Уильям Теккерей - История Сэмюела Титмарша и знаменитого бриллианта Хоггарти
- Мистер Роберт Свинни!
- К вашим услугам, сэр, - как ни в чем не бывало отозвался Свинни, и кое-кто из конторщиков захихикал.
- Мистер Свинни! - еще громче провозгласил Брафф. - Мистер Свинни, когда вы вошли в эту контору, в эту семью, сэр - ибо я с гордостью утверждаю, что это поистине семья, сэр, - вас встретили здесь двадцать три молодых человека - других таких благочестивых и усердных сослуживцев и не сыщешь, и им вверено богатство нашей столицы и нашей славной империи. Здесь царствовали, сэр, трезвость, усердие и благопристойность; в этом храме, в храме... деловых операций, не было места богохульным куплетам; здесь не злословили шепотком о своих начальниках - но я не стану отвечать на это злословие, сэр, я могу позволить себе пренебречь им; никакие легкомысленные разговоры, никакие грубые шутки не отвлекали внимание этих джентльменов, не оскверняли мирную картину их труда. Вас встретили, сэр, добрые христиане и джентльмены!
- Я, как и все, заплатил за свое место, - сказал Свинни. - Разве мой родитель не купил ак...
- Ни слова больше, сэр! Конечно же, ваш почтенный батюшка купил акции этого предприятия, и в один прекрасный день они его обогатят. Да, сэр, он купил акции, иначе эти двери не раскрылись бы перед вами. Я с гордостью заявляю, что у каждого из моих юных друзей есть кто-нибудь - отец ли, брат, близкий родственник или друг, - кто теми же узами связан с нашей процветающей фирмой, и что каждый, кто здесь служит, получает комиссионные за то, что привлекает к нам новых акционеров. Однако же, сэр, глава этого дела я. Я в свое время утвердил вас в должности, и, как вы сейчас убедитесь, я же, Джон Брафф, вас от нее отрешаю. Оставьте нас, сэр!.. Уходите, покиньте нашу семью, в лоне ее уже нет более для вас места! Я не сразу решился на этот шаг, мистер Свинни; я лил слезы, сэр, я возносил молитвы; я советовался, сэр, и теперь решение мое твердо. Оставьте нас, сэр!
- Только сперва заплатите мне жалованье за три месяца. Я ведь стреляный воробей, мистер Брафф.
- Деньги будут выплачены вашему батюшке, сэр.
- К черту батюшку! Я вам вот что скажу, Брафф; я совершеннолетний, и, если вы не отдадите мне мое жалованье, я упеку вас за решетку... вот провалиться мне на этом месте! Вы у меня узнаете, почем фунт лиха, это уж как пить дать!
- Выпишите этому бессовестному молодому человеку чек на трехмесячное жалованье, мистер Раундхэнд.
- Двадцать один фунт пять шиллингов, Раундхэнд, и никаких вычетов за гербовую марку! - крикнул нахал Свинни. - Вот так, распишемся в получении. И не нужно передаточной надписи на моего банкира. А если кто из вас, джентльмены, пожелает нынче в восемь вечера бесплатно выпить по стаканчику пунша, Боб Свинни к вашим услугам! Может быть, и мистер Брафф окажет мне честь, погуляет с нами вечерок? Ну-ну, только не говорите "нет"!
Мы больше не могли молча слушать его дерзости и принялись хохотать, как сумасшедшие.
- Вон отсюда! - весь побагровев, взревел мистер Брафф; Боб снял с крючка свою белую шляпу - колпак, как он ее называл - и, лихо заломив ее, неспешным шагом удалился.
Когда дверь за ним затворилась, мистер Брафф прочел нам еще одну рацею, которую все мы решили намотать на ус; потом он подошел к конторке Раундхэнда и, обнявши его за плечи, заглянул в гроссбух.
- Каковы сегодня поступления, Раундхэнд? - весьма благодушно осведомился он.
- Та вдова, сэр, принесла деньги - девятьсот четыре фунта десять шиллингов шесть пенсов. Капитан Спар полностью оплатил свои акции, сэр; поворчал, правда, говорит, совсем обезденежел; пятьдесят акций, два взноса итого сто пятьдесят фунтов, сэр.
- Он всегда ворчит.
- Говорит, у него ни гроша за душой не осталось, вся надежда, мол, на дивиденды.
- Еще что-нибудь есть?
Мистер Раундхэнд углубился в гроссбух и через несколько времени объявил, что всего поступила одна тысяча девятьсот фунтов. Дело росло, как на дрожжах, и последнее время мы трудились в поте лица; а ведь когда я вступил в должность, мы целыми днями били баклуши - пересмеивались, перешучивались, читали газеты, и только ежели забредал случайный клиент, разбегались к своим конторкам. В те поры Брафф спускал нам и смех и песенки, и казалось, с Бобом Свинни их водой не разольешь; но то все было на самой заре, пока еще нас не запрягли как следует.
