Тонино Гуэрра - И плывет корабль
Юный фон Руперт, стоя у окна, восклицает:
- Смотрите, смотрите, там чайка! Машет крыльями совсем как дирижер! (Хихикая, возвращается к столу, за которым сидит его мамаша.) Чайка дирижирует в стиле Франца Гюнтервица, maman.
МАТЬ ФОН РУПЕРТА. Садись, Руди, тебе нельзя утомляться.
ФОН РУПЕРТ. Я не устал!
На чайку, которая все еще носится за окнами, теперь обращает внимание тенор Фучилетто, сидящий за капитанским столом.
ФУЧИЛЕТТО. Вы только гляньте!
ОРЛАНДО. А моя репортерская работа становится все труднее: уж очень обильную и подробную информацию приходится вам давать. Ну-ка, посмотрим, кто тут у нас... Ага, знаменитый тенор Аурелиано Фучилетто. Должно быть, это и есть тот здоровенный бородач, который вздумал покормить чайку.
ФУЧИЛЕТТО. Что я сейчас тебе дам... Любишь ветчинку?
Поскольку птица этот лакомый кусок взять не может, он заканчивает свою шуточку словами:
- Не хочешь? Тогда я сам ее съем.
СОПРАНО РУФФО САЛЬТИНИ. Как остроумно! А если бы с тобой вот так?
Оба директора Венской оперы поднимают бокалы:
- Прозит!.. Прозит!
ОРЛАНДО (продолжая церемонию представления). Оба директора Венского оперного театра, родом из Варшавы... Видите, это они нас приветствуют. Спасибо... А это очеркистка Бренда Хилтон. Ее все боятся...
Сидящая рядом с Фучилетто Бренда Хилтон поднимает глаза от тарелки и предупреждает своего визави:
- Илья, слышите? Там что-то и о вас...
Бас Зилоев оборачивается, чтобы взглянуть на Орландо, который в этот момент действительно говорит о нем.
ОРЛАНДО: ...Salve, Зилоев... У этого человека самый глубокий, самый мощный бас в мире. А вот позвольте представить: меццо-сопрано Валеньяни и очаровательная Инес Руффо Сальтини. (Обе добродушные молодые синьоры польщенно улыбаются.) Концертмейстеры братья Рубетти...
Два розовощеких старичка с длинными седыми волосами сидят за столом вместе с монахиней и дирижером, посылающим в этот момент воздушный поцелуй Ильдебранде Куффари.
ОРЛАНДО. ...И, наконец, та, которая после кончины Тетуа, несомненно, является обладательницей лучшего в мире голоса: Ильдебранда Куффари.
Ильдебранда Куффари лишь слегка - величественно и надменно поворачивает голову: то ли навстречу объективу, то ли в сторону дирижера, посылающего ей воздушный поцелуй. Со словами: "Могу ли я узнать ваше имя, синьор?" - Орландо обращается к одному из гостей, сидящих за столом ближе всех к нему.
Строгий господин, по внешности явно австриец, перестав прихлебывать бульон, отвечает:
- Давид Фитцмайер...
ОРЛАНДО (за кадром). Не скажете ли, каков род ваших занятий?
ФИТЦМАЙЕР. Я дирижер!
ОРЛАНДО. Ах дирижер!
ФИТЦМАЙЕР. Совершенно верно!
ОРЛАНДО. О, благодарю вас. А эта дама? (Он имеет в виду соседку Фитцмайера.)
ФИТЦМАЙЕР (удивленно). Это известная танцовщица!
ОРЛАНДО. А, понимаю... Не назовете ли вы нам ее имя?
ФИТЦМАЙЕР. Да вы что! Это же Светлана! Ее все знают!
Теперь мы видим Светлану - смуглянку откуда-то с востока России. Отвесив легкий поклон в ее сторону, Орландо продолжает:
- Спасибо! Итак... (про себя) это я уже говорил... Так куда же направляется сие почтенное общество? Все эти важные персоны, которым вы не раз имели возможность выражать свое восхищение и аплодировать? Почему они собрались здесь все вместе? Словно не было никогда никакого соперничества... никаких раздоров... (В этот момент его что-то отвлекает.) Что еще там такое?
За капитанским столом разглагольствует капеллан:
- ...антропофаг, пожиратель человечины, даже он, услышав такие слова...
Фучилетто встает и, открыв одну из створок окна, уговаривает чайку взять еду у него из рук:
- Так ты и сыру не хочешь? Какой клюв у нее, какие крылья! Смотрите!
ТЕРЕЗА ВАЛЕНЬЯНИ. Нет! Закрой окно, закрой окно... вот дурень! Закрой, а то она влетит...
Певица в страхе прикрывает голову руками, и ее опасения сию же минуту оправдываются: чайка, спикировав, влетает в зал.
Мгновение всеобщей растерянности. Кто-то вскакивает; директор "Метрополитен-опера" начинает размахивать в воздухе своей тростью.
Фучилетто, словно провинившийся романьольский мальчишка, удивленно восклицает:
- Глядите-ка, влетела! Почем я знал, что она может влететь? Она, наверно, ручная!
Директор Парижской оперы пытается подманить чайку, причмокивая губами. Дамы поднимают крик.
СЕКРЕТАРША ДИРЕКТОРА ОПЕРЫ. Нет-нет, я боюсь! Je vous en prie! Faites le sortir, faites le sortir! [Прошу вас! Выпустите ее, выпустите ее! (франц.)]
ЖЕНА ДИРЕКТОРА. Нелли, успокойся, не устраивай сцен, сядь!
