Веркор - Квота, или Сторонники изобилия

На этот раз Флоранс не нашлась, что возразить. Они молчали, погруженные в свои мысли. Потом Флоранс сказала:

-- Отец мой, приходите хоть завтра к нам в контору. Мы вместе обсудим все эти дела, может быть даже с Квотой.

5

И действительно, Флоранс приняла теперь твердое решение: она встретится с Квотой. У них будет серьезный, возможно даже резкий, возможно даже мучительный, разговор, но иного выхода нет -- положение слишком опасное. Ибо отец Эспосито прав, прав по крайней мере в одном отношении, думала Флоранс, люди настолько пресытились всем, что у них нет больше никаких желаний, даже у тех, которые, подобно привратнику Эстебану, сами еще этого не осознали, не отдают себе в этом отчета, а посмотрите, как в день, выделенный для покупок, они носятся сломя голову по магазинам, мучительно пытаясь отыскать какую-нибудь вещь, которая еще может их прельстить. Зачем? Чтобы ее приобрести. Ведь они вынуждены покупать, иначе им понизят жалованье, а на что им столько денег? Для того чтобы покупать вещи, в которых они не нуждаются? Иными словами, покупая, они сохраняют свои высокие ставки, и это дает им возможность покупать, чтобы сохранить...

У Флоранс даже голова закружилась -- так нелеп, так кошмарен был этот заколдованный круг. Она бросилась бежать. Она ворвалась в контору. Она спросила, здесь ли Квота. Она хочет его видеть. Немедленно. Пусть бросит все дела.

И все же она удивилась, когда он явился к ней почти сразу же, едва ему доложили о ее желании поговорить с ним. Казалось, он был счастлив увидеть Флоранс, во всяком случае если судить по вздернувшей уголки его губ радостной улыбке, которая так редко появлялась на этом тонком, бесстрастном лице. Зато Флоранс при виде Квоты сразу же заледенела. Этот дьявол в образе человека обладал даром убивать все чувства. Она уже сама не знала, ненавидит ли его, восхищается им, презирает или боится...

Однако Квота обеими руками сжал руку Флоранс -- жест вообще ему несвойственный -- и, задержав ее в своих ладонях, внимательно оглядел девушку.

-- Европа пошла вам на пользу, -- сказал он. -- Вы чудесно выглядите.

Флоранс не нашлась, что ответить. Она осторожно высвободила руку. Ей не хотелось обижать его, но в то же время не хотелось быть излишне приветливой и дружески интимной. В первую минуту Квота как будто удивился ее сдержанности -- видимо, он не ожидал такого приема. Потом чуть нахмурился, сморщил губы и криво усмехнулся:

-- Что-нибудь случилось? Ну хотя бы поздоровайтесь со мной после двухлетней разлуки.

Флоранс улыбнулась и любезно сказала:

-- Здравствуйте...

Она протянула ему руку, которую только что отняла, но тут же снова отняла ее. Потом она опять улыбнулась, как бы говоря: "Вы уж извините меня", тряхнула головой и опустила глаза.

-- Да, -- проговорила она, -- случилось...

-- Я надеялся, -- сказал Квота, -- что мы помиримся...

Она подняла голову, беспомощно развела руками, глубоко вздохнула и ничего не ответила. Молчал и Квота, потом проговорил:

-- Н-да, ваше поведение не слишком ободряет...

Флоранс задумчиво поглядела на "его.

-- А вы полагаете, что мне хочется вас ободрить? -- тихо спросила она.

Улыбка сошла с лица Квоты, но он, видимо, не обиделся. В его глазах сквозило любопытство, в котором были и укор и ирония.

-- Неужели вас не учили в детстве говорить спасибо?

Но Флоранс не сдавалась.

-- Спасибо? Да я ничем не обязана вам! -- твердо возразила она.

-- Вы -- нет. Ну а дядя?

Флоранс с насмешливым пренебрежением поджала губы.

-- Дядя Самюэль? Он или другой -- это же чистая случайность. Просто он первый попался вам на пути, вот и все.

-- Но это еще не причина быть неблагодарной.

-- Пожалуй, да, -- согласилась Флоранс.

Она готова была признать себя неправой, чтобы хоть немного обелить Квоту.

-- Больше того, -- продолжала она, -- я рада отметить, что вы повсюду добились потрясающих успехов. Вот видите, я объективна. Ваши успехи еще поразительнее, чем я представляла себе, живя вдали. В первую очередь -высокие ставки. Взять хотя бы Эстебана -- до вас он зарабатывал сто песо, а теперь, по его словам, получает три тысячи. Думаю, это правда.

Но Квота удивился ее удивлению: ведь ни для кого не секрет, сказал он, что благодаря ему в Хавароне, где раньше была самая низкая в мире заработная плата, сейчас она самая высокая. Даже выше, чем в Соединенных Штатах.

