Артур Шницлер - Жена мудреца (Новеллы и повести)
Берта улыбнулась.
- Как я могу думать о таких поездках?
- Да, конечно, - сказал господин Рупиус. - Гаага очень красивый город, я был там четырнадцать лет тому назад; мне было тогда двадцать восемь, теперь мне сорок два или, пожалуй, все восемьдесят четыре. - Он отложил в сторону еще одну гравюру. - Это Остаде, "Курильщик с трубкой". Да, ясно видно, что он курит трубку. Оригинал в Вене.
- Кажется, я помню эту картину.
- Может быть, вы сядете напротив меня, сударыня, или здесь, рядом со мной, если вам угодно тоже смотреть эти картины? Вот Фалькенборг; чудесно, не правда ли? Только на самом переднем плане все это кажется таким ничтожным и мелким; да, крестьянин танцует с крестьянкой, а тут старуха, она злится на танцующих, а вот дом, из дверей выходит кто-то с ведром воды. Да, конечно, сюжет ничтожный, но там, позади, видите, там целый мир, голубые горы, города в зелени, небо в облаках, а рядом - турнир. Ха! Ха! Он как будто не имеет отношения к сюжету, а на самом деле все же имеет отношение. Ибо задние планы есть везде, и потому очень правильно, что тут сразу за крестьянским домом начинается мир с его турнирами, его горами и реками, крепостями, виноградниками и лесами.
Он указывал маленьким ножом из слоновой кости на отдельные детали картины, о которых говорил.
- Нравится вам? Оригинал висит в Венской галерее. Вы должны его знать.
- Вот уже шесть лет, как я не живу в Вене, а еще задолго до того я перестала посещать музей.
- Вот как? Я часто туда ходил и стоял перед этой картиной. Да, ходил, прежде, когда-то. - Он взглянул на нее, слегка усмехаясь, и она от смущения не могла ничего ответить.
Он непринужденно заговорил опять:
- Мне кажется, я надоедаю вам этими картинами. Подождите, жена скоро вернется домой. Вы знаете, она теперь после обеда всегда часа два гуляет, боится пополнеть.
- Ваша жена выглядит такой стройной и молодой, я нахожу, что она нисколько не изменилась за то время, что я здесь, - Берте показалось, что лицо Рупиуса совершенно окаменело. Затем он вдруг сказал безобидным тоном, совсем не подходившим к выражению его лица:
- Спокойная жизнь в таком маленьком городке, да, она сохраняет молодость. Это было умно с моей стороны и с ее стороны, это была наша общая идея переселиться сюда. Кто знает, в Вене все было бы уже кончено.
Берта не могла угадать, что он подразумевает под этим словом "кончено" - относится ли оно к его жизни, к молодости его жены или к чему-нибудь еще. Во всяком случае, она пожалела, что пришла сегодня; она стыдилась своего здоровья.
- Говорил ли я вам, - продолжал Рупиус, - что получил эти папки от Анны? Случайная покупка, ведь такие издания обычно стоят очень дорого. Один книготорговец дал объявление о продаже, и Анна тотчас телеграфировала своему брату, чтобы он купил эти гравюры для нас. Вы знаете, у нас много родственников в Вене, у меня и у Анны. Она иногда ездит туда, чтобы навестить их. Скоро они приедут к нам с ответным визитом. Я буду рад видеть их у себя, особенно брата Анны и невестку, я им многим обязан. Когда Анна бывает в Вене, она у них столуется, ночует - словом, вы понимаете, сударыня.
Он говорил быстро, холодным, деловым тоном; будто решил рассказывать об этом каждому, кто войдет сегодня в комнату. Впрочем, с Бертой он впервые говорил о поездках своей жены.
- Завтра она собирается ехать опять, - сказал он. - Кажется, на сей раз дело идет о летних нарядах.
- Я нахожу, что ваша жена поступает очень умно, - заметила Берта, радуясь, что нашла новую тему для разговора.
- И к тому же это обходится дешевле, - прибавил Рупиус, - уверяю вас, даже если считать стоимость поездки. А почему вы не делаете того же?
- Что вы имеете в виду, господин Рупиус?
- Я говорю о ваших платьях и шляпках! Вы тоже молоды и красивы.
- Боже мой, для кого мне красиво одеваться?
- Для кого? А для кого же моя жена так красиво одевается?
Дверь открылась, и вошла фрау Рупиус, в светлом весеннем платье, с красным зонтиком в руке и в белой соломенной шляпе с красной лентой на темных, высоко зачесанных волосах. На губах ее, как всегда, играла приветливая улыбка, она весело и спокойно приветствовала Берту:
- Вот вы и снова у нас. - Следом за нею вошла горничная, Анна передала ей зонтик и шляпу. - Вы тоже интересуетесь картинами, фрау Гарлан? - Она сзади подошла поближе к мужу и нежно погладила его по голове.
