Стелла Даффи - Идеальный выбор
В ту же ночь, обернувшуюся утром, Зак привел ее к себе домой. Он не сомневался, что она готова переспать с ним, и Софии пришлось осторожно объяснять, в чем проблема:
— Понимаешь, я с радостью поработаю ртом или рукой или уйду прямо сейчас, если тебя все это бесит. Но я хочу, чтобы в первый раз это случилось по-особенному, не зря же я столько ждала, а ты очень симпатичный, и мы потрясающе провели время. Просто у меня свои представления о том, как это должно быть. Я должна знать заранее. Подготовиться. Убедиться, что простыни чистые. — София глянула на свое платье, которое она уже три дня не снимала. — И самой почиститься.
Если Зак и разозлился, виду он не подал. Вручил ей пару полотенец и халат. Отвел в гостевую спальню с отдельной ванной. И предложил, если это согласуется с ее представлениями, разбудить Софию ко второму завтраку, чтобы она успела купить новое платье. Он же попросит уборщицу сменить простыни, а вечером встретит Софию после работы. И, если она не изменит своих намерений, они могли бы вернуться в его апартаменты. София отмахнулась от сигналов тревоги, раздававшихся в ее голове: «Осторожно: “Красотка!”», еще раз окинула взглядом его американскую стать и согласилась. Фильм — чушь собачья, а он казался вполне симпатичным парнем, и должна же она когда-нибудь сделать это. Возможно, более заманчивого предложения она никогда не получит.
Каково предложение, таков и результат. Секс не потрясающий, но и не унылый. Они пока не изучили тел друг друга, и никто не был влюблен, они лишь заключили не совсем обычную сделку с предсказуемым исходом. И в конце концов, София была девственницей только в смысле фаллического проникновения. Раньше она много чего перепробовала. И Зак тоже много чего умел. Первая ночь получилась более чем адекватной. Свершилось. Следующая ночь выдалась получше. А ко второй бутылке шампанского на пятый день у них стало получаться просто здорово. Они кувыркались на полу, сотрясали дверь в прихожую, изобретая все больше применений для шипучей жидкости. Заку требовался секс, Софии — опыт. Они были честны друг с другом, ставка на честность себя оправдала. Они нравились друг другу, им было хорошо вдвоем, легко, приятно, и стояло лето.
Она его так и не забыла. И так до конца и не простила. Хотя он был с самого начала откровенен с ней и не скрывал, что ему нужны только праздник и секс. И пусть во многих отношениях он ее облагодетельствовал и даже разрешил пожить в его апартаментах целый месяц бесплатно и от пуза наедаться виноградом, но, когда Зак поднялся на борт яхты, как у него было заведено каждое лето, и отправился развлекаться в Средиземноморье с такими же туго упакованными бездельниками, София поняла, что она любит его, а он ее — нет. Зак был ее первым потрясающим любовником, всем тем, о чем она могла только мечтать в тринадцать лет. Очень долго, до тех пор, пока она не встретила Джеймса, София думала, что, возможно, Зак и был тем Единственным. А расставшись с Джеймсом, иногда спрашивала себя, не упустила ли она свой второй шанс, как упустила первый. Ее вина, ее выбор, и какое Заку дело, как она себя тогда чувствовала, какое ему дело до депрессии, которая опять ее накрыла темно-синей мглой.
Габриэлю о последствиях она тоже не поведала. София закончила свой рассказ прощанием в порту — как она махала рукой, а Зак бросал ей воздушные поцелуи и шоколадные сердечки в блестящей красной фольге. Все вокруг светится, пенится и по-летнему влюблено. А ее первый сексуальный опыт получился по-настоящему идеальным, как она всем и всегда твердила.
— Вот и все. Я рассказала тебе историю моей первой любви. Зачем ты хотел ее услышать?
— Зак в Лондоне.
— О боже.
— Он хочет здесь остаться.
— О боже!
— Он влюблен в англичанку.
— Да? — На ходу выстроенный миф о новой счастливой встрече покосился вместе с подносом на ее коленях.
— Эта женщина, Катарина, любовь всей его жизни. Он наконец нашел ее.
— Рада за него. Что же он на ней не женится?
— Собирается. У нее два сына. Они еще школьники.
— Прекрасно. И какое все это имеет отношение ко мне?
— Ему нужен свидетель.
— Зачем?
— На свадьбу.
— Он что, до сих пор не завел себе друзей в Англии?
— Завел кое-кого, но ты тоже его друг.
— А у нее нет друзей?
— Есть, но ни один не одобряет ее брак с Заком.
— Габриэль, уж прости меня, идиотку, но я не обладаю твоей вездесущностью…
— Я не всезнающий, если ты это хотела сказать.
