Прыжок в неизвестное. Парикмахер Тюрлюпэн - Лео Перуц

день терзал его страх, как бы не опоздать и не дать Соне увезти от него эту тетрадку. Весь день провел он в бешеной погоне за деньгами, которые бы помогли ему завладеть этой тетрадкой и уничтожить ее. Но деньги хитро и коварно прятались от него весь день. И теперь, вечером, когда он, упав духом и с пустыми руками, разбитый и побежденный, прокрался сюда, теперь эта тетрадь, предмет его ненависти и страха, валялась на полу, бумага без цены, которую он мог отшвырнуть в сторону ногой. Торжество его пришло само собой: он достиг того, чего желал весь день, – без труда, без борьбы он этого достиг, только потому, что руки его были спрятаны под накидкой.

Но вот, в довершение его победы, Соня приблизилась к нему. Это двойственное создание повлеклось к нему обратно потому, что он не цеплялся малодушно за свою жизнь, подобно Вайнеру, а взбесился ради нее и готов был совершить убийство.

– Пойдем, Стани! Уйдем отсюда, – сказала она тихо. – Да, ты был прав: он ничего не стоит. Пойдем отсюда, оставь этого труса!

Демба смотрел на Соню, испытывая чрезвычайное изумление. Какой дьявол подтолкнул его ради этой девушки весь день в исступлении носиться по улицам, лгать, воровать, просить милостыню? Она стояла перед ним, и он не видел в ней ничего, ничего, что могло бы сделать его радостным или печальным; она отдавалась ему, но он не чувствовал ничего: ни гордости, ни блаженного беспокойства обладания, ни страха утратить ее.

Он был ей пресыщен.

Что еще делать ему здесь? Чего ждать?

Он хотел уйти, но не мог. Любовь была мертва. Не умерла, о нет: околела, как больное, безобразное животное. Но ненависть жила, похоронить себя не давала, была сильна и велика и заставляла его довести до конца свою месть.

Оружие, которое он, как ему чудилось, держал в руке, сделало его своим рабом. Хмель власти его покорил, жажда убийства владела им и не выпускала его. Неужели ему уйти и подарить жизнь этим людям, чтобы они, чуть только он выйдет за дверь, опять принялись над ним издеваться и смеяться, как раньше? Нет, они не будут смеяться. Никто не выйдет живым из комнаты. Никто. И он представил себе, как с высоко поднятым револьвером станет перед этими тремя негодяями и начнет палить в их смертельно-бледные лица.

Он наклонился над столом.

– Теперь двадцать минут девятого. Я даю вам пять минут времени, господа, – сказал он, и голос его звучал ледяным холодом и такой страшной решимостью, что у него самого мороз пробежал по спине, так жутко было это мгновение. – Воспользуйтесь этим временем по своему усмотрению.

– Демба! Вы с ума сошли! Что вы собираетесь сделать? – закричал Хорват.

– У меня, в самом деле, нет больше времени, я очень сожалею, но меня ждут, – сказал Демба и тут же почувствовал досаду и раздражение от того, что у него так бестолково отнимали время. – Нет. Вы отсюда не выйдете. Назад! – приказал он. – Или я буду стрелять.

Все трое стояли окаменело и неподвижно. Пьяный не шутил. Перед заряженным револьвером не было спасения. Они стояли и не осмеливались пошевельнуться. Только пламя в газовых рожках жужжало, и тикали часы, и стрелки неумолимо подползали к цели.

Демба переводил взгляд с одного лица на другое, думал, кого уложить первым; нужно было торопиться, сейчас должен был раздаться бой часов, и он остановил свой выбор на Хорвате.

Хорват. Да. Он должен первым пасть. Демба его всегда терпеть не мог. Мысленно он затеял с Хорватом последнюю ссору. Как он задирает нос, этот нахал! «Элли дома?» Нет, Элли нет дома, но я здесь. Здравствуйте, господин Хорват, вы меня, вероятно, еще не заметили? Так, а теперь… Часы бьют…

Какой-то шум заставил Дембу насторожить слух. Послышались шаги, в комнату вошел кельнер. Демба обернулся.

