рук, а там уж заработали кулаки, и началась такая катавасия, что боярин рассвирепел. - Тихо вы, олухи безмозглые! - рявкнул он. - Ваше дело помалкивать, старейшины без вас разберутся! Иначе для чего мне старейшины? Ну-ка, советники мои, пораскиньте мозгами и скажите, может дракон видеть, когда у него из глаз слезы льются? Не успели старейшины открыть рот, как ужасающий рёв снова потряс всю округу. Люди на площади в испуге прижались друг к другу. Боярин, старейшины и военачальники попрятались за зубцами башни и зажали уши, чтобы не слышать несмолкающего рёва, такого страшного, будто с дракона живьём сдирали шкуру. Увы! В пещере происходили дела куда ужаснее! Там погибал не дракон, там гибли дровосеки! Как это случилось? Замысел Колуна оказался плох либо дрогнула его дружина? Ни то, ни другое: дровосеки были людьми смелыми и верными, а замысел их воеводы хитёр и хорош. И всё бы, наверно, произошло так, как было задумано, если бы в решающую минуту не сплоховал дровосек по прозвищу Заячья Губа. Как вы помните, ему следовало дожидаться дракона на уступе скалы над самым входом в пещеру и оттуда дунуть перцем в единственный глаз чудища. Прекрасно. Но когда дракон, привлечённый ослиным рёвом, высунул голову, у Заячьей Губы затряслись руки, и перец попал дракону не в глаз, а в нос, в огромные его ноздри! Вот тут-то и стряслась беда: дракон чихнул! Залёгших в засаде дровосеков подхватило словно вихрем и понесло к обрыву. Дракон чихнул ещё раз и ещё, так что рухнули в пропасть даже те, кто попрятался за валунами или в дальнем кустарнике. Люди, деревья, камни, топоры - всё смешалось в одну лавину, а дракон, продолжая чихать и реветь, в ярости дробил хвостом скалы, и на дровосеков низвергался каменный поток. Однако Колун не потерял присутствия духа. С горсткой самых отчаянных храбрецов он всё же проник в пещеру, чтобы убить дракона либо с оружием в руках пасть в бою. Громоподобное "апчхи" снова отбросило дровосеков назад. Убедившись, что все их усилия напрасны, они отступили на соседнюю поляну. Там уже был кое-кто из их уцелевших товарищей. При виде Заячьей Губы Колун даже затрясся от злобы: - На куски разрублю тебя! Трус! Размазня! Предатель! - Я... я... п-п-промахнулся!.. - оправдывался тот, заикаясь. - Оставь его, - увещевали дровосеки своего разъярённого вожака. - Пускай живёт! Пускай позором расплачивается за свою трусость. Эта плата подороже, чем смерть! - Да мне-то как теперь быть? - сокрушался Колун. - Как снести насмешки Зверолова? - Скажи спасибо, что дракон чихнул и нас отбросило от пещеры, не то верная бы гибель! - утешал Колуна дровосек, у которого была сломана рука. - У него из ноздрей вылетало пламя! Мне усы спалило! Видали? Будь он трижды проклят, этот дракон! - горевал об усах другой дровосек, не замечая, что ранен в голову. - Усы-то вырастут, а вот дракона врасплох застать нам никогда больше не удастся! - не мог успокоиться Колун. - Никогда! Ох, и поиздевается надо мной Зверолов! Нет, лучше смерть! Зарубите меня! - Чем друг друга рубить, лучше Зверолову башку снести, если он посмеет насмешки строить, - сказал молодой дровосек, у которого был рассечен лоб, а рубаха разодрана в клочья. - Твоя правда! Это куда лучше! - согласился Колун. Мрачно сверкнув глазами, он топнул ногой и скомандовал: - Вперёд! Домой шагом марш! Близился полдень, когда вереница прихрамывающих, стонущих и охающих людей подошла к селению. Впереди шагал Колун в разодранной до пояса рубахе, весь в синяках и кровоподтёках, но с дерзким взглядом и гордо вздёрнутой головой. На площади у крепостных ворот дровосеки остановились. Поняв по их виду, что произошло, Калота разразился бранью и упрёками: - Скоты! Негодяи! Удрали? Струсил Колун-хвастун? - Не удрали мы, твоя милость, - попробовал втолковать ему Колун. - Сдуло нас, как ураганом. - А ума не хватило набить в карманы камней, чтобы стать потяжелее? Похвалялись ведь, что вы похитрей пастухов! - не унимался Калота. - Пошёл бы ты сам на дракона, твоя милость! У тебя небось войско есть, стражники да слуги! - разозлился Колун и, дерзко выпрямившись, крепче сжал в руке топор, готовый достойно встретить любой удар или обиду. - А крепость, болван? Кто будет крепость мою оборонять от таких, как ты, с издёвкой спросил Калота, - если я пойду на дракона с войском и слугами? - Давно бы нам снести эту проклятую крепость - да тебе на голову! Взбешённый Колун погрозил боярину топором. - Давно бы! - Бунтовщик! Вяжите его! - завопил