Поэмы 1918-1947. Жалобная песнь Супермена - Владимир Владимирович Набоков
С. 81. облый — круглый, округлый, круглобокий (Словарь Даля).
С. 82. …геометрических безумий <…> прежних мастеров / забыть не смеем мы… — Набоков неизменно отвергал абстрактное искусство и, в частности, кубизм. …прежних мастеров <…> мадонны-лилии цветут… — Подразумевается лилия белоснежная или лилия Мадонны (Lilium candidum), совмещенная с образом Мадонны в живописи эпохи Возрождения; ср. в рассказе «Венецианка» (1924): «Ах, мой друг, я влюблен в Мадонн! Помню первое мое увлечение — Мадонну в голубой короне, нежного Рафаэля… <…> Но самая прелестная из всех Мадонн принадлежит кисти Бернардо Луини» (Набоков В. Полное собрание рассказов. СПб., 2016. С. 156–157).
С. 83. …удар лапты золотострунной — / чрез сетку, в меловой квадрат… — Ср. (лучшее из известных нам в русской литературе) описание теннисной подачи в «Лолите» (1955): «Изящная ясность всех ее движений находила свое слуховое дополнение в чистом, тугом звоне каждого ее удара. Войдя в ауру ее власти, мяч делался белее, его упругость становилась качественно драгоценнее. Прецизионный инструмент, который она употребляла по отношению к нему, казался в миг льнущего соприкосновения необычайно цепким и неторопливым. <…> У моей Лолиты была чудная манера чуть приподымать полусогнутую в колене левую ногу при раскидистом и пружинистом начале сервисного цикла, когда развивалась и на мгновение натягивалась в лучах солнца живая сеть равновесия между четырьмя точками — пуантой этой ноги, едва опушенной подмышкой, загорелой рукой и далеко закинутым назад овалом ракеты, меж тем как она обращала блестящий оскал улыбающегося рта вверх к маленькой планете, повисшей так высоко в зените сильного и стройного космоса, который она сотворила с определенной целью — напасть на него звучным хлестком своего золотого кнута. Ее подача отличалась прямотой, красотой, молодостью, классической чистотой траектории, но, невзирая на беговой ее темп, ее было нетрудно вернуть, ибо никакой закорючинки или изюминки не было у длинного, элегантного подскока ее мяча (Набоков В. Лолита. М.: АСТ: Corpus, 2021. С. 385–386). В старинном городке резном <…> где сам под кленами я жил… — Имеется в виду Кембридж, где в 1919–1922 гг. Набоков учился в Тринити-колледже.
С. 83–84. …чорт <…> или воркующих реторт / пытливый друг, алхимик хилый… — Намеченная здесь фаустовская тема найдет продолжение в стихотворной драме Набокова 1923 г. «Смерть» (подр. см.: Сократова отрава // Бабиков А. Прочтение Набокова. Изыскания и материалы. СПб., 2019. С. 141–147).
С. 86. вир — омут, водоворот, ямина под водой с родниками или с коловоротом быстрого течения (Словарь Даля).
Солнечный сон. Сказка. — Впервые: Набоков В. Солнечный сон / Публ., примеч., послесл. А. Бабикова // Connaisseur. Историко-культурный альманах. Редактор-составитель И. Н. Толстой. Прага, 2019. № 2. С. 363–379. Публикация самой длинной и значительной ранней поэмы Набокова, текст которой в настоящем издании печатается с уточнениями, завершалась послесловием, которое здесь приводится в новой редакции:
В конце толстой шитой тетради в твердой вишневой обложке, среди переписанных стихов Бунина, Гумилева, Одоевцевой и вклеенных газетных вырезок, на страницах, означенных номерами 5–27, рукою Елены Ивановны Набоковой записана «сказка» ее сына «Солнечный сон». Дата и место сочинения поэмы (февраль 1923 года, Берлин) позволяют определить, при каких обстоятельствах двадцатичетырехлетний русский эмигрант Владимир Набоков написал ее и чем она была навеяна.
Поэма относится к начальному берлинскому периоду Набокова, еще не встретившего Веру Слоним, свою будущую жену, и уже потерявшего отца, убитого террористами в зале берлинской филармонии 28 марта 1922 года. Ей предшествовало несколько разноплановых поэм 1919–1922 годов и совсем немного прозаических сочинений, лучшим из которых было эссе «Руперт Брук» (1922). Первое общее описание «Солнечного сна» принадлежит Брайану Бойду:
В конце февраля Набоков закончил самую длинную — 850 строк — из своих поэм, «Солнечный сон», написанную в жанре средневековых видений. Седовласый король посылает своего воина Ивэ[й]на разрешить в поединке спор с соседним королевством и его чернобородым королем. По условиям поединка первый, кто выиграет десять партий в шахматы, считается победителем. Мечтательный Ивэ[й]н одерживает победу, однако во время поединка он все больше и больше попадает во власть колдовских чар города, звуки которого он слышит вокруг шатра, разбитого им на пустынной равнине. Вернувшись к невесте, Ивэ[й]н уговаривает ее разделить с ним его уединение. Несколько недель она делает вид, что слышит те же звуки, что и он, но потом признается, что для нее равнина так и осталась безмолвной. Когда она покидает Ивэ[й]на, тот еще глубже погружается в грезы, слышит и даже видит город странных созвучий, в блаженстве протягивает к нему руки, — и его мертвое тело находят на заросшей травой равнине. Здесь чувства, которые испытал Набоков, когда его оставила Светлана [Зиверт] — невеста, не способная воспринимать божественную гармонию, явленную ему, — трансформируются в историю, предвосхищающую видения одинокого героя «Приглашения на казнь». При этом Набоков хочет сказать: хотя проблеск иного, потустороннего мира может быть вспышкой подлинного видения, лишь безумец абсолютно уверен в том, что из земной жизни есть доступ в потусторонность34.
Набоков познакомился с шестнадцатилетней Светланой Зиверт 13 июня 1921 года, приехав из Кембриджа в Берлин на каникулы. Увлечение жизнерадостной красавицей из большой и состоятельной семьи горного инженера затмило все его предыдущие романы. Светлане нравились посвященные ей нежные стихи влюбленного Сирина, тогда уже довольно известного берлинского поэта, постоянного автора «Руля», и само внимание блестящего игрока в теннис и шахматиста было ей лестно. Летом следующего года состоялась помолвка. Во второй половине июля 1922 года мать невесты Клавдия Евгеньевна Зиверт, уезжавшая с детьми в курортное местечко Бад-Ротерфельд, пригласила Набокова присоединиться к ним. 24 июля он писал матери оттуда:
Живем мы в Kurhaus’e, комната у меня веселенькая, светлая, с упоительно-мягкой кроватью. Клавдия Евгеньевна так очаровательна, что просто слов нет. Сплошной уют. Еда отличная и обильная: вообще — главное занятие здешних обитателей состоит в питании. В саду под кленами и каштанами слушаем музыку и пьем молоко. Оркестр в