– Хватайте его! – крикнул доктор Фурман и схватил Дембу за горло.

Глава XIX

– Я его держу!

– Держите крепко!

– Руки! Хватайте его за руки! – кричал кельнеру Вайнер.

– Пустите! – ревел Демба, вырываясь как бешеный из обхвативших его рук.

– Берегитесь! Он выстрелит!

– У него револьвер!

– Руку! Вайнер, хватай руку!

– Берегись!

Дембе удалось вырваться. Он во все стороны раздавал толчки и пинки и бросился к двери в ярости, бодаясь как бык, на кельнера.

– Держи! Держи!

– Держи!

– Доктор! Хватайте его за ноги!

– Пустите! – заорал вне себя Демба и лягнул ногой.

– Я ранен! – взвыл Вайнер и свалился на стул. Соня уже подскочила к Вайнеру.

– Георг! Что с тобой случилось? – крикнула она в испуге.

– Я ранен! Помогите! – стонал Вайнер.

– Куда? Ради бога!

Вся вражда была забыта, и Соня хлопотала, смертельно бледная от страха, вокруг хныкавшего Вайнера.

– Пустите! Я задыхаюсь! – хрипел Демба; кельнер обеими руками сжимал ему горло.

– Отнимите револьвер! – приказал доктор Фурман.

– Я держу его! Держу за руки! – торжествуя, закричал Хорват.

– Пустите! Вы поломаете мне руку! – захлебывался Демба, с багрово-красным лицом.

– Я держу револьвер.

– Берегитесь! Он заряжен!

– Осторожнее! Он выстрелит!

Последняя короткая отчаянная борьба. Демба вскрикнул. Хорват вывернул ему руки в суставах.

– Вот он! – И Хорват, торжествуя, вытащил из-под накидки руки Дембы, две жалкие, беспомощные, несчастные руки, прикованные цепью друг к другу.

На миг все обомлели.

Потом Дембе удалось вырваться.

Он дико повел глазами вокруг, тихо застонал, набрал воздуху в легкие и выбежал.

Несколько секунд слышно было, как он бежит, спотыкаясь в темноте о стулья, столы и пустые вешалки.

Потом хлопнула входная дверь, и наступила тишина.

Доктор Фурман первым нарушил молчание.

– Что это было? – спросил он, все еще задыхаясь.

– Видели вы это? – прохрипел Хорват, обессиленный борьбой.

– Он, видно, сбежал откуда-то, – сказал кельнер, покачивая головой.

– Бежим за ним! – крикнул доктор Фурман.

– В полицию! В полицию! – закричал Вайнер, потирая колено.

Мысль, что они дали одурачить и запугать себя тени, миражу, призраку оружия, привела их в бешенство. Вайнер поднял с пола круговой билет и тщательно стер пыль с его страниц.

– Пойдем в ближайший комиссариат, это лучше всего, – сказал решительно доктор Фурман. – Не знает ли кто, где живет этот негодяй?

– Я, – сказала Соня твердо и снесла иронические улыбки, насмешливые взгляды и всеобщее презрение, чтобы выдать Дембу. – Я знаю, где он живет.

Глава XX

Станислав Демба медленно поднялся по лестнице. Перед дверью в квартиру стояла Стеффи Прокоп и поджидала его в темноте.

– Стани? – тихо воскликнула она. – Наконец-то! Наконец ты пришел! Сейчас девять часов. Так поздно!

– Ты давно меня ждешь?

– Целый час. Приходил посыльный, твоя хозяйка открыла ему дверь. Я притаилась в оконной нише, и она меня не заметила. Он принес письмо, кажется – тебе.

– Вот как! – сказал Демба. Он уже не ждал никаких вестей из этого мира.

– Не войдем ли мы? – попросила Стеффи.

– Да. Возьми у меня ключ из правого кармана пиджака и отвори ее. Но тише… тише! Никто не должен знать, что я пришел домой.

Они вошли в комнату. Демба запер дверь и вынул ключ из замочной скважины.

– Так вот где