- Я как раз говорил фрау Гарлан, что меня удивляет, почему она никогда не бывает в Вене, - сказал Рупиус.
- Правда, - подхватила фрау Рупиус, - почему вы не ездите туда? У вас, конечно, еще остались там знакомые. Поедемте хоть раз со мной, - например, завтра. Да, завтра.
В то время как жена его говорила, Рупиус смотрел прямо перед собой, словно не решался взглянуть на нее.
- Фрау Рупиус, вы, право, очень любезны, - ответила Берта, и жаркая радость разлилась по всему ее телу. Она сама удивлялась, что за все это время ни разу не подумала о возможности такой поездки, хотя ее так легко осуществить, - в эту минуту поездка в Вену представилась ей целебным средством против странно дурного настроения, овладевшего ею в последние дни.
- Так вы согласны, фрау Гарлан?
- Я, право, не знаю. Время у меня найдется, на завтра назначен только урок у невестки, но она не станет требовать такой пунктуальности, а вам я не помешаю?
Легкая тень омрачила лицо фрау Рупиус.
- Помешаете? Что это вам пришло в голову? Я буду очень рада несколько часов пути, туда и обратно, провести в таком приятном обществе. А в Вене, о, наверное, и в Вене у нас найдутся общие дела.
- Ваш супруг, - сказала Берта и покраснела, как девушка, заговорившая о первом бале, - рассказывал мне... советовал мне...
- Он, конечно, расхваливал вам мою портниху, - сказала, смеясь, фрау Рупиус.
Рупиус сидел все так же неподвижно и не смотрел на них.
- Да, я, право, хочу попросить вас об этом, фрау Рупиус. Когда я вижу вас, мне снова хочется красиво одеваться.
- Это легко сделать, - сказала фрау Рупкус. - Я поведу вас к моей портнихе и тогда смогу надеяться, что и в следующий раз поеду не одна, мне это приятно. Я рада и за тебя, - сказала она мужу, дотрагиваясь до его руки, лежавшей на столе, - и за вас, - обратилась она к Берте. - Вы увидите, как это хорошо подействует на вас. Чудесно расхаживать по улицам, когда тебя никто не знает. Я иногда не могу без этого обойтись. Обратно я приезжаю, посвежевшая и... - при этом она искоса взглянула на мужа, испуганно и нежно, - и тогда я так счастлива здесь, как только возможно, счастливее всех женщин в мире.
Она подошла к мужу и поцеловала его в висок. Берта слыхала, как она при этом прошептала: "Любимый!" А он все смотрел перед собой, как будто ему было страшно встретиться взглядом с женой. Оба замолчали и, казалось, ушли в себя, как будто Берты и не было здесь. Берта смутно чувствовала, что в отношениях этих двух людей есть какая-то тайна и что сама она не столь умна, или не столь опытна, или не столь добра, чтобы вполне разгадать эту тайну. С минуту стояла тишина, и Берта была так смущена, что охотно ушла бы; но необходимо было подробнее договориться о завтрашней поездке. Анна заговорила первая.
- Так, значит, мы условились; встретимся на вокзале перед отходом утреннего поезда, да? И я хочу так устроить, чтобы мы вернулись домой в семь часов с вечерним поездом; за восемь часов многое можно успеть.
- Конечно, - сказала Берта, - если только вы ни в чем не будете стеснять себя ради меня.
Анна чуть ли не сердито прервала ее:
- Я уже сказала вам, как я рада, что вы едете со мной, тем более что ни к одной женщине здесь я не питаю такой симпатии, как к вам.
- Да, - сказал господин Рупиус, - я могу это подтвердить. Знаете, жена почти ни с кем здесь не водит знакомства, и вы так долго не были у нас, что я уже опасался, как бы мы не лишились и вас.
- Как вы только могли подумать, господин Рупиус! А вы, фрау Рупиус, вы ведь не думали... - Берта в эту минуту испытывала безграничную любовь к обоим. Она была так тронута, что почувствовала, что голос ее дрожит от слез.
Фрау Рупиус загадочно и снисходительно улыбнулась:
- Я ничего не думала, я вообще перестала размышлять о некоторых вещах. Потребность в обществе у меня не велика, но вас, Берта, я действительно люблю. - Она протянула ей руку.
Берта взглянула на Рупиуса, ей казалось, что лицо его должно было теперь выражать удовлетворение, но, к ее удивлению, он с каким-то ужасом смотрел в угол комнаты.
Горничная принесла кофе. Обсудили, как распределить завтрашний день, и в конце концов выработали довольно подробный план; Берта занесла его в свою маленькую записную книжку, что вызвало улыбку у фрау Рупиус.
Когда Берта вышла на улицу, небо заволокло тучами и усилившаяся духота предвещала близкую грозу. Она едва успела дойти до дому, как упали первые капли дождя, и она забеспокоилась, когда, очутившись уже в квартире, не застала там служанки с ребенком; однако, подойдя к окну, чтобы закрыть его, она увидела, что они бегут домой.
