Джеймс Олдридж - Сын земли чужой: Пленённый чужой страной, Большая игра

— Он по-английски не понимает. Зато говорит по-немецки и по-японски. Я как-то спросил у него, не был ли он влюблен в какую-нибудь японочку, и он рассказал, что в Японии была такая писательница Мурасаки. Она писала книги, давным-давно. Николай уверяет, будто ни на одном языке нет ничего подобного. Просто чудо. Японские женщины, по его словам, владеют литературным даром куда лучше мужчин. Он бы с радостью женился на японке из какого-нибудь японского романа, если бы встретил такую. — Алексей весело расхохотался. — Бедный Николай. Надо помочь ему, Нина.

— А чем он занимается? — спросил Руперт. (Его заинтересовало, что делает в Арктике японовед.)

— Он ихтиолог, — пояснил Алексей. — Все понимает в рыбах, а в женщинах — ни бельмеса. Бедняга, — грустно повторил он. — А теперь он решил, что ни одна девушка на него и не взглянет, раз он так изуродован. Надо, чтобы он перестал думать о своей внешности. Все это пустяки, убеждаем мы его. При чем тут красота? Ты герой, вот что главное. Как-нибудь мы его все-таки обженим. Больше всего ему, конечно, хотелось бы жениться на моей Нине.

— Не болтай чепухи, Алексей, — оборвала его жена.

Алексей приподнялся и любовно усадил Нину на место Николая.

— Мне теперь лучше, — сказал он. — Не беспокойся ты обо мне. Вот подлечусь еще немного и нагряну к вам в Крым.

— Видите, — пожаловалась Руперту Нина и, повернувшись к Алексею, пригрозила: — Знаешь, если ты сорвешься с места, я просто возьму и уеду от тебя. Ей-богу.

— Вам нельзя переутомляться, — поддержал ее Руперт.

— Почему? — спросил Алексей. Он постучал себя ладонью по лбу. — Главное, чтобы голова была в порядке. Правда, Нина?..

Он был в отличном настроении и даже не пытался ковылять на своих непослушных ногах, доказывая себе, что ходит не хуже других, а спокойно рассказывал длинную историю про стадо гусей, которое напало в Сибири на самолет, пролетавший на небольшой высоте над птичьим базаром. Гуси заставили самолет приземлиться. Ей-богу, правда!

█

Если в движении Федор был похож на внезапно разжатую пружину, то в покое он больше любил наблюдать и слушать, был невозмутим и даже как-то неуклюж.

Но Руперт с самого начала заподозрил, что к нему приставили русскую разновидность Жавера — тайного агента, который будет ходить за ним по пятам и заглядывать ему через плечо. А что, если, подобно своему прототипу в «Отверженных» Гюго, он в один прекрасный день схватит Руперта?

На большом белом теплоходе, которым они плыли из Сочи в Ялту, Федор, удобно развалясь в кресле в каюте Руперта, почитывал роман Горького «Жизнь Матвея Кожемякина». Весь его багаж состоял из белого дождевика и черного чемоданчика. Нина с ним не ладила; казалось, оба они инстинктом угадывали, что никогда ни в чем не смогут прийти к согласию. Нина по малейшему поводу вступала с Федором в спор, он же обычно, высказав свое мнение, только молча и вежливо слушал, чем окончательно выводил ее из себя. Она звала его Федором Николаевичем и, чем больше сердилась, тем чаще Руперт слышал: «Федор Николаевич!» Обычно они говорили так быстро, что Руперт почти ничего не понимал.

На теплоходе Федор долго наблюдал за Роландом, прежде чем сделал попытку с ним заговорить. Потом он лениво выбрался из кресла и стал показывать мальчику фокусы с монетами и глотанием карандашей; научил его делать человечков из бумаги и писать свое имя по-русски задом наперед.

— Может, Руперт не хочет, чтобы мальчика учили фокусам, — сердито заметила Нина.

— Мальчишки обожают фокусы, — невозмутимо возразил Федор и сказал по-английски Роланду: — Зови меня «дядя Тедди».

— Ладно, — доверчиво ответил Роланд, чем немало удивил Руперта.

Федор говорил с Роландом по-английски, но отказывался говорить по-английски с Рупертом, узнав, что тот немного понимает по-русски.

«Постарайтесь совершить хотя бы одну поездку морем», — советовал адмирал Лилл, то же повторил и Колмен. И вот он плывет морем — но что толку? Берег, правда, недалеко, но его скрывает синяя дымка. Где уж тут разглядеть радиолокационные станции и антенны! Новороссийский порт, где они под вечер простояли несколько часов, производил опрятное впечатление, но в нем было довольно пусто. Подходы к порту, по-видимому, расчищались регулярно, фарватеры были достаточно глубоки даже для таких больших судов, как два танкера, стоявших на рейде. Десяток торпедных катеров в отличном состоянии выстроились у пристани, а неподалеку виднелись четыре совершенно одинаковых пароходика, с виду выносливых и прочных: у каждого из них на борту была надпись: «Спасательный».

