Элизабет Гоудж - Маленькая белая лошадка в серебряном свете луны
«А он попытался вернуть тебя назад?» — спросила Мария.
«Да. И он, и Старый Пастор, и Эльспет не успокоились, пока не обнаружили моего пристанища, и сэр Бенджамин послал Старого Пастора сказать, что он прощает меня и забирает меня назад. Но сам он не приехал… Наверно, он был слишком задет и горд, и зол… И он не прислал мне извинений за то, что побросал в окно мои герани. И я еще больше разозлилась и послала со Старым Пастором записку, чтобы мне прислали мою одежду, и сказала, что выхожу замуж за моего адвоката, так скоро, как только можно, и буду жить в городе, и никогда не вернусь в долину».
«Но ты вернулась», — сказала Мария.
«Да, я вернулась. Я слишком ее любила для того, чтобы оставаться вдали, и я была деревенской девочкой и ненавидела город. Когда Эльспет стала привратницей, я навещала ее, а когда она умерла, и мой муж тоже умер, я собрала все свои пожитки, включая розовые герани, и тайно поселилась здесь, как я тебе рассказывала… Как первая Лунная Принцесса».
«Да!» — выдохнула Мария. — «Она тоже здесь жила?»
«Думаю, что да», — ответила Эстелла. — «До того, как мы с Робином поселились в домике у ворот, никто не пользовался маленькой комнаткой-пещерой, где сейчас живет Робин. Она была завалена землей, камнями и всяким мусором, который нападал в дыру, где сейчас окно. Робин и я вычистили весь мусор и нашли маленькую дверцу в холме с молоточком в виде лошадиной подковы, а еще мы нашли прямо подо всем мусором серебряное зеркало со скачущей лошадью, которое теперь висит в моей комнате. Кому еще это могло принадлежать, если не ей? Мне кажется, что она жила тут всю жизнь после того, как покинула усадьбу, а ее маленькая белая лошадка паслась на склонах Райского Холма».
«Наверно, это была она», — сказала Мария. — «Эстелла, легенда рассказывает, что она взяла с собой жемчужное ожерелье. Вы его не находили?»
«Нет. Я часто его искала, но так и не нашла. Огромное рубиновое кольцо, которое Лунная Принцесса подарила сэру Рольву, сохранилось, и сэр Бенджамин его иногда носит, но жемчуга безнадежно пропали. Жалко, ты бы была хороша в них в день своей свадьбы».
«Подумать только, Эстелла», — сказала Мария, — «что ты жила в домике у ворот все эти годы и так и не попыталась помириться с сэром Бенджамином!»
«А почему я?» — холодно возразила Эстелла. — «Он ведь не попытался помириться со мной».
«Он пытался! Он послал Старого Пастора к тебе в дом адвоката».
«Это был не лучший способ мириться. Он так и не извинился за свою вспышку, и он не извинился за то, что выбросил в окно мои герани. И все другие герани, которые он не побросал в окно, он уничтожил, потому что я никогда не слышала, чтобы в доме или в саду была хоть одна герань».
Мария ничего не ответила, но внезапно вспомнила таинственную комнату над туннелем между задним двором и огородом, и розовые герани, которые она видела в окне. Она попадет туда и узнает кому принадлежат эти розовые герани при первой же возможности. Но теперь следовало заняться возвращением Райского Холма Богу, и они уже приближались к поломанным воротам, ведущим в деревню.
«Сейчас нет времени, Малютка Мама, чтобы говорить, какими, на мой взгляд, глупцами были вы с сэром Бенджамином», — сказала она сурово, — «но я скажу тебе позже. Наверно, мы оставим зверей в церковном дворе, когда пойдем внутрь?»
«Нет, мы возьмем их с собой», — ответила Эстелла. — «Старый Пастор не возражает против зверей в церкви. Он говорит, что собаки, кошки и лошади самые замечательные дети Божьи, которые, как правило, ведут себя куда лучше, чем люди, и он не понимает, почему бы им не быть в Божьем доме».
«Я тем более не понимаю», — сказала Мария.
Они проскакали по деревенской улице, которая еще казалась спящей в этот ранний час, только ручей, стекающий с Райского Холма, весело журчал под маленькими мостиками перед каждой калиткой, въехали в кладбищенские ворота и оказались в церковном дворе. У портала церкви Эстелла и Мария спешились и рука об руку вошли в церковь, а за ними парами следовали Рольв с Барвинком и Захария с Тишайкой. Шествие замыкал Виггинс, распустивший как знамя по ветру свой редкостный хвост.
Церковь была полна света, детей и музыки. Старый Пастор стоял на ступеньках хоров со скрипкой, зажатой под подбородком, наигрывая одну из самых красивых мелодий, которые только слышала Мария, и рассевшиеся вокруг него на ступеньках дети из Сильвердью, яркими одеждами напоминающие цветы, пели громко и радостно, как птички на заре.
