Питер Устинов - Добавьте немного жалости
Джин сама мысль о поездке в Саннингдейл среди ночи показалась настолько нелепой, что чуть было даже ее не развлекла. И она просто захлопнула дверь.
Поездка оказалась куда более долгой, чем полагал Отфорд, и всю дорогу миссис Олбэн монотонно бубнила, изливая горькие чувства полковой леди Макбет. Она без конца возвращалась к несправедливости, постигшей ее мужа, но не смогла привести ни единого довода в пользу того, что Гриббелл в своих действиях был не прав.
Когда наконец машина подъехала к низкому, невзрачному домику, в котором, по ее словам, жила миссис Олбэн, входная дверь была открыта и на фоне освещенной прихожей вырисовывалась тощая, долговязая фигура.
- О господи, - пробормотала искренне встревоженная миссис Олбэн.
- Где тебя черти носят? - заорал полковник.
- Мистер Отфорд был настолько любезен, что отвез меня домой, - нервно отвечала жена.
- Отфорд? Вы и есть тот напыщенный индюк, который написал всю эту высокопарную дребедень в энциклопедии об итальянской кампании?
- Откуда ты знаешь? - спросила в изумлении его жена.
- Да, - сказал Отфорд.
- И я полагаю, - продолжал полковник, - моя жена извела вас слезливыми россказнями обо мне.
Отфорд посмотрел на миссис Олбэн и впервые, пожалуй, посочувствовал ей, до того она казалась одинокой, брошенной и отчаявшейся.
- Нет, полковник Олбэн, это я ее извел.
- Я вам не верю.
Отфорд вышел из машины. Так, казалось ему, можно будет держаться с большим достоинством. Полковник, заметил он, был в пижаме. Ветерок доносил запах виски.
- Не верите, и черт с вами, - отрезал Отфорд, сам удивившись собственной храбрости. - Но дело в том, что я интересуюсь переправой через реку Риццио и, как историк, намерен получить необходимую информацию из любого возможного источника.
- Интересно, зачем это вы вылезли из машины? - парировал полковник. - Если думаете, что я приглашу вас в дом побеседовать, вы очень ошибаетесь. А если тешите себя надеждой, будто я выскажу вам признательность за то, что доставили мою жену в целости и сохранности, ошибаетесь еще больше. Мне нет никакого дела, где она была, чем занимается и увижу ли я ее снова. То же самое, сэр, относится и к вам.
Внезапно он развернулся, и мощный взмах кулака едва миновал его жену; непонятно - намеренно ли промахнулся полковник или не рассчитал удар. Всхлипнув, миссис Олбэн исчезла в дверях. В соседних домах открылись одно-два окна, и сонные голоса воззвали к нарушителям тишины.
- А теперь, - сказал полковник, - катись отсюда. Убирайся прочь, да поживее.
- Я начинаю верить тому, что рассказал мне сэр Краудсон Гриббелл! - крикнул Отфорд вслед удаляющейся фигуре. - Вас выставили из армии за пьянство.
Повернувшись, полковник медленно подошел к Отфорду и тихо сказал:
- Совершенно верно. Я тогда был пьян как сапожник. И не только пьян, но и по такому случаю одет в пижаму - белую, в тонкую голубую полоску. Я повел бригаду в атаку, нарушив приказ, за что и был вполне заслуженно отдан под трибунал. Генерал сэр Краудсон Гриббелл знал, что делал, а я - нет. Моя опрометчивость обошлась нам в четыреста двадцать четыре убитых и около восьмисот раненых. Вы удовлетворены?
Медленно и не очень твердо он пошел обратно к двери.
- Надеюсь, сэр, вы не станете вымещать недовольство моей глупостью на вашей жене, - только и мог сказать огорошенный Отфорд.
- Это, - ответствовал полковник, - мое дело, так же как и сражение на реке Риццио, - и захлопнул за собой дверь.
Отфорд вернулся домой в четыре утра, усталый, злой и растерянный. Он на цыпочках прошел в спальню и разделся как можно тише. Привыкнув к темноте, он вдруг обнаружил, что жена наблюдает за ним своими большими, явно обиженными глазами. Отфорд был слишком расстроен, чтобы даже попробовать объясниться в столь поздний час, и поэтому, сделав вид, будто ничего не заметил, тихо лежал в темноте, притворяясь спящим.
Наутро за завтраком оба были холодны друг с другом, Отфорду не хватило смелости покончить с этим недоразумением. В напряженном молчании ему почему-то лучше думалось. Он уехал на работу, не попрощавшись с женой.