— Что означает это слово? — спросил он, и Нина объяснила. В условиях современной войны, прикинул Руперт, достаточно одной или двух бомб, чтобы вывести такой порт из строя, и, посмеиваясь про себя, подумал: «Ну-ка, Тедди, попробуй угадать мои мысли». Не может ведь этот русский Жавер проникнуть к нему в мозг. «Хоть Тедди и готов к победе, тут он пасс», — заключил Руперт свои размышления.

Он решил принять вызов, который своим присутствием бросал ему Федор, — один вид этого спокойного человеке в кресле, совершенно не такого, как тогда, на реке, уже настораживал и тревожил Руперта. Что бы ни представлял собой Федор, он не мог быть тем, за кого его выдавала Нина: рядовым врачом, которому поручено заботиться, чтобы ни Руперт, ни Роланд не заболели, как Тэсс.

Впрочем, Федор был хорошим и ненавязчивым спутником; с Ниной он спорил, не горячась, хотя стоял на своем твердо. А перед тем, как они прибыли в Ялту, он спустился вниз и уговорил дежурного по камере хранения заранее выдать чемодан Руперта.

В тихий, знойный августовский день молодой Колмен обнаружил «героя англичанина» загорающим на крыше цементной насосной станции у края узкой полоски крымского пляжа. Рядом десяток местных ребят разложили костер и жарили рыбу, подстреленную из гарпунного ружья. Они вели между собой суровый мужской разговор.

Руперт с удовольствием глядел нс их смышленые, решительные лица и белокурые головы. Английское лицо Роланда, надо признать, тоже не было безвольным, но оно не дышало такой решимостью, как лица этих мальчишек из деревни на горе. Двое из них курили папиросы. Каждый раз, когда кто-нибудь украдкой пытался вытащить из огня кусок рыбы, остальные сердито на него прикрикивали и заставляли положить кусок обратно.

В этом кружке Роланду предоставлялись известные привилегии: ему разрешали брать рыбу из огня и есть ее, когда захочется, и он пользовался этим безо всякого стеснения.

Это был свой мальчишеский мирок, куда не давали доступа взрослым. Руперт повернулся и посмотрел на Нину и на Федора. Нине не нравилось, что мальчики курят. Федор пробовал нырять вместе с ребятами, пользуясь их самодельными масками и железными гарпунами, но лишь наглотался воды и бросил свою затею.

— Как только матерям не стыдно, что их дети курят! — негодовала Нина.

— Им некогда стыдиться, — возразил Федор, — они работают. А почему мальчишки должны быть ангелами? Я не нахожу в них ничего дурного.

— Вы хотели бы видеть таких ребят в вашей стране? — обратилась Нина к Руперту.

— Я хотел бы видеть таких ребят в любой стране, — ответил Руперт.

Нина всегда проявляла такое желание возиться с ребятами и командовать ими, что Руперт задумался, почему у нее нет собственных? В эту минуту он вдруг увидел Колмена — тот стоял в каких-нибудь двадцати шагах от него у самой воды, обливаясь потом в своем твидовом пиджаке.

— Здравствуйте, Колмен, — Руперт поспешно приподнялся.

— Здравствуйте, мистер Ройс.

Колмен подошел к ним неуверенно, словно нащупывая почву под ногами. Кинув искоса взгляд в сторону Федора и Нины, он впился цепкими глазами в Руперта.

Руперт представил своим спутникам Колмена, как знакомого английского студента из Москвы, а затем спросил у него с наигранным удивлением, что он здесь делает.

— Я приехал в Ялту с туристской группой, — объяснил Колмен. — Мы осматривали санаторий, и нам сообщили, что здесь отдыхает английский герой, вот я и пришел засвидетельствовать вам мое почтение. Но, к сожалению, я должен сразу же вас покинуть — меня ждут.

— Я вас провожу, — предложил Руперт.

Извинившись перед спутниками и прикрыв от солнца голову и плечи полотенцем, он пошел с Колменом по крутой каменистой тропинке.

— Так и думал, что, если не буду зевать, я вас где-нибудь здесь встречу, — сказал Колмен.

Он объяснил, что приехал на неделю в Ялту с группой иностранных студентов и что санаторий, расположенный в нескольких километрах от Ялты, — крайняя точка их маршрута. Колмен считал, что ему необходимо встретиться с Ройсом, чтобы его предостеречь.

— С неделю назад они задержали на Украине двух немцев, мужа и жену, — рассказал он. — Подробностей я не знаю, но они провалились на том, что пытались фотографировать. У них крупные неприятности. Я вспомнил, что не предупредил вас. Ради бога, никаких снимков, будьте осторожнее с фотоаппаратом!