Старый Пастор не перестал играть, когда Малютка Эстелла, Мария, Рольв, Барвинок, Захария, Тишайка и Виггинс присоединились к поющим детям, но он сказал им: «Занимайте места и как можно быстрее подхватывайте слова и мелодию новой песни».
Эстелла и Мария уселись на ступеньках с Виггинсом и Тишайкой на коленях, Рольв и Барвинок терпеливо и почтительно стали рядом, и все настроились на разучивание новой песни… Но Захария перемахнул через дверь, которая вела к скамье Мерривезеров, и уселся внутри в такой позе, как будто он был сразу всеми египетскими фараонами, воплотившимися в столь выдающуюся мурлыкающую личность.
Слова песни, написанной Старым Пастором для этого исторического момента, запомнить было легко, и скоро Эстелла и Мария пели ее так же бойко, как и все дети.
ВЕСЕННЯЯ ПЕСНЯХвала Тебе за братца Солнце,Как ярок и прекрасен он.Хвала и за Луну-сестрицу,Она — словно волшебный сон.
Хвала и за ночные звезды,Что украшают Божий трон.Хвала Тебе за дождь и ветерИ за росу и облака,
За радугу, что через небоВстает, воздушна и легка.За все, чего Своей любовьюКоснулась Божия рука.
Хвала Тебе за нашу землю,Что так приветна и добра,За все цветы, плоды и травы,Что дарит каждая пора.
Хвала Тебе за хлеб насущныйИ сон спокойный до утра.Хвала за осень, зиму, летоИ за весну а дивный май,
За всех ягнят и всех младенцев,За громкий гомон птичьих стайИ за беспечное веселье,Что дарит сердцу вечный Рай.
«Вот чем мы сейчас займемся, я думаю», — сказал Старый Пастор, когда его удовлетворило качество пения. — «Мария, сходи, пожалуйста, в усыпальницу Мерривезеров и посмотри, сделал ли Робин то, что я ему поручил».
Мария сняла со своих колен Тишайку и поспешила в усыпальницу. Робин сидел, скрестив ноги, на полу, спиной прислонившись к гробнице сэра Рольва. Между коленями у него был зажат огромный с крестообразной рукояткой меч сэра Рольва, и он яростно начищал его наждачной бумагой. Когда он увидел Марию, он взглянул на нее и ухмыльнулся. «Я не могу заставить сталь сверкать, она слишком старая. Но все же это лучше, чем ничего. Старый Пастор сказал, что мы возьмем его с собой».
Мария от удовольствия улыбнулась так, что на щеках у нее показались ямочки. Что за отличная идея у Старого Пастора! Сам сэр Рольв не может пойти, чтобы вернуть украденную им собственность, так пусть пойдет его меч!
Робин встал, отряхнулся, положил наждачную бумагу рядом со щеткой и ведром в углу усыпальницы и вместе с Марией понес меч Старому Пастору. Когда они снова вернулись к лестнице на хоры, Старый Пастор уже отложил свою скрипку и убрал ее в футляр, Малютка Эстелла вынула статую Богоматери с Младенцем из ниши, а дети взяли колокол с его места у кафедры.
«Мы возьмем их с собой?» — спросила Мария.
«Конечно», — ответил Старый Пастор, — «это монастырская собственность, и мы вернем их туда, откуда они были взяты».
Несколько детишек расплакалось. «У нас больше не будет нашей Госпожи», — причитали они.
«Чепуха», — сказал Старый Пастор. — «Вы можете приносить Ей свои дары на Райский Холм ничуть не хуже, чем сюда. С этого дня мы часто будем ходить туда славить Бога. А теперь пойдем. Мы все время будем двигаться процессией. Я пойду первым а все остальные, звери и дети, будут следовать за мной по двое и изо всех сил петь ту песню хвалы, которой я вас научил. Вы можете нести по очереди Богородицу и колокол».
«Мы будем похожи на зверей, идущих в Ковчег», — сказала Мария.
«Ничего не может быть лучше», — ответил Старый Пастор. — «Пойдемте. Робин, дай мне меч».
Робин подал ему огромный, с крестообразной рукояткой, меч и, подняв его над головой как крест на процессии, Старый Пастор направился по проходу между рядами и вышел на солнечный свет, запевая громким голосом. Следом за ним, бок о бок, выступали Рольв и Барвинок, за ними Мария с Робином, дальше Виггинс с Захарией, за ними Малютка Эстелла вела маленького Петеркина Перчика, а дальше шли Пруденсия Булочка и все остальные дети, несущие Богоматерь и колокол и громко распевающие песню, которой их научил Старый Пастор.
