Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 2
— Да ты что, Михеич? Неужели не узнал? Я Краснов, а это… — хотел было объяснить Михаил Степанович старику, но тот не дал и договорить.
— Ложитесь, хорошие мои! — заорал он визгливо и неожиданно выпалил вверх. — Плохо слышу я, да и не разгляжу. Разве добрые люди прячутся по кустам? — Он снова вогнал в ствол патрон. — Милости прошу в мою хату, а тут не можно. Так что прошу! — Он положил палец на спусковой крючок и стал наводить мушку на грудь Берзина.
— А ведь придётся ложиться, — засмеялся тот весело и сел на сырую кочку. Опустился и Краснов.
— Да ведь это же, Михеич, начальник Дальстроя, — пытался он утихомирить старика.
— Не знаю, не знаю, милый. Все вы тут начальники Дальстроя. Так мне приказано. А Если и впрямь Эдуард Петрович, тем хуже для него. Пусть не ходит, где не положено. Порядок он небось знает, никак сам Его установил, — ворчал старик, отвязывая пса. — Теперь собачка, постережёт. Пошевелитесь, не обессудьте. — Он спустил собаку, та в несколько прыжков скрылась в кустарнике и затаилась за спинами.
— Пока вызову старшого, вам придётся посидеть.
— Молодец, честное слово, молодец, — развеселился Берзин, — И собака хороша. Затаилась — и попробуй пошевелиться. — Он нарочно приподнялся. Донеслось предупреждающее рычание.
— Хитрый старик, прикидывается, что не слышит и не видит, а разобрал всё до последнего слова— усмехнулся Краснов, — Сделал вид, как будто и верно не узнал. А вот наступит осень, он снова мелкокалиберку за плечо и на всю зиму в тайгу…
— Высокое чувство долга и ответственность за порученное дело — вот что сглаживает нашу организационную неразбериху и ошибки. Отличный старик. Настоящий солдат революции. — Берзин замолчал.
Донёсся топот, и скоро показался верховой. Он проскакал к будке, спешился и пошёл вниз вместе со стариком. Сторож позвал собаку.
— Ну, милые. Теперь можете подниматься.
Заместитель начальника прииска напустился на старика.
— Да глаза у тебя Есть, чёрт старый! Кого ты додумался положить?!
— Он честный человек и хорошо выполняет свои обязанности, — заступился Берзин. — Это вам от меня лично. — Он вынул серебряные часы и протянул их теперь действительно растерявшемуся сторожу. — А от Дальстроя будет отдельно.
— А вам, товарищ Иезак, будет выговор в приказе, — повернулся Берзин к заместителю начальника прииска. — Разве нет у вас средств и сил сделать настоящий склад? Любую бригаду снимите с горных работ, и за пять дней она срубит настоящее помещение, проходную. Сделайте и забор.
В шести километрах от устья Оротукана открылся новый прииск «Утёсный». Показались отвалы, а потом синий дымок над кустарником и опущенная стрела экскаватора. Прииск был небольшой, золото лежало в пойме реки.
Ян остановился на обочине дороги. Неожиданно спряталось солнце и хлынул ливень.
Берзин и Краснов бросились к экскаватору. Люди, не обращая внимания на ливень, продолжали выпрессовывать пальцы башмаков и переносить звенья с задней стороны кабины вперёд, сцепляя их в полотно.
— Кончайте, промокнете, — крикнул им Краснов.
— Некогда, товарищ начальник. Развезёт, тогда и за неделю не доберёмся. У нас обязательства, — строго ответил замазанный маслом молодой парень и тут же, забравшись в кабину, уселся за рычаги. Двое с ломиками в руках встали у гусениц.
Металлическая махина дрогнула, заскрежетала звёздочками по разостланным лентам и, сдвинувшись метров на пять, остановилась. Парень спрыгнул на землю, застучали кувалды. Башмаки переносились и укладывались в ленту впереди.
Берзин молча наблюдал за экскаваторщиками, не совсем понимая смысл их работы. Когда ленты снова были разостланы впереди, он спросил, что они делают.
— Как что? Едем на другой участок. Башмаки развалились. Вот они, — показал парень на оборванные проушины. — Не работа, а чёрт знает что. Вот так третьи сутки.
— Та-а-ак. А когда же намерены добраться?
— А вот посчитайте. Каждый башмак весит семьдесят килограммов. Ширина Его шестьдесят сантиметров. На каждый километр надо перетащить вперёд на обе ленты около трёх тысяч башмаков, не считая пальцев и кувалды. А гнать Ещё километра полтора. Египет. Говорят — немцы, немцы, а машина дерьмо. Трубы текут, ходовая часть как сахар. Не по асфальту, а в болотах да на валунах приходится ковыряться. Небось золотом плачено?