Прибегает официант и со словами "Прошу прощения!", размахивая салфеткой, отгоняет чайку.
ПОМОЩНИК КАПИТАНА. Сходи в подсобку, пусть принесут лестницу.
Старый опытный офицер Эспозито, понизив голос, обращается к Партексано:
- Партексано, сачок!
ПАРТЕКСАНО (за кадром). Что?
ОФИЦЕР ЭСПОЗИТО. Живо принеси сачок из моей каюты!
Судовой врач, неаполитанец, шуткой старается успокоить сидящую рядом даму.
СУДОВОЙ ВРАЧ. Она пронюхала, что у нас сегодня в меню камбала под майонезом, вот и прилетела...
Метрдотель в совершенной растерянности стоит посреди зала и пытается оправдаться:
- Ничего подобного у нас еще не случалось. Извините, пожалуйста, это просто глупое недоразумение...
Египетский вельможа продолжает невозмутимо жевать, но его секретаря, который даже встал из-за стола, чтобы видеть лучше, все это, похоже, очень забавляет.
И уж в полном восторге Орландо: задрав голову, он следит за чайкой, описывающей круги высоко под потолком, у самой люстры с подвесками.
СЕКРЕТАРША ДИРЕКТОРА ОПЕРЫ (за кадром). Нет-нет, я боюсь!
МЕТРДОТЕЛЬ (за кадром). Сейчас ее поймают, непременно поймают!
В этой суматохе Рикотэн не находит ничего лучшего, как изобразить летящую чайку: он издает звуки, похожие на карканье, и машет руками, словно крыльями.
Прибегают два матроса со стремянкой.
ПОМОЩНИК КАПИТАНА. Поставьте ее туда...
ПАРТЕКСАНО. Туда, туда!
ПОМОЩНИК КАПИТАНА. И поосторожнее!
ПАРТЕКСАНО. Так-так, под люстру!
ПОМОЩНИК КАПИТАНА (за кадром). Мда... и кто же туда поднимется?
ПАРТЕКСАНО. Тонино!
КАПИТАН. Побыстрее, побыстрее...
ПАРТЕКСАНО. Мы стараемся, капитан!
СТЮАРДЕССА. Но так мы ее еще больше испугаем.
ПОМОЩНИК КАПИТАНА. Тонино, давай полезай, живо!
Пока матрос ловко карабкается вверх, приходит Эспозито.
ЭСПОЗИТО. Вот сачок. Тонино, осторожно, не зацепи люстру!
Взоры всех обращены на матроса, выполняющего свой акробатический трюк на самой верхушке лестницы.
ОРЛАНДО (с пафосом). И птица сама полетела в западню.
Поскольку последние слова этой фразы обращены к стоящему рядом сэру Реджинальду, тот спрашивает чопорно:
- Мы с вами знакомы, сэр?
ОРЛАНДО. Меня зовут Орландо, мне очень хотелось бы взять у вас интервью, сэр Реджинальд!
Следует рукопожатие. Но английский аристократ разочарован.
- О, в таком случае, - говорит он, - обратитесь пожалуйста, к моему секретарю.
ОРЛАНДО. Ясно. Тогда до скорого свидания...
Журналист отходит в сторону, ничуть не обескураженный сдержанностью сэра Реджинальда.
Стоящий на лестнице матрос Тонино упускает свою добычу.
ФУЧИЛЕТТО (за кадром). Лети сюда, красавица, сюда, сюда, здесь есть выход!
Скованная страхом Куффари, боясь поглядеть вверх, все повторяет:
- Ее поймали? Ее уже поймали?
Вылощенный концертмейстер, поднявшись, говорит:
- Ничуть не бывало, она села на ковер... вон она...
Чайка, быстро перебирая лапками, бежит по ковру, а за ней, пригнувшись, крадется помощник капитана. Кажется, он вот-вот схватит птицу, но та вдруг взмывает под потолок; все взгляды вновь прикованы к ней. Наконец чайка вылетает в открытое окно.
Фучилетто, который никак не может унять свой романьольский темперамент, напутствует ее словами:
- Ага, ага... тише вы все! Она улетает! Улетает! Выбралась-таки! Привет, красавица! Привет!
ВАЛЕНЬЯНИ. Да закрой ты окно!
ФУЧИЛЕТТО. Счастливого пути, красавица! Пока!
ВАЛЕНЬЯНИ. Завтра же пересяду за другой стол!
Фучилетто подносит руку к виску, словно отдавая честь, и продолжает дурачиться:
- Капитан, чайка покинула нас!.. Как видно, ей не понравилось меню!
РУФФО САЛЬТИНИ (за кадром). Пусть его самого пересадят отсюда.
ОФИЦЕР ЭСПОЗИТО. Это умные существа, они привыкают к людям. Помню, когда я служил на "Меркурии", точно такая же птица - чайки ведь бывают разных видов - ухитрялась склевывать рыбку прямо у меня с головы. Я клал себе рыбку на голову, а чайка подлетала и хватала ее...
Сверху, медленно и мягко кружась, опускается оброненное чайкой белое перышко.
Дочку Куффари это ужасно забавляет.
- Мама, - кричит она, - перышко упало тебе за ворот!
Куффари в ужасе; едва сдерживая отвращение и боясь пошевельнуться, она умоляет:
- Уберите его! Уберите, ради бога!
КОНЦЕРТМЕЙСТЕР. Успокойся, дорогая... (Пытается вынуть перышко из-под ее мехового палантина.)