Калота. Стражники кинулись к Колуну, но дровосеки заслонили его, давая понять, что не дадут своего вожака в обиду. Оценив положение, Гузка шепнул Калоте: - Что ты делаешь, боярин! Разве сейчас время? Не зли мужиков, они и так обозлённые из-за дракона, того и гляди, бунт поднимут. Надо с ними пока помягче. - Коли так, я удаляюсь в свой замок! - побагровел от злости Калота. Пускай мужики сами выпутываются как знают! Пускай попробуют пожить без боярина, твари неблагодарные! Гузка дёргал его за рукав, чтобы он говорил потише, но разгневанный боярин не мог утихомириться. - Скатертью дорожка! Больно ты нам нужен! - раздались голоса. Толпа угрожающе загудела. Гузка шепотком да под локоток всё-таки увёл Калоту. Военачальники последовали за своим повелителем, а старейшины, по совету всё того же хитрого Гузки, остались наблюдать за ходом событий. После ухода боярина шум на площади стал громче прежнего. - Боярин схоронился в крепости, ему всё трын-трава! - кричал Козёл. - Он там годами отсиживаться может, потому подвалы у него набиты и вяленым мясом, и зерном, и бочонками вина. А вот нам как быть, если дракон сюда двинется? Мы-то куда спрячемся? - Подадимся выше, в горы, - сказал тот дровосек, у которого был рассечен лоб. - Куда это? К орлам поближе? А воду где брать будем? Хлеб? - язвительно спросил Двухбородый и решительно заявил: - Нет! Либо мы, либо дракон! - Подожжём лес, - предложил кто-то. - Дракон и погибнет. - А что мы, углежоги, делать будем, если весь лес сгорит? - поднялся старый углежог, чёрный и весь в морщинах. - А мы, охотники? - Козопасы тоже не согласны! Козу золой не накормишь! - раздались другие голоса. Тогда шагнул вперёд один каменщик: - Давайте завалим пещеру камнями. Дракон и задохнётся! - Да он одним взмахом хвоста скалы рушит, а ты его замуровать думаешь! оборвал каменщика кто-то из дровосеков. - Тихо, вы! - цыкнул на спорящих Гузка. - От имени боярского совета предлагаю заключить с чудищем мир. - Мир?! - понеслись отовсюду удивлённые возгласы. - Да, мир! - повторил Гузка. - Это самое разумное. Будем кормить дракона, и тогда он не причинит нам вреда. Из каждых десяти коз одну - дракону, из каждых двадцати коров - одну ему же... Как боярину! - Выходит, нам теперь уже не одного, а двух бояр кормить? - негодующе закричал Колун, ещё не забывший обиды. - Двух чудищ! - поправил его Козёл. Толпа зашевелилась, поднялся ропот, гул, но Зверолов замахал своей лисьей шапкой, шум стихнул, и Главный Охотник громко, чтобы его услыхал и боярин, крикнул: - Люди! Чем сжигать лес, лучше в самом деле заключить с драконом мир! Это говорит вам не кто-нибудь, а я, Зверолов, у которого на теле десять ран от кабаньих клыков, три - от медвежьих и с десяток - от волчьих... - Жаль, они тебя совсем не задрали! - разозлился Козёл. - Люди, это он к боярину подъезжает, чтобы тот назначил его капитаном стрелков! А о том не думает, где нам взять столько коз и коров, чтобы обоих драконов прокормить! Козёл был прав, но охотники шумно поддержали Зверолова, а Гузке только того и было нужно. - Вот это умные речи! - снова вступил он в разговор; - От имени боярина предлагаю послать гонца, спросить у дракона, согласен ли он, и дело с концом! Будем жить да поживать в мире и покое. - Кто пойдёт? - обвёл толпу взглядом Варадин. Все молчали. Одни боялись идти к дракону, другие не хотели заключать с ним мир. - Кто пойдёт? - спросил Гузка. - Пускай идёт кто-нибудь из старейшин! Они поумней нас, им и идти! - крикнул Двухбородый, подмигнув односельчанам. - Для этого дела ума не требуется! Были бы ноги да здоровая глотка, чтобы дракон издали услыхал. Вон у Волопаса голос зычный, он пускай и пойдёт, неожиданно предложил Гузка. Толпа расступилась, и перед Гузкой предстал парень с короткой толстой шеей и туповатым лицом. - Ну-ка, крикни, - приказал ему Гузка. - Послушаем, умеешь ты кричать или нет. - Эхе-хе-хо-х о-о-о-о-о! - рявкнул Волопас, не ожидая дальнейших приглашений. - Эхе-хе-хо-хо-о-о-о! - повторил он, но и первый возглас убедил всех, что другой такой глотки не сыскать во всей округе. - Хватит, хватит! - взмолился Гузка, зажимая уши. - Ступай спроси у дракона, согласен ли он жить с нами в мире. Только осторожней, в пещеру не входи! Сверху окликни его, со скалы, что по другую сторону ущелья. Спроси, чего ему надо. Какую он с нас возьмёт дань. Понял? - Ага, - кивнул Волопас, подвязал покрепче свои царвули1 и с важным видом отправился вести переговоры с чудищем.
