Эжен Сю - Вечный жид
Честный Дюпон невольно с изумлением взглянул на появившегося странного господина. Его вид вовсе не вязался со строгими приказаниями и наставлениями о всяческом почете, предписанном управляющим княгини. Он даже не удержался и, еле скрывая изумление, спросил:
– С вами ли, господин Роден, я имею честь говорить?
– Да, месье!.. Вот вам еще письмо от управляющего княгини Сен-Дизье.
– Не угодно ли вам, месье, погреться у камина, пока я прочитаю письмо; сегодня ужасная погода, – хлопотал услужливый управляющий. – Не прикажете ли чего закусить?
– Благодарю вас, месье… весьма обязан… не хлопочите. Я должен через час уехать назад…
Пока Дюпон читал письмо, Роден с любопытством оглядывал комнату; часто по самому незначительному признаку, по какой-нибудь мелочи в обстановке ему удавалось составить мнение о хозяевах дома и их характере. Здесь это было сделать невозможно.
– Отлично, милостивый государь, – сказал Дюпон, прочитав письмо, – господин управляющий приказывает мне оказать вам все требуемые вами услуги… Я готов. Что прикажете?
– Мне многого не потребуется… я вас недолго буду затруднять…
– Помилуйте, месье… это для меня честь, а не труд…
– Ну, что вы говорите! Я знаю, как вы заняты. Достаточно войти в замок, чтобы по его порядку, по особенной чистоте понять вашу заботливость и усердие.
– Вы мне льстите, месье… мне совестно, право…
– Льстить! я… помилуйте! Подобная вещь и в голову не придет такому старому простаку, как я… Однако вернемся к делу. Имеется здесь комната под названием «зеленая комната»?
– Да, месье. Это был прежде кабинет графа де Кардовилля.
– Вы будете добры проводить меня туда?
– К несчастью, месье, это невозможно… После смерти графа и после снятия печатей в эту комнату сложили множество бумаг и заперли дверь на ключ, который был увезен доверенным лицом княгини в Париж.
– Ключи у меня, – сказал Роден, показывая два ключа, большой и маленький.
– А! тогда дело другое… Вы приехали взять бумаги?
– Да, некоторые из них… и, кроме того, небольшую шкатулку из кипариса с серебряным замком. Вы ее видали?
– Да, месье, очень часто на письменном столе графа. Она стоит на том бюро, ключ от которого у вас в руках…
– Значит, в соответствии с позволением княгини, вы не откажетесь провести меня в эту комнату?
– Пожалуйте… А как здоровье княгини?
– Слава Богу… она, по обыкновению, погружена в благочестие.
– А мадемуазель Адриенна?
– Увы! – подавленно и горестно вздохнул Роден.
– Неужели с доброй мадемуазель Адриенной случилось какое-нибудь несчастье?
– Что вы под этим подразумеваете?
– Ну, болезнь, что ли.
– К несчастью, она здорова… красива и здорова!..
– К несчастью! – повторил с изумлением управитель.
– Увы, да! Когда красота, здоровье и молодость соединены с таким непокорным и развращенным умом и характером, то лучше, если бы их не было!.. а то это лишний повод к погибели!.. Но, прошу вас… оставим этот разговор… поговорим о другом… мне слишком неприятна эта тема…
И Роден, взволнованным голосом произнеся эти слова, смахнул с глаз левой рукой несуществующую слезу.
Управитель слезы не видал, но движение заметил, а также слышал горестное волнение в голосе Родена… Он растрогался и продолжал:
– Простите меня за нескромное любопытство… я не знал…
– Нет, вы меня простите за неуместную, невольную чувствительность… Знаете, старики редко плачут… Но если бы вы видели отчаяние добрейшей княгини… а между тем она ведь ни в чем не виновата, кроме как в излишней доброте… и слабости к племяннице… в том, что недостаточно ее сдерживала… Но оставим этот разговор, милейший господин Дюпон…
После нескольких минут молчания, справившись со своим волнением, Роден сказал:
– Ну-с, я исполнил, значит, часть своего поручения, что касается «зеленой комнаты»; остается другая часть… Прежде чем я туда пойду, я должен вам напомнить об одной вещи, которую вы, быть может, давно забыли… Не помните ли вы, как здесь гостил лет пятнадцать или шестнадцать тому назад маркиз д'Эгриньи… гусарский полковник… стоявший с полком в Аббевиле?
