Вильям Райс - В тихом омуте
- О, замечательно, мистер Чими.
- Прошу вас, Тони, организуйте массаж для моего друга. Чтобы он его надолго запомнил.
- О, мистер Чими, для вашего друга мы все в лучшем виде оформим, заверил смуглокожий.
Одна из двух девушек за стойкой, жгучая брюнетка лет двадцати пяти, тут же выступила вперед.
- Я сейчас свободна, - промурлыкала она и неожиданно хихикнула. - Я им займусь. Если вы не против, конечно, - добавила она, с улыбкой глядя на Джеймса.
После сытного и вкусного обеда Джеймса не слишком прельщал массаж.
- Спасибо, - сказал он. - Но, может быть, не стоит?
- Вы меня обижаете, - притворно надулся граф. - И не только меня, но и эту очаровательную девушку. Мисс... Как вас зовут, милочка? - спросил граф брюнетку.
- Мэнди.
- Мисс Мэнди.
- Нет! - девушка снова захихикала. - Не "мисс". Просто - Мэнди, и все.
- Что ж, пусть так, - снисходительно улыбнулся граф. - Прошу вас, Джеймс, следуйте за Мэнди. Вы не пожалеете, уверяю вас. А я пока, в свою очередь, приму массаж от мисс...
- Меня зовут Чарли, - улыбнулась вторая девушка.
Джеймс счел за благо смириться со своей участью. И не только потому, что не хотел обидеть добряка-графа, но и потому, что смешливая Мэнди ему приглянулась. Да и Наташа советовала ему ублажать старика, а не спорить с ним.
Джеймс лежал лицом вниз на массажном столе, пока Мэнди массировала его спину.
Стол, на котором он возлежал, представлял собой нечто среднее между кушеткой и операционным столом. Высокий и узкий, но вместе с тем довольно мягкий. В небольшой, застланной пушистым ковром комнате, царил интимный полумрак; рисунок на обоях изображал обнаженных девушек, разбегавшихся врассыпную от преследовавшего их козлоного сатира. В комнате стояла полная тишина, и Джеймс подумал, что, должно быть, дверь и стены в ней звуконепроницаемые.
- Раздевайтесь, - небрежно сказала Мэнди, стоило им только войти. И, указав на маленькое, сложенное вчетверо полотенце, которое лежало на полочке, добавила: - Если хотите, можете набросить его на себя.
Джеймс послушно кивнул. Мысль о том, чтобы целиком обнажиться перед девушкой, которая сама останется одетой, глубоко ему претила. Он привык, что голыми должны быть либо оба партнера, либо - никто.
- Как мне к вам обращаться? - спросила Мэнди. - Джон? Билл? Питер?
- Джеймс.
- Хорошо - Джимми, значит. - Она направилась к двери. Разоблачайтесь, а я сейчас вернусь. Не бойтесь - никто к вам не ворвется. Джеймс и сам это знал: входя сюда, девушка щелкнула рычажком, и над дверью зажглась надпись "Занято".
Оставшись один, Джеймс быстро разоблачился донага, но едва успел повязать вокруг поясницы полотенце, как вернулась Мэнди. Девушка уже переоделась и была теперь в коротеньком алом кимоно, чуть-чуть прикрывавшем бедра и перехваченном бледно-голубым пояском.
Мэнди прикрыла за собой дверь и, окинув взглядом Джеймса, одобрительно кивнула.
- Очень симпатично...
Джеймс с трудом заставил себя отвести от неё взгляд. Под тонкой тканью кимоно просвечивали очертания сосков, а крепкие стройные ноги невольно заставили его вспомнить Николя.
- Я в трусиках, если вас это интересует, - сообщила Мэнди. - Более того, дорогуша, снимать я их не собираюсь. - Он похлопала по поверхности массажного стола. - Забирайтесь.
Джеймс повиновался. Из врожденной скромности, а также опасаясь, что манипуляции девушки могут его возбудить, он улегся на живот, опустив подбородок на скрещенные запястья.
- Красивое у вас тело, Джимми, - похвалила Мэнди. После чего провела чем-то - рукой, пальцем или ребром ладони - вдоль всего позвоночника, от шеи, и до нижнего края полотенца. Эффект превзошел все ожидания - по всему телу словно побежали возбуждающие электрические импульсы. От неожиданности Джеймс едва не подпрыгнул.
- О Господи! - вырвалось у него.
- Извини, дружок, - девушка звонко рассмеялась. - Я не хотела. Ладони её легонько скользнули по его плечам, вниз по спине, затем она начала разминать его шею, бицепсы, время от времени пальцы её пробегали по всей его спине, талии и ягодицам, вновь возвращаясь к шее. Ощущения были настолько сладостные, что Джеймс упивался каждым мгновением; он уже полностью расслабился, напрочь позабыв обо всех делах и заботах.
- Ну как, нравится? - спросила Мэнди.