— Неважно. Зачем мне идти к нему в свидетели?
— Он знаком с Катариной всего месяц.
— Ну-ну.
— Его друзья и отец считают, что он дурью мается. Ее знакомые думают так же. Ему нужен кто-нибудь, кто бы поддержал его и порадовался за него — в отделе регистрации браков. Они оба в этом нуждаются. А еще Заку необходимо, чтобы кто-нибудь подтвердил его историю в иммиграционной службе, если там вдруг усомнятся в честности его брачных намерений.
— Какую историю нужно подтвердить?
— Что он знаком с Катариной сто лет, и они давно друг друга любят, но не могли пожениться, потому что ей никак не давали развод. Иначе власти могут подумать, что он женится, чтобы остаться здесь.
— Выходит, ты требуешь, чтобы мать будущего Мессии врала родному правительству?
Габриэль поежился.
— Нет, дело не только в этом. И это не самое главное. Тебе нужно избавиться от него. А Заку нужно избавиться от тебя. Вы торчите друг в друге занозами.
— С первой любовью всегда так бывает… то есть не знаю, как всегда, но со мной так. Рада услышать, что он меня помнит. Но ведь это нормально. В чем проблема? Все давно прошло.
— Верно. И той малости, что вы для себя оставили, тоже пора исчезнуть. Чтобы Зак мог жениться, не оглядываясь с грустью на прошлое, а ты — войти в новую фазу своей жизни.
— Но он был моей первой любовью, моим первым мужчиной. Если бы не Зак, я, может быть, до сих пор ходила бы в девственницах.
Габриэль не ответил, только посмотрел на Софию.
София тоже уставилась на него, и постепенно до нее дошло, что означал этот взгляд.
— Да ладно, можно подумать, ты не догадывался, что я не гожусь в Девы… даже метафорически.
— Догадывался, но эта ситуация отлично вписывается в наш план. Ты отпускаешь Зака и становишься такой, какой была до него.
— Сумасшедшей, застенчивой, нищей восемнадцатилетней девчонкой?
— Молодой женщиной, у которой впереди вся жизнь.
— Габриэль, возможно, я более опытна в мирских делах, чем ты предполагал, и уж конечно мы оба знаем, что я не невинная девушка, но мне всего лишь двадцать восемь. Рановато равнять меня с заезженной клячей.
— Никто и не равняет, но встреча с Заком пойдет тебе на пользу.
— Почему ты не предлагаешь мне спать по восемь часов или поститься пять раз в год, если уж речь зашла о пользе? Дался тебе этот Зак!
— Чего ты боишься?
— Он мой первый любовник, кретин. Конечно, я боюсь его снова увидеть.
— Но ты бы хотела?
— Наверное.
— И было бы неплохо загасить старое пламя?
— Может быть.
— И ты поможешь ему с формальностями?
— Если понадобится.
— Хорошо. Тогда решено.
Двадцать
Первая любовь, думает София. Единственная, которая не умирает. Не может умереть, потому что закончилась прежде срока, не дав шанса скуке с ее грубыми штучками; закончилась прежде, чем реальность вломилась ночным грабителем, убивая страсть и подменяя ее телепристрастиями. За десять прошедших лет у Софии накопился изрядный запас любовных воспоминаний, хороших, плохих и мерзких, — порою все три категории смешивались. Через десять лет от Зака в ее голове остались лишь утренняя свежесть и ясная улыбка. Нежное потливое лето сберегло в памяти только свежесть и улыбку Зака и ее страсть. София помнит чистое льняное желание на ярком белом свету. Из года в год рассказывая, словно восторженная девчонка, о своем первом потрясающем настоящем сексе, она отшлифовала историю до совершенства, и ни единая частичка правды не запятнала эту сказку.
Свой первый секс София спланировала заранее и основательно к нему подготовилась — подружки, слушая, завистливо давились вином. Ничего особенного, конечно, Зак далеко не лучший мужчина в ее жизни, — и напрягшиеся парни разжимали ревнивые челюсти и улыбались с облегчением в мошонке. И все же нельзя не похвастаться: отличный план в кои-то веки осуществился, и София наилучшим образом спланировала в чужую постель. София улыбается, припоминая, и завистливый мир вертится вокруг своей оси, окрашивая зеленью ночь. Все получилось прекрасно, как и задумывалось. Слушатели дивятся: откуда такая собранность в восемнадцать лет. Слушательницы не верят. Но София настаивает: все правда. Хотя формально она была девственницей, и много моложе, чем он, и много беднее, но в немалой степени ситуацией управляла она. Она попросила и получила свое. Выставила условия, и они вернулись к ней сторицей. Никаких неожиданностей, что само по себе величайшая неожиданность.