Пусть так, согласилась Флоранс, но такая высокая оплата труда связана со странными, мягко говоря, обязательствами... К чему они приводят, она смогла убедиться собственными глазами утром, так как сегодня пятница, нерабочий день, выделенный для еженедельных покупок. И Флоранс весьма живо нарисовала Квоте картину, которую своими глазами наблюдала: исступленно мечущиеся, обуреваемые страхом не выполнить норму покупок люди, толкотня, ажиотаж, человек с лодочным мотором, несчастный, изможденный Эспосито, слоняющийся словно тень среди монументов современной техники, которые разорили его самого и его столовую...

Квота даже бровью не повел. Он выслушал эту обвинительную речь с невозмутимым спокойствием. Когда она на секунду остановилась перевести дух, он спросил:

-- Ну и что из этого?

-- Неужели вы ни о чем не сожалеете? -- воскликнула Флоранс. -- И вы не чувствуете хоть капельку тревоги? Стыда? Угрызений совести?

Нет, Квота не производил впечатления человека, которого мучает хотя бы одно из этих чувств. В ответ он лишь изрек как бесспорную истину:

-- Раз мы производим холодильники, мы должны их продавать.

-- Но зачем тогда вы их производите?

-- То есть как зачем?

-- Ведь у всех уже есть холодильники и даже больше, чем надо! -крикнула Флоранс.

-- Черт побери, да для того, чтобы их продавать.

Сказано это было с такой искренностью и простосердечием, что Флоранс на мгновение растерялась. Может, он смеется над ней? Нет, не похоже. Просто он действительно так думает. И так же думает Эстебан и другие покупатели, которых она видела, все тагуальпеки: по их мнению, все это проще простого и само собой очевидно. Какой ужас!

-- Ну вот... -- Флоранс удрученно вздохнула. -- Вы даже не замечаете, что все это превратилось в бессмыслицу, в абсурд. И дядя Самюэль не замечает. И Каписта. Вы превратили Тагуальпу в страну каторжников...

Квота удивленно посмотрел на нее.

-- Каторжников, приговоренных к принудительным покупкам, -- уточнила Флоранс. -- Я хочу понять наконец, в чем тут дело. -- Она снова вздохнула. -- Можно задать вам еще один вопрос? Даже если это ни к чему не ведет.

-- Разумеется.

Флоранс помолчала немного, стараясь собраться с мыслями.

-- Мне показалось вначале... -- медленно проговорила она, -- впрочем, так думают многие... даже утверждают, что это чем-то напоминает эксперимент Мао Цзэдуна... Так вот, мне показалось вначале, что вы руководствуетесь научными целями. Что вы хотели испытать преимущества вашего опыта на первых порах в такой маленькой стране, как Тагуальпа, а уж затем внедрять его и в другие страны. Это логично. И даже прозорливо. В общем, мы служили вам в качестве подопытных кроликов. Но теперь, когда ваш метод оправдал себя, -продолжала она взволнованно, -- когда вы доказали -- и доказали сотнями примеров, даже сверх надобности, -- что с помощью вашего метода можно продать все, даже очки слепому и ботинки безногому... когда вы победили по всем статьям, что же, черт побери, вы хотите доказать еще? Зачем вы продолжаете свои эксперименты?

Квота промолчал. Потом сел на краешек стола перед Флоранс и сказал:

-- А я-то считал вас умной девушкой.

Флоранс поразили и слова Квоты и тон, которым они были произнесены.

-- Спасибо, -- проговорила она, и в ее голосе прозвучала скрытая ирония, но, пожалуй, это была всего лишь жалкая попытка сохранить свое достоинство, ибо в душе она уже приготовилась услышать веские доводы, которые опровергнут ее обвинения. Она ждала. Она надеялась. Сумеет ли он оправдать то, что до сих пор в ее глазах не имело никакого оправдания. Но он только спросил:

-- Неужели вы запамятовали, с чего я начинал?

-- Не процветающая, но честная фирма, -- ответила Флоранс, делая последнюю попытку не сдать своих позиций.

-- Вернее, прогорающая, если уж говорить откровенно. -- Слова эти сопровождались безжалостной усмешкой, тронувшей уголки губ Квоты. Флоранс хотела ему ответить, но Квота остановил ее движением руки.

-- Это не упрек, именно такую фирму я и искал. И страна подходящая -такая, где основным занятием особей мужского пола была игра в пулиш, а женского -- адюльтер. Торговля? Никто о ней и не думал. Она оживала лишь дважды в неделю, в базарные дни. А тем временем промышленность потихоньку угасала. Разве не так?

-- Так.

Флоранс никак не могла понять, куда он клонит. Квота нагнулся, не спуская с нее горящего взгляда.

-- Скажите, Флоранс, скажите честно и откровенно, разве можно терпеть, чтобы в двадцатом веке, пусть даже в такой стране, как Тагуальпа, экономика находилась в столь плачевном состоянии? Ведь это угроза всей нашей цивилизации, Флоранс, -- продолжал он, отчеканивая каждое слово. -- Вот в чем истина. Единственная. И потому я считаюсь только с ней. Понятно?