Микаел Рамадан - Тень Саддама Хусейна
В высших кругах ходили различные версии происшедшего, но Хашим, который все это видел, подтвердил, что Удай не был пьян и не стрелял, как думали многие.
- Удай был в ярости, как всегда, - показал на следствии Хашим, - и он поступил с Камиллом жестоко. Но Камилл был пьян, а Удай - нет.
Саддам был очень недоволен. Не столько из-за убийства, которое совершил его сын, сколько из-за потери хорошего работника. Узнав о происшествии, он распорядился выпороть Удая. Саджида попыталась защитить сына, но сама была избита Саддамом. Президент бросил сына в тюрьму, где тот просидел шесть недель.
Была созвана комиссия, чтобы расследовать убийство, однако её решение было ясно с самого начала. Ее возглавлял шурин одного из приближенных Саддама. Семья Камилла получила компенсацию от Саддама, но его смерть была объявлена несчастным случаем.
Когда в конце ноября Удай вышел из тюрьмы, его послали к двоюродному дяде, Барзану Ибрагиму, в Швейцарию. Я с облегчением вздохнул после его отъезда, однако ненадолго. Через несколько дней после прибытия Удай угрожал пистолетом швейцарскому полицейскому в ресторане, и его незамедлительно депортировали в Ирак. Когда он вернулся, были предприняты попытки чем-либо его занять, его женили на дочери ближайшего советника Саддама. Но это почти ничего не изменило.
Даже Саддам осознал, что со старшим сыном большие проблемы. Кусай, младший, все это время помогал отцу, начинал играть все более важную роль в государственных делах. Хотя Саддам и не отличался особым человеколюбием и был не менее жесток, чем Удай, в его действиях прослеживалась хоть какая-то цель, - в этом и была разница между отцом и старшим сыном. Саддам не был психопатом и ничего не предпринимал, не обдумав последствий. Об Удае этого сказать было нельзя.
В это время на Саддама открыто ополчился Аднан, его шурин, с которым его связывала давняя дружба. Жена Саддама Саджида активно поддерживала своего брата. Аднан заявлял, что Саддам своими открытыми связями опозорил его сестру и всю семью. Саддама страшно злили такие нападки, и вскоре их конфликт обернулся ужасными последствиями для Аднана.
Глава 11
1989
Теперь, когда мир наконец восстановился и угроза вторжения миновала, в Багдаде воцарилось относительное спокойствие. Мне по-прежнему приходилось выполнять кое-какие поручения, но в основном я проводил долгие часы с Хашимом в Черном кабинете. Саддам все чаще вызывал меня к себе.
Сидя в его кабинете, я дежурно выслушивал его разглагольствования, никогда не возражая ему и реагируя на его слова так, как и полагалось мне в моем положении. Я не мог сказать, что как-то осложнились наши отношения, он ещё доверял мне и часто делился своими взглядами на события дня. Кем бы я себя ни считал, львом или овечкой, мне хотелось убить его именно во время таких бесед.
Больше всего Саддама задевало то, как его преподносят западные СМИ. Бытует мнение, что Саддам равнодушен к тому, как о нем отзываются политики и журналисты. Это не так. Он много читает международную прессу. А в его штате специальные люди занимаются именно поисками упоминания его имени в газетах и журналах всего мира. Он, на удивление, чувствителен к малейшей критике, особенно если она исходит от тех, над кем он не имеет контроля.
Большая часть того, что о нем пишут, - фикция, поддерживаемая его ярыми гонителями. Но даже будучи подготовленным к тону статьи, Саддам кипятился, читая унижающие его материалы в зарубежной прессе.
В начале года Саддаму попала статья из американского журнала, анализировавшая его притязания на Ближнем Востоке. На самом деле это было просто саркастическое толкование всех аспектов его президентской деятельности. В ней говорилось о нарушениях прав человека в Ираке, а Саддам представал в виде психопата, одержимого манией величия. Меня поражало, что он возмущается такой несерьезной и не заслуживающей пристального внимания статьей.
- Зачем они пишут такую чушь?! - бушевал он, расхаживая по кабинету, зажав в руке вырезку из журнала. - С какой целью? Объясните мне!
Он сунул мне вырезку, и я сразу увидел, что вывело его из себя. Статья сопровождалась карикатурой, на которой непомерно толстый Саддам, ухмыляясь, тряс пистолетом перед носом у перепуганных министров, сидящих за столом переговоров. Все министры подняли руки, как бы голосуя за предложенное. Подпись внизу представляла слова Саддама: "Отлично! Все голосуют"за". Я все ещё президент!"