На работе ему, как обычно, нечего было делать. Он сидел за столом, зевая и озираясь по сторонам. И вдруг принял решение. Позвонив своему приятелю в министерство обороны, он привел в действие архивный механизм - на предмет поиска документов части, где служил Олбэн. Несколько часов спустя, после телефонных разговоров на приличную сумму, которые можно было объяснить или оплатить позже, Отфорд установил, что во время форсирования реки Риццио адъютантом Олбэна был некий лейтенант Гилки, ныне владеющий фермой в Кении, а денщиком Олбэна был рядовой Джек Леннок, который состоит членом Корпуса Комиссионеров*. С помощью этой организации Джека Леннока удалось быстро разыскать: он работал в кинотеатре на Лестер-сквер.
* Объединение бывших военнослужащих, поставляющее швейцаров, курьеров и т.п. Основано в 1859 году.
Забыв об обеде, Отфорд взял такси и отправился на Лестер-сквер. Взойдя по ступенькам к высокому багроволицему швейцару в ослепительном опереточном мундире, он осведомился о Ленноке. Швейцар поведал ему, что Леннок трудится в конторе наверху, но приходит не ранее трех часов.
Отфорд сидел в кафе-молочной, ел отвратительный хамбургер и не мог понять, почему испытывает такое нетерпение.
Все известные ему факты ясно свидетельствовали: никакой тайны здесь нет. Гриббелл и Олбэн соглашались во всем. И Олбэн - обвиняемый - куда энергичнее доказывал свою вину, чем Гриббелл, обвинитель. И тем не менее чутье подсказывало Отфорду, что он на пороге открытия и поиск должен продолжаться.
В три часа Отфорд поднялся в помещение кинокомпании, расположенное над кинотеатром. Леннока он нашел за столом в приемной на восьмом этаже. Тот был в форменном темном костюме с медалями на груди. Когда Отфорд подошел к нему, Леннок поднял взгляд и улыбнулся. У него было приятное, открытое лицо.
- Кого бы вы хотели видеть, сэр? - спросил он.
- Полагаю, что вас.
- Меня?
- Вы - мистер Леннок?
- Да.
Отфорд представился и без обиняков спросил об Олбэне. Выражение лица Леннока изменилось. Казалось, в глазах его снова вспыхнула былая боль.
- Я всем этим сыт по горло, сэр, - сказал Леннок. Да и старик, я думаю, тоже. Я предпочел бы обо всем забыть.
Отфорд протянул ему фунтовую бумажку, тот не взял ее.
- Вы хорошо к нему относились?
- Кто, я? Я в жизни никого лучше не видел. Но его, конечно, надо было знать. У него были свои взлеты и падения, как и у каждого человека.
- Однако он любил заглядывать в бутылку?
Леннок подозрительно и не без гнева взглянул на Отфорда:
- Он не прочь пропустить рюмочку в подходящий момент, сэр, как, наверно, и вы.
- Вы принимали участие в форсировании реки?
- Да, сэр, принимал, - сказал Леннок.
- И были одним из тех, кто переправился на другой берег?
- Мы все переправились на другой берег, сэр.
- Все? Вся бригада?
- Вся бригада.
Отфорд нахмурился.
- И далеко удалось вам продвинуться?
- Это надо спросить у кого-нибудь другого, сэр. Я был ранен в ногу, как только оказался на том берегу, и отправлен в госпиталь. А выписавшись, попал на Дальний Восток с нашим восьмым батальоном и никого из ребят больше никогда не видел.
- Вы поддерживаете контакты с кем-нибудь из бывших сослуживцев, кого бы я мог расспросить?
- В Лондоне почти никого из них нет, сэр. Разве что старшина третьей роты Ламберт. Он заведует турецкой баней при мотоспортивном клубе, в конце Джермин-стрит. С ним я иногда встречаюсь.
В этот момент в приемную вошел кто-то из служащих кинокомпании и позвал Леннока.
- Извините, сэр, я сейчас же вернусь, - сказал Леннок и ушел.
Отфорд не стал дожидаться его возвращения. Он вышел на улицу, подозвал такси и направился в мотоспортивный клуб. Войти в него не члену клуба оказалось целой проблемой, но принадлежность Отфорда по меньшей мере к одному из других престижных клубов помогла убедить секретаря. После совершенно излишних объяснений Отфорда препроводили в турецкую баню и представили старшине Ламберту, маленькому жилистому человечку. В его облике проскальзывала резкость, от которой даже при самой чистой совести становится не по себе. Ламберт был одет в белое с головы до пят, движения его были упруги, как у инструктора по физической подготовке.
Не теряя времени, Отфорд начал расспрашивать его.
- Не уверен, обязан ли я отвечать на ваши вопросы, сэр, поскольку не знаю наверняка, вправе ли вы задавать их.
- Но должны же вы иметь свое мнение, - сказал Отфорд, которому претила напыщенность людишек, упивающихся своей приниженностью.
- Я могу иметь свое мнение, сэр, но это не значит, что я имею разрешение высказывать таковое когда угодно, если вы понимаете, что я имею в виду.
- Нет, не понимаю. - Джон почувствовал раздражение.
