Элизабет Гаскелл - Жены и дочери
– Можно мне вернуться в сад? Здесь нечем дышать!
– О да, конечно, милочка. Пожалуй, тебе и впрямь трудно понять все это. Но рассказ очень поучителен, да и латынь в нем присутствует.
И она поспешно отвернулась, дабы не упустить ни единого словечка из лекции леди Агнессы об орхидеях, а Молли повернула назад и вышла из душной оранжереи. На свежем воздухе ей моментально стало лучше. Оставшись в одиночестве и без назойливого присмотра, она переходила от одного замечательного местечка к другому, оказываясь то в открытом парке, то в замкнутом цветочном саду, где сонную тишину нарушало лишь пение птиц да журчание фонтана, а ветви деревьев, переплетаясь над головой, заключали в объятия голубое июньское небо. Она шла куда глаза глядят, словно бабочка, порхающая с цветка на цветок, нисколько не заботясь о том, где находится, пока наконец не устала настолько, что захотела вернуться обратно в особняк. Но как это сделать, Молли не знала, да и вдобавок, лишившись защиты и протекции обеих мисс Браунинг, боялась встретить там незнакомых людей. Жаркое солнце напекло ей голову, и та начала болеть. Она вдруг увидела огромный раскидистый кедр на лужайке, и густая тень под его ветвями, где так покойно можно отдохнуть, с неудержимой силой поманила ее к себе. В тени стояла и деревянная скамейка. Усталая Молли опустилась на нее и вскоре заснула.
Спустя некоторое время она очнулась от дремоты и вскочила на ноги. Рядом стояли две дамы и разговаривали о ней. Обе были ей совершенно незнакомы, и, испытывая смутное убеждение, что она совершила нечто недостойное, а еще страдая от усталости, голода и утреннего перевозбуждения, Молли расплакалась навзрыд.
– Бедная девочка! Она наверняка приехала сюда с кем-то из гостей из Холлингфорда и заблудилась, – сказала старшая из двух дам.
На вид ей можно было дать лет около сорока, хотя на самом деле ей не исполнилось еще и тридцати. Внешностью она обладала самой заурядной, но на лице ее застыло суровое выражение; ее платье было настолько богатым, насколько это вообще возможно для утреннего туалета; голос у нее оказался глубоким и ровным – такой в низших слоях общества назвали бы попросту грубым и хриплым; но это был не тот эпитет, который можно было применить к леди Куксхейвен, старшей дочери графа и графини. Вторая дама выглядела намного моложе, хотя на самом деле была на несколько лет старше своей спутницы; поначалу Молли даже подумала, что более красивой женщины еще не видала в жизни, и та действительно была очень мила и привлекательна. Дама ответила леди Куксхейвен голосом негромким и печальным:
– Бедняжка! Не сомневаюсь, что она переутомилась из-за жары, да еще и эта ее тяжелая соломенная шляпка. Давай-ка я развяжу ее, милочка.
Молли наконец-таки обрела дар речи, чтобы пролепетать:
– Меня зовут Молли Гибсон. – И, опасаясь, что ее примут за незваную гостью, добавила: – Я приехала сюда с обеими мисс Браунинг.
– С обеими мисс Браунинг? – переспросила леди Куксхейвен, вопросительно глядя на свою спутницу.
– Полагаю, это те две высокие молодые женщины, о которых говорила леди Агнесса.
– Ах, вот оно что. Я видела, как она вела за собой целую группу гостей. – Вновь устремив взгляд на Молли, она осведомилась: – Ты ела что-либо, дитя мое, с тех пор, как попала сюда? Ты выглядишь немножко бледной. Наверное, это из-за жары?
– Я ничего не ела, – жалобным голоском отозвалась Молли. И впрямь, перед тем, как она заснула, ее мучило острое чувство голода.
Обе дамы вновь негромко заговорили друг с другом. В голосе старшей прозвучала неприкрытая властность, как бывало всегда, когда она обращалась к кому-либо из посторонних.
– Посиди здесь, милочка, и никуда не уходи. Мы вернемся в дом, и Клэр принесет тебе что-нибудь поесть, прежде чем ты соберешься обратно. Отсюда до особняка никак не меньше четверти мили.
С этими словами они ушли, а Молли выпрямилась на скамейке, ожидая обещанную посланницу. Она понятия не имела, кто такая Клэр, да и есть уже особенно не хотелось, но девочка отдавала себе отчет в том, что идти без посторонней помощи не сможет. Наконец она заметила, что к ней возвращается красивая леди, за которой следовал лакей с небольшим подносом в руках.
– Видишь, как добра к тебе леди Куксхейвен, – сказала та, которую звали Клэр. – Она сама выбрала для тебя блюда к этому маленькому ленчу; а теперь ты должна хоть немного поесть, после чего тебе наверняка станет лучше, милочка… Вы можете быть свободны, Эдвардс, я сама отнесу поднос обратно.
