Алан Маршалл - Я умею прыгать через лужи
Угри скользкие, удержать их трудно, а иногда в "клубок" вцеплялись сразу два; тут мы с Джо поспешно бросались на них, хватали, но они выскальзывали из рук, и нам опять приходилось их ловить. Ожидая, пока клюнет, мы натирали ладони сухой землей, чтобы пыль, приставшая к ним, не давала рукам скользить. От слизи, которой всегда покрыто тело угря, пыль на ладонях превращалась в липкую грязь, и через некоторое время нужно было мыть руки и снова натирать их землей.
Добравшись до старого эвкалипта, мы развели костер и вскипятили чайник; в него моя мать заранее положила чай и сахар. Мы следили за стаями уток, которые быстро летели вверх по реке, точно следуя всем изгибам ее русла. Завидев нас, они резко взмывали вверх.
- Какая сила уток на этой реке! - заметил Джо, жуя толстый бутерброд с солониной. - Вот бы мне столько пенни, сколько уток, скажем, отсюда до Тураллы.
- И сколько, думаешь, у тебя набралось бы денег? - спросил я.
- Не меньше ста фунтов, - ответил Джо, который всегда оперировал круглыми цифрами.
В представлении Джо сто фунтов были целым состоянием.
- Чего только не сделаешь на сотню! - сказал он. - Все, что угодно.
Эта тема увлекала нас.
- Ты смог бы купить любого пони - какого захочешь! - воскликнул я.Самые дорогие седла. Черт! Захотел книгу... Ты ее тут же купишь, и если дал почитать кому-нибудь и тебе не вернули, - пускай, это все равно.
- Нет, книгу отдадут, - возразил Джо. - Ведь ты знаешь, у кого она.
- А может, и не знаешь, - упорствовал я. - Люди никогда не помнят, кто у них берет книги.
Я выбросил хлебные корки в реку, и Джо сказал:
- Смотри, перепугаешь угрей до смерти. Угри ужасно трусливые, и, главное, сегодня восточный ветер, а они не клюют, когда ветер с востока.
Он встал и намочил палец, сунув его в рот. Потом подержал его с минуту в вертикальном положении. В воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка.
- Конечно, восточный! Видишь - холодный, с восточной стороны.
Но угри клевали лучше, чем предсказывал Джо. Не успел я вытащить "клубок" из устланной травой жестянки и опустить его в воду, как леска вздрогнула. Я дернул удочку вверх и выбросил "клубок" вместе с угрем на берег. Угорь забился.
- Хватай его! - закричал я.
Джо зажал обеими руками извивающегося угря, а я тем временем раскрыл перочинный ножик, потом перерезал рыбе позвоночник, и мы отправили ее в мешочек, лежавший у костра.
- Один есть, - с удовлетворением сказал Джо. - Должно быть, восточный ветер стих, и хорошо сделал. Мы сегодня наловим много.
К одиннадцати часам у нас было восемь угрей, по Джо хотелось обязательно десять.
- Если наловишь десять, это здорово! - рассуждал он. - Куда лучше сказать: "Мы вчера наловили десять", чем: "Мы наловили восемь".
Мы решили остаться до полуночи. Взошла луна, света было много, и добраться домой не представляло для нас труда. Джо собрал побольше хвороста для костра. Стало прохладно, а мы были легко одеты.
- Нет ничего лучше хорошего костра, - заметил я, подбрасывая сухие эвкалиптовые ветки в огонь, пока пламя не взвилось выше наших толов.
Джо швырнул на землю охапку сучьев и бросился к дрогнувшей в это время удочке. Он вытащил на берег угря, который упал неподалеку от костра и, поблескивая серебристо-черным телом, стал уползать от огня.
Это был самый крупный из пойманных нами угрей, и я с жаром ринулся на него. Он вырвался из моих рук и скользнул к реке. Я быстро потер ладони о землю и пополз вслед за ним, но Джо бросил удочку и успел схватить его у самой воды. Угорь извивался в руках Джо, размахивая головой и хвостом. Джо цепко держал его, однако он все нее как-то вывернулся и упал на землю. Джо снова бросился за ним и поймал бы угря, хотя тот уже был почти в реке, но поскользнулся в грязи и слетел в воду.
Джо никогда много не ругался, но тут он начал чертыхаться.
Он выглядел сейчас очень смешно, но я не смеялся. Джо выбрался на берег, выпрямился, растопырив руки, и посмотрел на лужу, собравшуюся у его ног.
- Ну и попадет же мне за это, - сказал он озабоченно. - Еще как! Я должен высушить штаны, хоть умри.
- Сними их и повесь у костра, - предложил я. - Они мигом высохнут. Как это он у тебя вырвался? Джо обернулся и взглянул на реку.
- Я в жизни не видел еще такого большого угря, - сказал он. - Я не мог обхватить его руками. А какой тяжелый! Черт! Вот это вес! Ты ведь держал его - как думаешь, сколько он потянет?