- Тысяча девятьсот фунтов, и еще тысяча фунтов в акциях. Браво, Раундхэнд, браво, джентльмены! Помните: каждая акция, приобретенная благодаря вашему усердию, приносит вам пять процентов наличными. Берите пример друг с друга, будьте прилежны, добропорядочны. Надеюсь, все вы исправно посещаете церковь. Кто займет место мистера Свинни?
- Мистер Сэмюел Титмарш, сэр.
- Поздравляю вас, мистер Титмарш. Жму вашу руку, сэр; отныне вы двенадцатый конторщик нашего общества, и ваше жалованье соответственно повышается на пять фунтов в год. Как поживает ваша почтенная матушка, сэр, ваша дорогая, бесценная родительница? Надеюсь, она в добром здравии? Я горячо молюсь, чтобы еще долгие, долгие годы наша фирма могла выплачивать ей ежегодную ренту! Если у нее есть свободные деньги, ей теперь еще больше смысла вложить их в наше дело, - ведь она стала на год старше; а вы, мой дорогой, получите пять процентов, помните об этом. Чем вы хуже других? Молодой человек - он молодой человек и есть, и десять фунтов ему никак не помешают. А то, может, помешают, а, мистер Абеднего?
- Как можно, сэр! - воскликнул Абеднего, третий конторщик, тот самый, что донес на Свинни, и захихикал, как хихикали все мы всякий раз, как мистер Брафф изволил шутить; не то чтобы это были смешные шутки, но по лицу его мы всегда понимали: это он шутит.
- Да, кстати, - вдруг говорит он, - у меня к вам дело, Раундхзнд. Миссис Брафф желает знать, что это вы никогда не заглянете к нам в Фулем.
- Да неужто, как любезно с ее стороны! - воскликнул польщенный Раундхзнд.
- Назначьте день, дорогой! Ну, скажем, субботу, и прихватите с собой ночной колпак.
- Вы очень любезны, сэр, очень. Я бы с восторгом, но...
- Но?.. Никаких "но", дорогой! Слушайте! Мой обед почтит своим присутствием сам министр финансов, и я хочу с ним вас познакомить; ибо, по правде говоря, я похвастался вами перед его светлостью, сказал, что другого такого страхового статистика не сыщешь в целом королевстве.
Ну, как мог Раундхэнд отказаться от такого приглашения! А ведь он рассказывал нам, что субботу и воскресенье собирается провести с женой в Патни; и мы, которые знали, что за жизнь у бедняги, не сомневались, что, услыхавши про это приглашение, супруга нашего старшего конторщика разбранит его на чем свет стоит. Она сильно не жаловала миссис Брафф: разъезжает в собственной карете, а говорит, что ведать не ведает, где это Пентонвилл, и даже не соблаговолила нанести ей визит. А ведь уж как-нибудь ихний кучер нашел бы дорогу.
- Ах да, Раундхэнд! - продолжал наш хозяин. - Выпишите-ка мне чек на семьсот фунтов. Ну-ну, нечего пялить на меня глаза, любезный, я не собираюсь удрать! Вот именно, семьсот, ну, скажем, семьсот девяносто, раз уж вам все равно выписывать. В субботу заседает правление, так что не бойтесь, я отчитаюсь перед ними за эти деньги еще до того, как повезу вас в Фулем. За министром мы заедем в Уайтхолл.
И с этими словами мистер Брафф сложил чек и, очень сердечно пожав руку мистеру Раундхэнду, сел в свою карету, запряженную четверкой лошадей, которая поджидала его у дверей конторы (он всегда ездил четверкой, даже в Сити, где это было нелегко).
Боб Свинни говаривал, что двух его лошадей оплачивала компания; но Боб такой был пустобрех да насмешник, что его россказням и вполовину нельзя было верить.
Уж не знаю, почему так вышло, но в тот вечер и мне, и джентльмену по имени Хоскинс (одиннадцатому конторщику), с которым мы снимали очень уютные комнатки на третьем этаже в доме на Солсбери-сквер, близ Флит-стрит, вдруг прискучили наши дуэты на флейте, и так как погода была отменная, мы отправились к Вест-Энду прогуляться. Через несколько времени мы очутились напротив театра "Ковент-Гарден", неподалеку от кабачка "Глобус", и тут только вспомнили радушное приглашение Боба Свинни. Мы, конечно, почитали все это за шутку, но решили все же на всякий случай заглянуть туда.
И там, хотите верьте - хотите нет, как и было обещано, в дальней зале во главе стола, в густом табачном дыму, восседал Боб, а с ним восемнадцать наших джентльменов, и они говорили все сразу и стучали стаканами по столу.
Слышали бы вы, какой они подняли крик, увидевши нас!
- Ур-р-ра! - прокричал Боб. - Еще двое! Еще два стула, Мэри, еще два стакана, еще на двоих горячей воды и две порции джина! Господи боже, кто бы подумал, что и Титмарш к нам припожалует?
- Так мы ж тут по чистой случайности, - сказал я.
При этих словах поднялся оглушительный хохот: оказалось, что положительно все говорили, будто их привел сюда случай. Так или иначе, случай подарил нам превеселый вечерок; и радушный Боб Свинни заплатил за всех нас все до единого шиллинга.