Ей принесли хлеб, холодного цыпленка, конфитюр, бокал вина, бутылочку содовой воды и кисточку винограда. Молли дрожащей рукой потянулась за водой, но была слишком слаба, чтобы удержать ее. Клэр сама поднесла ей горлышко ко рту, она сделала долгий глоток и сразу же почувствовала себя лучше. Но вот съесть что-либо девочка так и не смогла; как она ни заставляла себя, угощение не лезло ей в горло; да и голова у нее болела чересчур сильно. Клэр явно пребывала в недоумении.
– Попробуй хотя бы виноград, так будет лучше всего. Ты обязательно должна что-нибудь съесть, иначе я даже не представляю, как доведу тебя до дома.
– У меня сильно болит голова, – пожаловалась Молли, поднимая отяжелевшие глаза на свою собеседницу.
– Ах, какая досада! – нежным голосом проговорила Клэр, словно она ничуть не сердилась, а лишь констатировала факт.
Молли вдруг почувствовала себя виноватой и очень несчастной. Клэр продолжала, но теперь в ее голосе появились и суровые нотки:
– Понимаешь, я не знаю, что с тобой делать, если ты не съешь чего-нибудь, чтобы набраться сил и самой дойти до дома. А я вот уже три часа слоняюсь по этому парку и устала так, что ты даже себе не представляешь, да и к тому же пропустила свой ленч.
И тут ей в голову, очевидно, пришла новая идея, потому что она сказала:
– Давай-ка ты приляжешь на скамейке на несколько минут, а потом попробуешь съесть немножко винограда, а я подожду тебя и сама съем кусочек чего-нибудь вкусненького. Ты точно не хочешь этого цыпленка?
Молли сделала так, как ей было сказано, откинулась на спинку скамейки и стала по одной лениво отщипывать виноградины, наблюдая за тем, с каким аппетитом ее собеседница принялась за цыпленка и конфитюр, запивая все это вином из бокала. Она была настолько красива и изящна в своем трауре, что даже та поспешность, с которой она поглощала угощение, словно боялась, что кто-либо застанет ее за этим действом врасплох, не мешала Молли восхищаться всем, что она делала.
– Ну что, милочка, ты готова идти? – поинтересовалась женщина, съев подчистую все, что было на подносе. – Ладно, идем, ты уже почти доела свой виноград, умница. А теперь я отведу тебя к боковому входу, и мы поднимемся ко мне в комнату, где ты сможешь прилечь на часик-другой. После сна головная боль у тебя непременно пройдет.
И они двинулись в путь. Клэр несла пустой поднос, к некоторому стыду Молли; но девочка и так едва-едва переставляла ноги, так что предложить свою помощь в чем-либо еще попросту опасалась. «Боковой вход» оказался каменной лестницей, ведущей из приватного декоративного сада в приватный же холл, застеленный циновками, или переднюю, в которую выходило множество дверей и в которой стоял легкий садовый инвентарь, а также луки и стрелы, принадлежавшие молодым девушкам из особняка. Должно быть, леди Куксхейвен заметила, что они идут, потому что встретила их в холле, едва они успели войти туда.
– Как она себя чувствует? – спросила леди Куксхейвен, после чего, окинув взглядом тарелки и бокалы, добавила: – Надеюсь, ничего серьезного! Клэр, ты, конечно, молодец, но принести поднос мог бы и кто-нибудь из мужчин. Такая погода уже сама по себе является сущим наказанием.
Помимо воли Молли вдруг захотелось, чтобы ее красивая спутница поведала леди Куксхейвен о том, что это она расправилась с плотным ленчем, но той, похоже, подобная мысль даже не пришла в голову. Клэр ограничилась тем, что сказала:
– Бедняжка! Она еще не пришла в себя. По ее словам, у нее болит голова. Я намерена уложить ее в собственную постель, чтобы она немножко поспала.
Молли услышала, как леди Куксхейвен, смеясь, что-то сказала мимоходом Клэр. Девочка готова была провалиться сквозь землю, поскольку ей послышалось, будто она проговорила нечто вроде: «Скорее всего, просто объелась». Однако же Молли чувствовала себя слишком скверно, чтобы долго терзаться подобными мыслями. Маленькая белая кроватка в милой и прохладной комнате неудержимо влекла ее к себе. Легкий ветерок шевелил муслиновые занавески на распахнутых окнах, в которые вливался сладкий воздух из сада. Клэр укрыла ее легкой шалью и задернула портьеры, отчего в комнате стало уютно и темно. Когда она уже собиралась уходить, Молли приподнялась на локте.
– Прошу вас, мадам, не позволяйте им уехать без меня. Пожалуйста, пришлите кого-нибудь разбудить меня, если я засну. Я должна вернуться вместе с обеими мисс Браунинг.