Это был замечательный случай дать волю фантазии, и мы с Джо упивались.
- Не меньше тонны, - сказал я.
- А то и больше! - прикинул Джо.
- А как он бросался! - воскликнул я. - Точно змея...
- Он обвился вокруг моей руки, - заметил Джо, - и чуть было не сломал ее.
Он замолчал, потом вдруг стал снимать штаны с такой поспешностью, как будто в них забрался большой муравей.
- Надо их высушить.
Я взял палку с развилиной и воткнул ее в землю так, что верхняя часть находилась над костром и штаны могли скорее высохнуть.
Джо вытащил из карманов кусок мокрого шпагата, медную дверную ручку, несколько стеклышек, положил все это на землю, потом повесил штаны на палку и начал прыгать вокруг костра, чтобы согреться.
Я снова бросил "клубок" в реку, надеясь поймать Угря, которого мы упустили, и, когда клюнуло, дернул Удочку с силой, рассчитанной на большую тяжесть.
Извивающийся угорь вместе с "клубком" мелькнул высоко в воздухе над моей головой, описал дугу и угодил прямо в палку со штанами Джо. Штаны полетели в огонь.
Джо нырнул было вслед за ними, но стремительно отскочил назад, когда пламя дохнуло ему в лицо. Он поднял руку, защищаясь от жара, и попытался другой дотянуться до штанов. Потом вдруг помчался, зло ругаясь, вокруг костра, выхватил у меня удочку и стал тыкать ею в горящие штаны, стараясь подцепить их и вытащить. Когда наконец ему удалось подсунуть под них удочку, он поторопился и рванул ее так, что штаны стрелой вылетели из пламени и, прочертив огненную дугу на темном небе, оторвались от удочки и с шипением упали в реку, откуда поднялись клубы пара.
Когда пламя угасло, Джо охватило отчаяние; тонущие штаны темным пятном выделялись на поверхности поблескивающей воды, потом исчезли; Джо, не отрывая глаз, следил за этим пятном, наклонившись над водой, упершись руками в колени; при свете костра его голый зад казался нежно-розовым.
- Господи! - произнес Джо.
Оправившись настолько, что он уже мог обсуждать создавшееся затруднительное положение, Джо объявил, что мы должны как можно скорее попасть домой. Ему уже не хотелось поймать именно десять угрей, и он думал только о том, что его могут увидеть без штанов.
- Ходить без штанов запрещено законом, - серьезно заявил он мне. - Если меня кто-нибудь заметит в таком виде, я пропал. Как только тебя поймают без штанов, сразу угодишь в каталажку. Вот Добсон, - Джо имел в виду местного велосипедиста-спортсмена, который недавно сошел с ума, - поехал в Мельбурн и пробежал без штанов через весь город. Его посадили черт знает на сколько времени... Надо двигаться! И зачем только сегодня полнолуние!
Мы торопливо привязали удочки к коляске, положили мешочек с угрями на подставку для ног и отправились в путь. Джо в мрачном молчании сидел на моем колене.
Я вез тяжелый груз, и, когда встречался подъем, Джо приходилось слезать и подталкивать коляску сзади. Но подъемов было мало, и я двигался все медленнее и медленнее.
Джо жаловался, что совсем замерз. Мне было тепло, так как я усиленно работал руками, а от ветра защитой мне служил Джо, который все время похлопывал себя по голым ногам, чтобы согреться.
Далеко впереди, на ровной дороге, мы увидели горящие свечи в фонарях приближающегося экипажа. Слышно было цоканье копыт лошади, трусящей не спеша.
- Похоже, что это Серый старика О'Коннора, - заметил я.
- Ну да, это он, - сказал Джо. - Остановись! А вдруг он не один! Я сойду и спрячусь за деревьями. Он подумает, что с тобой никого больше нет.
Я подъехал к краю дороги, Джо выскочил, побежал по траве и скрылся за темными деревьями.
Я сидел, обрадовавшись передышке, наблюдая за приближающимся экипажем и вспоминая по кускам путь, который мне еще предстояло проделать: легкие участки, длинные подъемы, нашу дорогу и последний перегон перед домом.
Когда фонари экипажа были еще на некотором расстоянии, ездок перевел лошадь на шаг, а поравнявшись со мной, крикнул: "Тпру!" Лошадь остановилась.
Он наклонился с сиденья и взглянул на меня:
- Здравствуй, Алан!
- Добрый вечер, мистер О'Коннор.
Он перекинул вожжи через руку и полез за трубкой.
- Ты откуда?
- С рыбной ловли, - ответил я.
- С рыбной ловли! - воскликнул он. - Гром меня разрази! - Затем, растирая в ладонях табак, он проворчал: - Не пойму, чего ради такой парнишка, как ты, болтается по дорогам среди ночи в этой проклятой штуковине. Ты убьешься! Вот увидишь! Я тебе говорю. - Он повысил голос: Черт! Тебя кто-нибудь переедет насмерть спьяну, вот что будет.