– Как же! Такой красивый офицер! Я даже недавно говорил о нем с женой! Такой веселый… он всех здесь забавлял своими затеями… И как прекрасно он играл на сцене… особенно разных волокит и шалопаев… знаете в «Двух Эдмондах». Он просто всех уморил со смеху в роли пьяного солдата… И какой у него был чудный голос!.. Он пел здесь в «Джоконде» так, как, пожалуй, и в Париже не споют…
Роден, слушавший с любезной улыбкой Дюпона, сказал ему наконец:
– Вы, значит, знаете и то, что после-ужасной дуэли с бешеным бонапартистом, генералом Симоном, маркиз д'Эгриньи (у которого в данную минуту я имею честь быть личным секретарем) променял саблю на рясу и сделался духовным лицом?
– Как? Неужели?.. такой красивый полковник?
– Да, этот красавец-полковник, храбрый, благородный, богатый, пользовавшийся в свете громадным успехом, все бросил, чтобы надеть черную рясу. И, несмотря на свое знатное имя, свои связи, положение, славу красноречивого проповедника, он и через четырнадцать лет остался тем же, чем и был: бедным, простым священником… вместо того, чтобы сделаться архиепископом или кардиналом, как многие другие, не имеющие ни его заслуг, ни его добродетелей, – Роден рассказывал все это так благодушно и уверенно, факты говорили сами за себя, что Дюпон невольно воскликнул:
– Но ведь это совершенно бесподобно!..
– Что же тут особенного? Господи! – продолжал Роден с наивным видом. – Это абсолютно просто и понятно, когда знаешь, что за человек маркиз д'Эгриньи… Главное, впрочем, его качество – это никогда не забывать хороших людей, честных, верных и добросовестных… вот почему он вспомнил и о вас, господин Дюпон!
– Как? Господин маркиз удостоил…
– Три дня тому назад я получил от него письмо, где он говорит о вас.
– Значит, он теперь в Париже?
– Его там ждут со дня на день. Вот уже скоро три месяца, как он в Италии… за это время его поразило страшное несчастье: он потерял мать, умершую в одном из поместий княгини де Сен-Дизье.
– Боже мой!.. я и не знал!..
– Да, это для него тяжелое испытание, но надо уметь покоряться воле Провидения!
– По какому поводу господин маркиз оказал мне честь, упомянув обо мне?
– Сейчас я вам скажу… Во-первых, должен вас предупредить, что замок продан… Накануне моего отъезда из Парижа была подписана купчая…
– Ах, месье… вы вновь пробудили во мне тревогу!
– Как так?
– Да я боюсь, что новый владелец не захочет меня оставить управляющим.
– Видите, как славно, я ведь только что собирался с вами потолковать об этом месте…
– Неужели, месье? Разве так можно устроить?
– Конечно… Зная, как вами интересуется господин маркиз, я, конечно, употреблю все силы, чтобы оставить вас здесь… я сделаю все возможное…
– Ах, месье! как я вам благодарен… вот уж поистине сам Бог вас сюда привел!
– Вы мне льстите!.. Однако, должен вам сказать, обязан поставить одно условие… без которого я не смогу вам быть полезен…
– Помилуйте, я готов исполнить… прошу вас, говорите скорей…
– Особа, которой принадлежит теперь замок, некто госпожа де ла Сент-Коломб. Имя этой почтенной…
– Как, месье, так это она купила замок?.. госпожа де ла Сент-Коломб?
– Разве вы ее знаете?
– Да… она приезжала сюда с неделю тому назад осмотреть поместье… Моя жена утверждает, что эта дама принадлежит к высшему обществу… но, между нами сказать… судя по некоторым ее словечкам… я…
– Вы очень проницательны, господин Дюпон… Госпожа де ла Сент-Коломб знатной дамой сроду не бывала… Мне кажется, она просто была модисткой в Пале-Рояле[96]. Видите, я говорю вам вполне откровенно.
– Но она похвалялась, что ее постоянно посещали знатные и важные особы.
– Вероятно, чтобы заказать жене шляпку!.. Во всяком случае, она скопила большие деньги… и, будучи до сего времени, к несчастью, очень безразличной… или даже хуже того… к спасению своей души… в последнее время она, благодаря Богу, ступила на путь истинный… Это, конечно, не может не внушить к ней самого глубокого почтения, потому что ничего не может быть выше искреннего раскаяния… особо, если оно прочно… Но вот для укрепления ее на пути истинном нам и нужна ваша помощь, господин Дюпон!
– Моя помощь?.. Что же я могу сделать?..
– Многое. И вот каким образом. Как вам известно, в замке нет церкви… На совершенно равном от него расстоянии находятся два прихода… Госпожа де ла Сент-Коломб, желая сделать между ними выбор, конечно, обратится за советом к вам и к вашей жене как к местным старожилам…
– О! Совет немудрено дать! Лучше аббата Даникура человека на свете нет!
– Вот об этом-то и следует умолчать!
– Но как же?
– Напротив, надо всеми силами расхваливать священника из другого прихода, из Руавиля; необходимо, чтобы госпожа де ла Сент-Коломб избрала в духовники его…
