Кёко Хаяси - Шествие в пасмурный день
Сэцуко была глубоко тронута чуткостью Савабэ, заметившего ее состояние. Она и в самом деле последние дни чувствовала себя неважно. Видимо, из-за высокой температуры. К тому же сказалась поездка в префектуру Гумма, к Сёити Вакуи. Она ездила туда без ночевки и обернулась за один день. «И все же хорошо, что я решилась съездить», — подумала Сэцуко. Серую тетрадь, которую подарила ей Наоми, она держала в вещевом мешке, с которым не расставалась. А вот две тетради со сделанным матерью Наоми переводом последней части «Семьи Тибо» она обычно клала на свой письменный стол рядом с книгами. Если бы она тогда не встретилась с Сёити и не передала их ему на хранение, сгорели бы они вместе с домом во время сегодняшней бомбежки. «Ты слышишь меня, Наоми? — мысленно обращалась она к девушке. — Я не имею права держать у себя эти тетради, и именно Вакуи достоин того, чтобы их сохранить. Тем более что он хорошо знал твоего отца». Прошло почти два месяца с тех пор, как Наоми и ее мать сгорели в своем доме во время бомбежки. И если есть еще на свете человек, способный оценить любовь к людям, которой автор «Семьи Тибо» наделил Жака, и воспринять мечты, заключенные в этих тетрадях, то этот человек — Сёити Вакуи.
Невзирая на температуру и болезнь, Сэцуко каждый день продолжала ходить на работу, и чем хуже она себя чувствовала, тем большее беспокойство вызывало у нее состояние здоровья Сёити Вакуи. Сэцуко хорошо помнила, как тогда вечером, тяжело опираясь на палку, он проводил ее до самых ворот храма, как, утирая выступивший на лбу пот и пытаясь унять мучивший его кашель, Сёити, посмеиваясь над собой, сказал: «Это противоречит моим принципам — провожать вас ценою сокращения собственной жизни…»
Дорога до Йокохамы была неблизкой, и притомившаяся Сэцуко уже не понимала, где она бредет. Лишь тянувшиеся вдоль дороги зеленые рощи, готовые к посадке риса поля да слегка тронутые золотом колосья пшеницы радовали глаз. Видневшиеся кое-где крестьянские дома были целы. Наверно, бомбежке подвергся лишь сам город Йокохама.
Первой от колонны отделилась группа девушек, направлявшихся в сторону Цуруми. Они молча помахали руками, прощаясь с остальными, и ушли. «С кем-то из них, наверно, уже не суждено встретиться», — подумала Сэцуко и вдруг почувствовала, насколько все они ей дороги — даже те, с кем она вовсе не была знакома. Придет ли кто-либо из них завтра на завод?
Вскоре стали попадаться навстречу первые погорельцы. Старик в защитного цвета одежде тащил двухколесную тележку с вещами, которую сзади подталкивала женщина с грудным младенцем за спиной. Среди груды одеял и подушек лежала маленькая девочка, привлекавшая взгляды прохожих неестественно красными щечками. Девочка крепко спала. Одного взгляда на ее покрытое потом личико с прилипшими ко лбу мокрыми волосами и на привязанные к бортику тележки сандалии с оторванными ремешками было достаточно,чтобы понять, какой долгий путь пришлось проделать этому ребенку, прежде чем жара и усталость сморили ее. Внезапно шедшая рядом с Сэцуко Хаяси судорожно всхлипнула и закрыла лицо руками. «Что с тобой?» — спросила Сэцуко. «Я подумала о матери и младших сестрах», — уже не сдерживая слез, прошептала Хаяси. После встречи с погорельцами тревога девушек возросла еще больше. По мере приближения к Йокохаме становилось все меньше людей, тащивших на тележках свой скарб, теперь почти все погорельцы шли только с вещевыми мешками. Видимо, им в последний момент удалось захватить лишь самое необходимое. «Сколько лет твоим сестрам?» — спросила Сэцуко. «Одной пять, другой два. Младших братьев эвакуировали со школой в префектуру Тотиги. Отец уехал в командировку на остров Хайнань. У матери больное сердце. После того как родилась младшая, она почти не встает с постели»,— ответила Хаяси, и снова слезы хлынули ручьем у нее из глаз. «Оидзуми, как ты думаешь, может быть, обойдется? Только бы они дождались меня», — сказала Хаяси, утирая слезы. «Но чем сможет она помочь больной матери и двум малолетним сестрам, даже если им повезло и они уцелели?» — подумала Сэцуко.
