Вольфганг Шрайер - Похищение свободы
Все это в какой-то степени утешило ее, и она опять почувствовала себя слабой, хрупкой женщиной. Видимо, жизнь брала свое. Вероятно, со временем она будет знакомиться с новыми мужчинами, а Гордон — с новыми женщинами. И каждый раз он будет прощать ее после того, как повергнет на землю ее очередного любовника или каким-то иным способом удовлетворит уязвленное самолюбие. Под его защитой человеку всегда легче живется. А Джим Лесли так и останется ее большой любовью. Его образ она сохранит в памяти на всю жизнь.
Похищение свободы
18 июня 1954 года на территорию Республики Гватемала, нарушив ее государственную границу на участке шириной двести двадцать километров, вторглись из Гондураса пять тысяч солдат. Перед тем как отдать приказ о выступлении, их разбили на роты и взводы, вооружили немецкими автоматами и накормили легким завтраком.
Государственную границу Гватемалы они перешли на рассвете, примерно в пять часов, не встретив абсолютно никакого сопротивления. Отбиваться приходилось только от москитов, которые тучами вились над головами солдат. Изредка пролетали какие-то диковинные птицы. Не везде удавалось шагать по дороге. В некоторых местах пробирались через дикие джунгли, прокладывая себе путь с помощью мачете.
Утро выдалось душное. Светило солнце, лес дышал тропической сыростью. За все время пути раздалось не более двадцати выстрелов — это самые несдержанные палили в воздух ради потехи. Среди наступавших были люди разных национальностей: выходцы из Коста-Рики, Панамы, Колумбии, Венесуэлы, с Антильских островов, гватемальские эмигранты, офицеры запаса, выпущенные или бежавшие из тюрем арестанты и прочие проходимцы. Несколько человек оказались гражданами Германии, Италии и США.
Большинство из них говорили по-испански и понимали отдаваемые им команды. Все были одеты в застиранные защитные рубашки, брюки в обтяжку оливкого цвета и ботинки на резиновой подошве, доставленные с американских складов.
На левом рукаве у каждого имелась голубая повязка с изображением белого меча. Если две какие-нибудь группы неожиданно встречались в зарослях, то шедшие с краю кричали: «Бог и честь!» Эти слова служили паролем.
Была пятница, и верующим не нравилось, что в такой день придется трудиться. Однако уже к полудню они выполнили поставленную задачу и достигли высоты с отметкой 737, находившейся приблизительно на полпути между развалинами гондурасского города Копан и гватемальского города Сакапа. За время этого марша солдаты пролили немало пота, а уж от укусов тысяч москитов страдали постоянно. Наконец увидели правый берег реки Мотагуа и две или три колонны принялись наводить мосты.
Главные силы, выставив дозорных, расположились на обед в тени густых деревьев, а те, кто остановился в населенных пунктах, начали охоту на членов Союза сельскохозяйственных рабочих Гватемалы. Схваченных тотчас расстреливали, а их жилища грабили. Оставшихся в живых заставляли варить пищу, а наевшись, фотографировались вместе с местными жителями в позах освободителей, чтобы ввести в заблуждение корреспондентов зарубежной прессы. Некоторые тем временем насиловали молодых индианок.
Изнемогая от сильной жары и усталости, люди уже не радовались достигнутому успеху. И офицерам после обеда так и не удалось их построить.
В четвертом часу на центральном участке прорыва разразился тропический ливень, который размыл дороги и тропинки до такой степени, что старший командир был вынужден объявить, что на сегодня все кончено и можно немного отдохнуть.
Солдаты промокли, что называется, до нитки, а от их воинственного пыла не осталось и следа. Продолжать наступление на флангах, когда центр топтался на месте, не имело смысла, и командиры, посовещавшись по радио, договорились продолжить наступление утром следующего дня. За двенадцать часов с момента начала вторжения так называемая освободительная армия продвинулась в глубь территории Гватемалы всего на десять — пятнадцать километров. Потери сил вторжения составили свыше семидесяти человек: десять человек дезертировали, уехав назад на обозных повозках, десятеро стерли ноги до крови, один намеренно прострелил себе руку, двенадцать умерли от теплового удара, а остальные затерялись в джунглях.