- Да, просто грандиозно, - выдавил Джеймс краешком рта. И тут же его мысли перенеслись к массажистке. А правду ли она сказала насчет трусиков? То, что Джеймс лишь попытался представить, оказало на него столь быстрое воздействие, что он осознал: перевернуться на спину он уже не сможет. Ни в коем случае. Сам он умрет от стыда, а бедная девушка - от шока.
Тем временем Мэнди, оживленно разминая его спину и бедра, приговаривала:
- Да, Джимми, сложен ты просто классно. Жаль, что нам нельзя встречаться с клиентами, а то я на тебя просто запала. Извини, дружочек... - С этими словами она одним неуловимым движением сдернула с Джеймса полотенце. Он даже ойкнуть не успел. Но зато вспомнил, что зад его густо усыпан веснушками, и устыдился. - Очень славно, - повторяла Мэнди, растирая его ягодицы. Причем делала она это с таким усердием, что Джеймс не выдержал, и застонал.
- Да, руки у меня крепкие, - похвасталась девушка, заметив, что её усилия не пропали зря. - Мы тут до седьмого пота тренируемся. Через год-два уже перестаешь сознавать собственную силу... Так, хорошо - переворачивайся.
- Что?
- Я же ясно сказала - переворачивайся. Я тебя теперь спереди помассирую.
- Послушайте, Мэнди, мне бы не хотелось смущать вас...
Не вступая с Джеймсом в лишние пререкания, она ловко, одним движением, перевернула его сама. Позже, вспоминая все это, Джеймс подумал, что, судя по всему, весила Мэнди раза в полтора меньше, чем он сам, но, тем не менее, перевернула его на спину с такой легкостью, словно перед ней был не взрослый мужчина, а ребенок. Медсестры в больницах тоже в совершенстве владеют таким приемом. Но в то мгновение, осознав, что с ним делают, Джеймс только пискнул по-заячьи и попытался уцепиться за край стола, но опоздал...
И вот он уже лежит на спине, массажистка стоит над ним, а между ними торчит эта штуковина, и Мэнди взирает на неё с благоговейным ужасом, смешанным с восторгом.
- Господи, я просто глазам своим не верю!
Рука её угрожающе потянулась вниз, и Джеймс в ужасе напрягся, но в последнее мгновение Мэнди нагнулась и, подобрав с пола полотенце, набросила её на вздымавшийся к потолку флагшток, устроив нечто наподобие индейского вигвама.
- Вот, так-то оно лучше, - с улыбкой промолвила она. - Да, ты большой мальчик, ничего не скажешь. - Джеймс смущенно вздохнул. - Не робей, приободрила его Мэнди. - Лично меня это ни капельки не смущает. Во-первых, я привыкла, а во-вторых, против природы не попрешь, не так ли? - Взгляд её снова упал на внушительный шатер. - Да, у тебя самый большой...
- Я бы предпочел не обсуждать эту тему, - натужно прохрипел Джеймс, стараясь не смотреть на нее. И вдруг услышал:
- Ой, прости, пожалуйста!
- За что?
Он повернул голову и удивленно воззрился на Мэнди.
- Я и не заметила, что оголилась, - сказала она. - Вот, значит, почему ты так возбудился. - Она улыбнулась, кивая вниз - кимоно её распахнулось, и наружу выпрыгнули две прехорошенькие грудки, увенчанные прелестными розовыми сосками. Даже не пытаясь прикрыться, Мэнди добавила: - Какой смысл запирать клетку, когда пташки уже упорхнули?
Груди у неё были не слишком крупные, но и не маленькие, зато упругие и налитые, причем как раз той формы, которая больше всего привлекала Джеймса. Он невольно облизнул внезапно пересохшие губы. А ведь Джеймс вовсе не изголодался по сексу, отнюдь нет. И тем не менее в мозгу его вихрем пронеслась мысль, что если в этом салоне молоденьким массажисткам и правда запрещалось снимать трусики, то настала пора сделать для этого правила исключение...
- О Боже - он ещё больше вырос!
- Послушайте, Мэнди, - прохрипел Джеймс. - Вы только не подумайте, что я...
- Джимми, золотко, это все моя вина, - покаялась Мэнди и... правая рука её скользнула под полотенце. - Нечестно бросать в беде такого красавца. Даже - жестоко...
От её прикосновения Джеймс едва не возопил во все горло: нервы его были напряжены до предела, натянуты, как струны, он трясся, как в лихорадке, сердце колотилось, как безумное... Ладонь левой руки Мэнди опустилась на его взмокший лоб, то ли успокаивая, то придерживая. Впрочем, при всем желании, Джеймс сейчас не заставил бы себя шевельнуться; каждая клеточка его тела была сейчас порабощена, безраздельно и всецело находясь во власти одного душераздирающего и сводящего с ума желания. Наконец, выгнувшись дугой, он испустил дикий крик, судорожно рванулся, и в тот же миг, как ему показалось, под потолком что-то с треском и ослепительно вспыхнуло, словно взорвалась электрическая лампочка...
Словно во сне Джеймс услышал голос Мэнди:
- Вот это и называется облегчающий массаж, сладкий мой.
