Сущность - Фрэнк де Фелитта
– Безумие, – прошептал искаженный ветер. – Безумие, безумие…
Карлотта брыкалась. Но ноги отяжелели, лишились сил, словно под водой. Он усмехнулся. Что-то, похожее на руку, невидимое для нее, сжало пальцами мягкий живот.
Она хватала ртом воздух. Она пыталась закричать. Рука, лежавшая на ее лице, затолкала ночную рубашку глубоко в рот. Из ноздрей потекла слизь. Она крутилась из стороны в сторону, ничего не видя.
– Тише, тише, – прошептал далекий голос. – Вот так, полегче…
Ощущение, нечто похожее на боль, но тревожащее, прокатилось через живот к груди, поднимаясь к воспалившимся соскам.
– Аккуратно… Аккуратно… Полегче…
Движение языка. Карлотта яростно подалась вверх, но ее снова грубо прижали к дивану. Нейлоновая ткань была сильно прижата к лицу. Ей показалось, что с другой стороны она увидела цветные огни. Они собирались. Менялись. Снова обирались. В мозгу закружились огоньки. К горлу подступила рвота. Горячая, удушающая, с привкусом кислоты.
– Давай, стерва… поддайся! – прокаркал старческий голос.
Внезапно он оказался внутри, холодный, широкий, грубый стержень, и Карлотта начала терять сознание. Каждый звук становился все более и более размытым, отдаляясь все дальше и дальше, оставляя ее лишь с болью. Бесконечной, пронзительной болью.
– Мммм!
Последовала конвульсия, и он остановился. Карлотта почувствовала ее. Липкую, холодную и вонючую. Волна тошноты несла ее к пропасти. Женщина услышала похабный шепот, грубый и обдувающий шею.
– Вот так… Да… Скажи доктору, что ты сладкая блядь…
Все исчезло. Тяжесть покинула ее тело. Ночная рубашка упала с лица. Карлотта медленно опустила руки. Лицо стало мокрым от пота, кожа покрыта мурашками. Дрожа, она натянула ночную рубашку на свое поврежденное тело. Она не знала, теряла ли сознание. И если да, то надолго ли. Карлотта попыталась закричать. Но у нее не было сил. Она чувствовала себя как сама смерть.
– Билл! – хрипло прошептала она.
Но ответа не последовало. В комнате было совершенно темно. Карлотта поняла, что ее почти не слышно. Она удивилась, что лампа выключена. Это она ее выключила? Билли бы ответил. Карлотта сделала шаг в сторону коридора. И рухнула, думая о Билле. Утром он нашел ее на том же месте.
* * *
Шнайдерман с ужасом смотрел на синяки под ее глазами. Что еще хуже – на панику в ее взгляде. Карлотта не могла успокоиться. Дело серьезное.
Пропал разум, который схватывал все на лету. Остались лишь обрывки, слепо цепляющиеся за любой ответ. Доктор сразу почуял неладное, когда Синди провела Карлотту в коридор. Теперь ему оставалось лишь пытаться успокоить пациентку, разговорить, понять, что случилось.
Карлотта терялась, не в состоянии подобрать слов.
– Было похоже на волну, – сказала она. – Это все, что я помню.
– Почему вы уверены, что это был не сон?
– Я… Нет! Оно было на мне, и я проснулась! Это не мог быть сон!
– Ладно, Карлотта. Что было потом?
– Он держал меня руками.
– «Он»? Карлотта, вы сказали «оно».
– О чем вы?
Шнайдерман наклонился вперед и мягко пояснил.
– Вы сказали: «оно было», а теперь – «он держал меня».
Карлотта смотрела на доктора с ужасом в глазах. Она схватилась за край стула.
– Он, оно… какая разница? – спросила она. – Я не могла дышать! Мне закрыли лицо!
Шнайдерман дал ей белый стаканчик с водой. Ее рука так сильно дрожала, что пришлось помогать ей пить. Казалось, его прикосновение на мгновение восстановило ее мыслительный процесс.
– Спасибо.
– В этот раз он с вами разговаривал?
– Он обозвал меня.
– Как?
– Блядью.
– Вы сказали, что-то было у вас на лице. Вы помните что?
– Гном.
– Гном? Почему вы так говорите? Вы что-то видели?
– Нет. Я… мне просто показалось, что это гном.
Шнайдерману было больно видеть такой регресс. Тревожное состояние было еще хуже, чем в самый первый сеанс.
Карлотта смотрела, как он смотрит на нее. Но временами ее взгляд, казалось, проходил сквозь него. Она потеряла уверенность в себе, в нем, в их совместной работе.
– Он сказал мне поддаться, – безэмоционально продолжила женщина.
– В каком смысле?
– Вы сами прекрасно знаете.
– В сексуальном.
– Да.
В ее голосе звучала горечь. Отвращение переполняло все ее существо. И все же Шнайдерман чувствовал, что в ней включился режим допроса. Он не был уверен, но, похоже, теперь она могла поддерживать диалог.
– Вы поддались? – спросил доктор.
– Что? Да кем вы меня считаете? Я хотела его убить!
– Вы дрались с ним?
– Я же сказала, что не могла. Он прижал меня.
– Но вы сопротивлялись?..
– Я брыкалась.
– Это помогло?
– Он меня пересилил.
– Так.
– Я сдалась.
По венам Шнайдермана полилась волна тревоги. Пока что это были сами зловещие слова, которые он слышал.
– В каком смысле, – уточнил он тихо, – сдались?
– Больше не было смысла сопротивляться. Безнадежно. Никто бы мне не помог.
– Но первые разы вы считали иначе?
– Да. А теперь я знала, что все бесполезно. Я просто… я… ничего не могла! Он слишком сильный.
На нее навалилась какая-то усталость. Очевидно, ей срочно нужно было поспать. Доктор задумался, зачем она ждала обычного часа приема. Ее голос был пустым. Время от времени глаза обретали сверкающий блеск, но все же смотрели из избитого и поверженного тела.
– Вы сильно пострадали? – спросил Шнайдерман.
Карлотта не ответила. Она механически расстегнула блузку. Нагнула голову, обнажая шею. Свежие красные кровоподтеки покрывали шею до плеча. Несколько отметин от щипков. Крошечные следы укусов.
Не нуждаясь в просьбе, Карлотта сняла лифчик, обнажив молочно-белую грудь с голубыми линиями вен, идущих к соскам. Вокруг сосков были ярко-красные и коричневые участки, вдавленные отпечатки маленьких зубов. Шнайдерман на мгновение растерялся. Он знал, что должен был отвести ее к врачу, заставить надеть больничный халат и осмотреть только в присутствии медсестры. Но Карлотта действовала слишком быстро.
– И внизу тоже, – сказала она, опуская юбку и трусы. Когда осмотр закончился, она оделась. Пристально посмотрела на доктора. Он сел в кресло за письменным столом. Старался не показывать своей обеспокоенности.
– Они настоящие, да? – прошептала Карлотта.
– Синяки? Да. Вполне.
– И они не в тех местах, где я сама смогла бы себя укусить, так?
– Да.
– Тогда все реально.
– Я говорил, Карлотта. Синяки и укусы реальны. Ваши чувства реальны. Об остальном мне нужно больше информации, прежде чем я смогу все объяснить. Пока у меня ее нет, есть несколько вещей, которые вы должны сделать.
Карлотта посмотрела на него с сомнением. Ему показалось, что в ее улыбке считывалась толика насмешки.
– Во-первых, – начал доктор, – вам нельзя