— Ты меньше болтай, — одёрнул Его пожилой мужчина. — В восемнадцатом в лаптях, да одна винтовка на двоих. И воевали, да Ещё как. Управимся и тут. Не всё сразу, — И уже к Берзину — Тяжело, конечно, но знаем, что нет. Вы бы, товарищи начальники, подумали о ремонте. Обломки-то мы все соберём. Может, чего там подковать, подварить, да и снова получится башмак. Не дело, когда такая машина без ног. Разве она столько могла бы переработать кубажа?
Краснов поднял оторванную проушину и внимательно разглядывал.
— А что? Поручить нашим комсомольцам. Честное слово, сделают. Эдуард Петрович, нужны молоты и серьёзная ремонтная мастерская. Как видно, никто нам не поможет. Сами, сами — вот что обеспечит успех.
— Да, мы слишком быстро растём. Жизнь поломала все наши предположения, — согласился Берзин. — Планировали пользоваться зырянским углём, а Вронский открыл Аркагалинское месторождение. Предполагали осваивать верхнее течение Колымы, а геологи уже с Индигирки шлют приятные вести. Вы правы. Сейчас главное — собственные силы и инициатива. Пошлите на Утинку своего снабженца. Там прибыло оборудование из Амбарчика. Берите, что найдёте в наличии…
Бригада после ночной смены пошла в столовую. Алексеев отказался от завтрака и лёг отдохнуть. В бараке не осталось никого, только дневальный на кухне гремел посудой да беспризорный кот мурлыкал на окне.
Ночное происшествие заставило Лёнчика задуматься. В пересмену к нему подошёл парень из вновь прибывших и сообщил, что распорная стойка под прибором вылезла из паза и конец шлюза опасно болтается на весу. Он тут же спустился по лесам. Парень свесился с настила и показывал, где надо крепить. Но только Лёнчик стал забивать скобу, как мимо его головы проскользнул тяжёлый лом, ударив его по плечу.
Если бы это произошло впервые, может быть, он и не обратил внимания. Чего не случается на работе. Но несколько дней назад на него также «случайно» свалился с эстакады огромный булыжник. Он и сам не понял, как Ему удалось быстро отклониться.
Значит, дружки Колюхи решили расправиться с ним втихую. До освобождения оставалось несколько месяцев, А он, собственно, и не радовался: наступали самые тревожные дни. Если и удастся благополучно дотянуть, то конец срока мог превратиться в начало нового.
Комсомольцы и Татьяна пробудили в нём чувство собственного достоинства. Труд стал Его радовать. Это было для него совершенно новым. Татьяну он обожал. Она сумела сделать Его жизнь другой.
Он вытащил из кармана куртки папиросу и закурил. Сквозь дым времени вспомнилось детство.
Детство? Нет, у него не было детства. Первое, что сохранила память, — война, стрельба, поспешные сборы отца.
Красноармейцы в шинелях с красными лентами на шапках и гражданские с алыми бантами на груди/ поспешно отступали из города. Мать растерянна и напугана. Она то смотрит на отца, то в окно и только твердит: «Скорей, скорей…»
Какой-то усатый мужчина в каракулевой шапке и белом полушубке забежал во двор и сильно постучал в окно. Отец сунул в печь кипу бумаг и вслед за усатым бросился через огороды…
По улице проскакали верховые. Во двор вбежало трое с наганами в руках. В одном из них Лёнчик узнал бакалейщика с их улицы. Они было бросились к двери, но, увидев свежие следы, повернули в огород.
Скоро преследователи прошли обратно. Один выколачивал о колено каракулевую шапку, а другой нёс чёрное пальто отца…
Потом они с матерью Ехали куда-то в теплушке. В ней одни женщины и дети. Неделями стояли на полустанках, бегали за кипятком и жарили на «буржуйке» лепёшки… На одной из больших станций мать на носилках унесли из вагона. На этом кончилось детство…
А после детские дома, беспризорность, поездки на буферах и знакомство с городами России. Наконец нашумевшее дело, определившее Его дальнейшую судьбу.
За пять минут до перерыва на обед к комиссионному магазину подъехал грузовик с сервантом из красного дерева. Заведующий предложил подождать час. Водитель устроил скандал и потребовал немедленной разгрузки. Хозяин серванта, прилично одетый гражданин, просил разрешения поставить у двери и присмотреть.
Напротив, у ювелирного магазина, прохаживался милиционер. Заведующий показал на него глазами и посоветовал попросить милиционера. Постовой почти сразу согласился приглядеть за сервантом. Сервант сняли и поставили к окну комиссионного, машина ушла.
Без четверти два хозяин серванта снова приехал с грузчиками на другой машине. Сказав, что нашёлся покупатель по соседству, погрузился и уехал.