Латиф, естественно, был рад, что Саддам откровенничает со мной. При встречах он расспрашивал, о чем именно разглагольствует Саддам, и что он обсуждает со старшим сыном, что говорят об Удае во дворце.
Однако Удай был недоволен моим присутствием и обычно не обсуждал при мне даже обычные государственные дела. Если он видел меня, когда входил в кабинет Саддама, он немедленно выходил, не сказав ни слова. Это очень веселило его отца.
- Не осуждай его, Микаелеф, он ещё молодой и горячий, - говорил в таких случаях Саддам.
Редко мы оставались с Удаем наедине. Между нами всегда существовало напряжение, и я не сомневался, что, не будь покровительства Саддама, он убил бы меня. Он обращался ко мне, только если это было совершенно необходимо, однако с гораздо большим удовольствием обсуждал со своими прихлебателями свои "подвиги", если знал, что я его слышу. Несмотря на попытки отца приструнить его, было ясно, что брак совершенно не утихомирил Удая. Однажды утром мне по секрету сказали, что у Удая часто происходят амурные делишки в апартаментах его друга в районе Когиро.
Я поделился этой информацией с Латифом и мы обсудили, как этим можно воспользоваться. Мы согласились, что нащупали уязвимое место Удая, и этим можно воспользоваться для его устранения.
- Кто его сопровождает? - спросил Латиф, когда мы встретились однажды вечером, чтобы обсудить проблему.
- С ним всегда двое вооруженных охранников, - напомнил я ему. - К счастью, он слишком заносчив, чтобы обзавестись ещё одним.
- И он всегда вооружен?
- Думаю, он чувствовал бы себя голым без пистолета в кармане. Хоть Саддам и конфискует любое, найденное у Удая оружие, я уверен, что через десять минут у него появляется другое.
Латиф потер подбородок, оценивая риск.
- Это не проблема. Мы нападем на него, когда он будет в постели, медленно произнес он.
Это "мы" включало и меня. Меня включили в группу нападения. Это было ужасно, но соблазн оказался велик!
Следующие две недели я через одного из дворцовых сплетников получал информацию для Латифа, о том, как часто Удай пользуется квартирой в Когиро. После небольшой разведки Латиф узнал, что сына президента действительно сопровождают только два охранника. Они оставались снаружи и трепались, пока Удай занимался своими "делами". Он редко задерживался больше чем на час.
Мы решили провести операцию в следующий раз, как Удай посетит квартиру. Через несколько дней он весело обсуждал с охранниками в моем присутствии замысел "обольщения", который предстояло осуществить сегодня вечером.
Необходимо было действовать быстро. Я смог улизнуть из дворца и проинформировать Латифа. Мы встретились в семь вечера. Латифа сопровождали братья и Салем. Мы впятером поехали в Когиро на машине, специально взятой Латифом, и были там к восьми. Чтобы избежать риска, что меня узнают, я к своему облегчению должен был, несмотря на мою обычную маскировку, остаться в машине и сигналить в случае непредвиденных обстоятельств. Остальные четверо направились к дому. Латиф и Рафик вошли первыми. В их задачу входило снять охранников, стоявших снаружи. Абдулла и Салем, главные исполнители, прошли за ними. Чтобы не привлекать внимание выстрелами, Удая решили зарезать. На всякий случай каждый взял с собой пистолет.
Оставшись один, я не мог успокоиться и нервно оглядывался по сторонам, но вокруг было тихо. Медленно текли минуты. Мне показалось, что прошел уже час, но, когда я взглянул на часы, оказалось, что прошло каких-то пять минут.
Внезапно я с удивлением услышал два выстрела. Этот звук ни с чем нельзя было спутать. Через пару секунд послышалось ещё несколько выстрелов. Я не умел водить и в эти мгновения, думая, что всех моих друзей застрелили, боролся с искушением выскочить из машины и спасаться бегством. Не успел я сдвинуться с места, как парадная дверь распахнулась, и на улицу выбежали Латиф и Рафик. Я моментально открыл боковые дверцы. Латиф плюхнулся на водительское сиденье и немедленно запустил двигатель, в то время, как Рафик сел сзади. Машина рванула на бешеной скорости.
- Что случилось? - крикнул я в панике. - Где Абдулла и Салем?
- Они мертвы! - бросил Латиф через плечо. На щеках его были слезы.
Я был ошеломлен.
Всхлипывая, Латиф резко поворачивал так, что машина чуть не перевернулась. Удивленные пешеходы шарахнулись в разные стороны, когда мы выскочили на оживленную улицу. Я оглянулся и увидел, что Рафик стоит на коленях на заднем сиденье с пистолетом в руке, нервно глядя в заднее окно.