* * *Штаб-квартира «освободительной армии» в эти часы расположилась в двухстах тридцати километрах от линии фронта, в одном из старинных отелей небольшого городка горняков, насчитывавшего около девяноста тысяч жителей. Главнокомандующий «освободительной армии» полковник Карлос Кастильо Армас, занимавший шикарный номер люкс, обставленный помпезной мебелью, модной на рубеже столетий, принимал первых журналистов. Полковнику было тридцать девять лет. Он был невысок ростом, черноволос, лицо его украшали длинный нос и изящные усики. Несколько лет назад его назначили начальником военной академии. Уже тогда он принимал участие в тайных заговорах против буржуазно-демократического правительства Аревало. После одного из неудавшихся путчей по приказу тогдашнего военного министра Хакобо Арбенса он был арестован и брошен в тюрьму, выбравшись из которой эмигрировал в Колумбию. С начала 1953 года он стал появляться то в Никарагуа, то в Гондурасе, где занялся сколачиванием злополучной «освободительной армии».
И вот он стоял перед кучкой репортеров, ощущая на себе внимание как бы всей мировой общественности. Очевидно, настал его звездный час.
— Сеньор полковник, — первым обратился к нему корреспондент газеты «Нью-Йорк трибюн», намеревавшийся сразу по получении свежих новостей сесть в самолет компании «Панамерикен» и через каких-нибудь полчаса оказаться на родном аэродроме, где его уже ждали, — каковы успехи ваших войск?
Полковник Армас помедлил секунды две, не больше. Он еще не получил ни одного известия из района боевых действий, зато хорошо знал, что именно хотят услышать от него американцы, щедро оплатившие весь этот поход.
— Сам факт вступления моих войск на территорию Гватемалы, — начал полковник со свойственной ему неторопливостью, — оказал на местное население такое влияние, что оно добровольно поднялось на борьбу с режимом Арбенса. Произведя воздушную разведку, мы установили, что особенно крупные выступления населения зафиксированы в Пуэрто-Барриосе, Сакапе и Кесальтенанго. А если присовокупить сюда обширные районы, уже занятые частями нашей доблестной «освободительной армии», то получается, что… Собственно говоря, вы можете записать, что треть территории страны прочно удерживается нашими войсками.
Репортер Гомер Бигарт сразу записал слова полковника в блокнот, а представитель североамериканского информационного агентства спросил:
— Господин полковник, некоторые осведомленные лица утверждают, что восстание должно успешно завершиться в течение сорока восьми часов. Вы поддерживаете эту точку зрения или считаете, что этому что-то может помешать?
— В подобные сроки, вероятно, укладывается попытка государственного переворота, — с тихой усмешкой проговорил полковник, — но к нам это не имеет никакого отношения.
— Сеньор полковник, вам оказывают соответствующую поддержку? — спросил корреспондент леволиберальной мексиканской газеты и при этом так сощурил глаза, что его лицо приняло довольно странное выражение. — Я имею в виду Соединенные Штаты Америки, — добавил он.
— Моральную помощь — безусловно, — ответил Армас. — Что бы там ни было, мы приложим все силы для разгрома форпоста коммунистической заразы в Западном полушарии. Я лично твердо уверен, что все свободолюбивые нации и народы с большой симпатией следят за нашей нелегкой борьбой.
— Правительство Гондураса в течение нескольких месяцев терпело ваши войска на своей территории. Более того, оно разрешило вам воспользоваться своими аэродромами, а затем позволило перейти границу на широком фронте, не так ли?
Главнокомандующий коснулся пальцами кончиков усиков и постарался придать лицу непроницаемое выражение. Вопрос поставил его в довольно затруднительное положение. «В конце концов, этот мексиканец не может не знать, что я, как и президент Гондураса Гальвес, который, являясь крупным акционером «Юнайтед фрут компани», добился руководящей должности только потому, что послушно следовал указаниям ее заправил, по сути, распоряжавшихся всей экономикой страны, полностью завишу от этой компании…» — подумал полковник, а вслух сказал:
— Республика Гондурас, как вам известно, соблюдает строгий нейтралитет. Она не имеет никакого отношения к событиям, происходящим в нашей стране. Борьба, начавшаяся сегодня на рассвете, — это борьба между гватемальцами, точнее, между свободолюбивыми эмигрантами и немногочисленной кликой, установившей в стране красную диктатуру. Поэтому наши действия, направленные на свержение тирании, следует рассматривать как наше внутреннее дело.
