Брошенная - Лариса Олеговна Шкатула
— Смогла. Нашла.
— Тогда я ничего не понимаю. А ты, между прочим, обещала раньше времени не приезжать. И я, кстати, строила свои планы исходя из твоего отсутствия!
— Придется перестроить. Кстати, а чего ты явилась среди дня?
— На обед пришла. Ну и прибрать здесь кое-что…
— И принять кое-кого…
— А что, в твоей квартире в падлу принять хорошего человека?
— Виктория, не груби! Мне и самой тошно.
— Ладно, не строй из себя старую грымзу. Прикинь, когда у меня будет такая квартира, как у тебя? Супруг твой хоть и кобелина был, а как хозяин… Нет слов, все в дом тащил! А я, между прочим, вовсю ухаживаю за твоим сыном и моим племянником. Сходила с ним в кукольный театр. Завтра обещала повести в «Луна-парк».
— Кстати, а почему ты про мужа сказала «был»? Мы пока с ним не развелись.
— Неужели ты надумала его простить? — ахнула Вика. — Посмотрела на других мужиков и решила: что-то на что-то менять — только время терять?
— Чего это вдруг ты стала такая скромная, не называешь вещи своими именами.
— Не хочу тебя травмировать. Вижу ведь, ты вся на взводе.
— А что — так заметно?
— Для любящей сестры — как на ладони.
— Спасибо, родная!
Сестры обнялись.
— Смешала тебе карты своим приездом, да? Если хочешь, пару дней я могу пожить у родителей. Больше, конечно, не обещаю. Хочу оставшиеся дни отпуска побыть одна…
— Ничего, перебьется! — с неожиданным ожесточением в голосе проговорила Вика. — Если подумать, ты приехала как нельзя кстати. А то я от скуки таких дел могла наворотить!.. Ладно, со своими делами сама разберусь. Ну-ка, скажи, чего это мы глазки в сторону отводим? Уж не влюбилась ли ты, сестренка?
— Не совсем.
— Ответ, конечно, интересный. Влюбилась не совсем. Что же тогда — совсем? Испугалась? Оказалось, что у него жена и куча детей и он мог предложить тебе только тайную связь…
— Вот еще! — дернула плечом Марина. — Он предложил мне выйти за него замуж.
— Что? На третий день знакомства?
— Почему на третий? В первый же день.
— А он нормальный, как ты думаешь?
— Нормальный… криминальный!
— В каком смысле? Вы познакомились, когда он тащил у тебя из сумочки кошелек?
— Нет, судя по всему, его интересуют не кошельки, а, скорее, крупные счета.
— Послушай, Маришка, ты отстала от жизни. Давно известно: тот, кто вытащил у гражданина кошелек, — вор, а кто украл из государственного бюджета миллион — бизнесмен.
— Нет, он не бизнесмен. Он просто отсидел шесть лет, а после зоны решил, что среди нормальных людей у него не осталось друзей, что все его предали, включая родителей. И теперь у него нет других близких, кроме братвы. Пацанов.
— Да-а-а, — задумчиво протянула сестра. — Не вздумай сказать маме, она со страху умрет.
— Не учи ученого.
Виктория посмотрела на часы и засуетилась:
— Ой, через сорок минут у меня важная встреча. Пойду кофе хлебну.
Она помчалась на кухню и захлопала дверцами шкафов. Крикнула оттуда:
— Не возражаешь, если я у тебя поживу?
— Живи, кто тебе не дает.
— Маме пока не скажем, что ты приехала, а то она сразу что-то заподозрит.
— Что же мне, и Юрку домой не забирать?
— Конечно. Тебя же на море отпустили. Отдохнуть. Вот мы с тобой и отдохнем. В воскресенье на реку съездим, добавим тебе загара. Если спросят, почему ты так плохо загорела, скажешь, что теперь это не модно. В смысле сильный загар. Мол, нарочно сидела под навесом…
— Все продумала, умная ты моя!
— А как же, борьба за существование выкристаллизовала во мне борцовский характер. Ты костюм спортивный хоть раз надела? — уже из прихожей спросила Вика с набитым ртом.
— Не успела! — крикнула Марина и пошла в коридор, чтобы набросить на дверь цепочку.
Сестра спрашивала о том белом спортивном костюме, таком дорогом, что прежняя Марина себе его ни за что бы не купила. Но тут прав народный фольклор: дорого да мило, дешево да гнило! Странно, лишь в преддверии своего тридцатилетия Марина поняла, что ей нравится носить дорогие вещи и приучила себя не думать о том, сколько они стоят…
Она отправилась в душ, прихватив с собой костюм. Внутренний голос попытался воззвать к ее благоразумию: стоит ли расхаживать по дому в баксовом прикиде? Но Марина одернула его словами Высоцкого: «Ведь живем однова!»
Человек к хорошему быстро привыкает. Вроде никого в гости не ждала, а вот поди ж ты, после душа обрызнулась французской туалетной водой. Снова распечатала новую упаковку. Почему бы не попробовать новый запах? Сколько же эта вода простояла без применения? Ради интереса она глянула в киоске на море, сколько стоит такая вода. Полторы штуки.
Надо сказать, настроение у Марины поднялось. Она взглянула на себя обнаженную в то самое зеркало до пола, которого прежде стеснялась. Точнее, себя в нем. Теперь с каждым днем — немало помогли тому и постельные упражнения с Тимофеем — ее фигура обретала прежние очертания. Еще немного занятий на тренажере, том самом, что второй год пылится на балконе…
Марина, напевая, вышла из ванной в своем новом костюме и услышала, как в дверь звонят. Она пошла открывать, но дверь оказалась уже открытой, вот только стоящий за дверью не смог войти в квартиру из-за дверной цепочки.
А на пороге оказался не кто-нибудь, а ее юридический муж Михаил Ковалев собственной персоной. Сказать, что он ее новому виду просто изумился, — значит ничего не сказать. Он был сражен. Даже не сразу смог проговорить:
— Можно войти?
— Пожалуйста! — Она качнула бедром, и этого движения у нее прежде не было, и промурлыкала: — Это ведь и твоя квартира, не так ли?
Но он ей ничего не ответил, и Марина усмехнулась, вспомнив афоризм какого-то юмориста: «В его лице было что-то открытое. Кажется,