Когда подошли к Огути, старший колонны собрал всех на пустыре и объявил пятнадцатиминутную передышку. Сюда уже доносился запах гари. Сэцуко устало опустилась на траву и внезапно почувствовала сильный озноб. Она закрыла глаза, и ей показалось, будто вокруг колеблются языки зеленого пламени. Ей почудилось, что снова она слышит голос Савабэ: «Держись и ни в коем случае не отставай от колонны!» — «Спасибо, со мной все в порядке», — беззвучно прошептала она в ответ. Старший колонны поднялся и объявил: «Скорамы вступим в зону, подвергшуюся бомбежке. Внимательно глядите себе под ноги. Возьмитесь за руки и старайтесь не отставать от идущих впереди. Каждый, кто будет покидать колонну, должен предупредить соседа. Итак, вперед — и не теряйте присутствия духа». Сэцуко сжала руку Хаяси и по тому, как холодна была рука подруги, поняла, что у нее самой поднялась температура.
Не доходя до Огути, от колонны отделились девушки, проживавшие в районе Коясу. Наконец колонна вступила в Йокохаму, над которой стояло огромное облако дыма. Воздух был черен от гари — трудно было даже понять, день сейчас или ночь. Внезапно девушка, шедшая в первом ряду, дико вскрикнула и остановилась. Колонна смешалась, задние напирали на шедших впереди. Девушка чуть не наступила на труп седой старухи, лежавший прямо на дороге. Колонна взяла влево, оставив труп далеко в стороне. Проходя мимо, девушки испуганно отворачивали лица. Но спустя четверть часа трупов стало так много, что никто уже не отводил глаз. Теперь все старались глядеть себе под ноги, чтобы ненароком не наступить на обгоревшие останки людей. Наконец они увидели то, что еще сегодня утром было городом. Сейчас перед ними — насколько хватал глаз — простирались свинцово-серые руины, едва освещенные пробивавшимися сквозь облако дыма лучами солнца. «Прощай, Оидзуми, мой дом рядом», — сказала Хаяси, крепко сжала руку Сэцуко и, не оглядываясь, покинула колонну. «Не падай духом!» — крикнула ей вслед Сэцуко, понимая всю бессмысленность своих слое. Дом Хаяси, вне всякого сомнения, сгорел, и разве могли спастись ее больная мать и малолетние сестры, если даже здоровые и сильные мужчины не смогли избежать смерти. Где уж тут не падать духом! Пока рядом была Хаяси, Сэцуко опиралась о ее руку, а теперь на нее сразу же навалилась такая усталость, что ноги перестали повиноваться. Она прошла еще несколько шагов, споткнулась о камень и упала. Откуда-то появился Окамото и помог ей подняться. «Мы миновали Восточную Канагаву, теперь уже близко, потерпите», — сказал он Сэцуко. «Благодарю вас, не беспокойтесь, я смогу идти сама». Рядом с Сэцуко шагала незнакомая девушка в очках. Сэцуко оглянулась. Позади никого не было. Пока она приходила в себя, задние уже обошли ее, и теперь она и Окамото замыкали колонну. Окамото крепко взял Сэцуко за руку, и у нее не хватило духу отказаться от помощи. «Держитесь, — подбадривал ее Окамото, — скоро дойдем до станции». «Скоро, скоро, — повторяла про себя Сэцуко, — но что там меня ожидает? Удалось ли матери спастись?»
Колонна вступила на мост Аоки и замерла. Отсюда уже была видна почти вся Йокохама. Но Йокохама ли это? Одни лишь дымящиеся развалины. Сэцуко с ужасом подумала о том, сколько же здесь исчезло с лица земли домов, сколько погибло людей — всего за несколько часов, — и застонала. Опираясь на руку Окамото, она стояла на мосту, не в силах сдвинуться с места, и слезы катились из ее глаз.
Милая Наоми!
То, что должно было случиться, свершилось…
По правде говоря, я однажды уже пережила воздушный налет. Это было в апреле, когда я только еще поступила в колледж Хатоно. В субботу я дежурила в колледже и позже обычного возвращалась домой с подругой, тоже дежурившей в тот день. Когда мы спускались с холма по тропинке, нас окликнул мужчина из отряда самообороны и сказал, чтобы мы немедленно шли в убежище. В ту же минуту мы услышали частые хлопки, вслед за которыми в небе появились белые облачка дыма. Мы с подругой спрятались под дерево. Помню, я еще сказала, что эта учебная тревога очень похожа на настоящую. Потом я с удивлением узнала, что тревога была не учебной: американские самолеты действительно сбросили бомбы, а наши зенитки отражали вражеский налет.
Но разве тот налет можно сравнить с тем, что постигло нас теперь! Однажды я услышала страшные слова: «Отныне вся Япония подвергнется бомбардировке, и погибнет все живое». Это сказал старший брат одного из друзей Хадзимэ. Тогда я не могла поверить, что это может случиться на самом деле. Теперь у меня такой уверенности нет. Поэтому именно сейчас я с особой силой почувствовала, как важно нам всем бороться до победного конца.
На днях пришел приказ об эвакуации всех жителей из соседних домов. И я с грустью подумала о том, что расстаюсь с девочками, с которыми дружила с самого детства. Но, видимо, все это делается в интересах родины, и, прощаясь, мы говорили друг другу: где бы мы ни были, наша жизнь принадлежит Японии.
