Эрскин Колдуэлл - Дженни. Ближе к дому
— Лоуэна, расскажите ей про себя, расскажите ей, что и вы могли бы потерять голову из-за мужчины, не теперь, так раньше. Вот Бетти и увидит, что я говорю правду. Подите и скажите ей.
— Но я, право, не знаю… не знаю, что сказать, — упиралась Лоуэна.
Недовольная и раздраженная, Дженни оттолкнула Лоуэну и повернулась к Бетти.
— Так поглядите же на меня, дорогая. Лучше примера не найдете. Может, сейчас вы этого и не подумаете, глядя на меня, но было время, и еще не так давно, когда люди говорили обо мне как нельзя хуже. А теперь сами видите, я почтенная женщина на покое.
— Мне все равно, что будут обо мне говорить в Сэллисоу после этого, — ответила ей Бетти, все так же упрямо и решительно. — Пускай говорят обо мне все, что им угодно. Какое мне до этого дело — плохо или хорошо, но они будут говорить о том, какой я была, а не о том, какой я стану. Кроме того, меня здесь уже не будет, и я ничего этого не услышу.
— Если вам все равно, что про вас скажут, так зачем же уезжать, деточка!
Бетти ей не ответила.
— Я знаю, в чем вся беда, — сказала Дженни, подумав с минуту. — Все другие разговоры ничего не значат. Как же я раньше этого не поняла! Это все тот футбольный тренер из школы — этот Монти Биско. Вот в чем беда. Вы так и не забыли того, что было год назад, и все еще страдаете из-за Монти. Это прямо-таки стыд и срам. Я бы ни на что не посмотрела и отхлестала бы по щекам эту двуличную учительницу за то, что она обманом женила его на себе. А еще того лучше, я бы прогнала ее пинками в зад и гнала бы отсюда до Саммер-Глэйда и обратно, а может, еще так и сделаю, дайте мне только разозлиться как следует. Я теперь верно знаю, что она вовсе не была беременна ни тогда, ни после. Мне рассказали всю правду вчера ночью.
— О чем это вы говорите? — с любопытством спросила Бетти.
Дженни вытерла пот с лица.
— Деточка, вы этого не знаете, потому что вы лежали как мертвая, а ведь Монти Биско приходил сюда вчера ночью и просил, чтобы я пустила его к вам в комнату. Я его не пустила, а он все-таки полез наверх, и пришлось мне грозить полицией, чтоб он унялся. Я сама вам закатила такую дозу снотворного, так не могла же я допустить, чтобы он полез к вам, когда вы лежали без сознания. Так вот, деточка, если вы вернетесь в дом, мы сядем и поговорим, и я вам даю честное слово…
— Я не хочу его больше видеть, не хочу больше слышать его имени, — с горечью сказала Бетти.
— Деточка, я понимаю, почему вы так говорите. Это все ваша гордость. У каждой женщины она есть и должна быть, но одной гордости мало, чтобы женщина была счастлива. Вы только погодите и подумайте минутку, до чего это верно. Так вот, я знаю, как надо за это дело взяться самым приличным образом, чтобы и гордость ваша осталась при вас и чтобы Монти вы не упустили. Вам только и надо, что меня слушать, у меня есть нюх на такие дела, я знаю, как они делаются. Я сама поговорю с Монти Биско, а после того как я с ним разделаюсь, сами увидите, он к вам на четвереньках приползет и будет просить, чтобы вы к нему вернулись. Вот как это просто. И не беспокойтесь насчет того, что он женат. Другие разводятся и не по такой важной причине, как Монти Биско, а я уж позабочусь, чтобы судья Рэйни его развел, даже если это будет последнее доброе дело в моей жизни. А потом вы и оглянуться не успеете, как выйдете за него замуж. В этом я вам даю мое честное слово. Ну, деточка, может, вы отнесете ваши вещи обратно в дом и останетесь?
— Я уже сказала вам, что с ним у меня все кончено, и это серьезно, — не сдаваясь, ответила Бетти. — Не стоит об этом говорить. Я больше ему не верю. Да и как верить? Все время, что я была с ним помолвлена, он тайком от меня ухаживал за Мэйритой Игер. А теперь я рада, что так случилось. Поделом ему. Надеюсь, он так и останется ее мужем и никогда не получит развода. Такие люди, как он, заслужили свое несчастье, и я надеюсь, что он будет страдать каждую минуту, сколько бы ни прожил после этого.
Дженни приподняла полу халата и вытерла потное лицо. Она и растерялась и устала после стольких стараний уговорить Бетти.
— Ну что ж, если вы и вправду так к нему относитесь, пожалуй, я тут ничем не смогу помочь, — сказала она с грустью. — Я старалась, но больше ничего такого не приходит в голову, чтобы вы его простили и остались тут.
Она обернулась и, продолжая говорить, задумчиво посмотрела на Лоуэну.
— Может, это хороший урок всем нам на пользу. Запомните его, Лоуэна, и не допускайте, чтобы с вами случилось то же. Вам не придется переживать ничего такого, если вы будете остерегаться. А когда вы добьетесь своего и выйдете за кого хотите, так смотрите, ухаживайте за ним сами, чтобы какая-нибудь другая женщина не сманила его за вашей спиной. Это одно-единственное, что я ненавижу в женщинах и не побоюсь сказать им в глаза, хоть я и сама женщина. Да ведь правда, на них никак нельзя положиться, чтобы они оставили чужого мужа в покое.
В первый раз слегка улыбнувшись, Дженни положила руку на плечо Бетти.
— Больше я не могу с вами спорить, деточка. Я вся вымоталась от этих разговоров. Мне жалко, что вы уезжаете, но в конце концов вы поступаете правильно. Если хотите знать чистую правду, я никогда не чувствовала особенного уважения к этим школьным тренерам — футбольным и всяким другим. Я знаю, о чем говорю, потому что в свое время мне приходилось с ними иметь дело. Мне всегда думалось, что для взрослого мужчины это пустяковая работа. Только и знают, что гонять мячик с мальчишками с утра до вечера, а как ночь придет, так бегают за бабами, словно собака за курами. Уж по мне лучше простой человек, такой, чтобы ночью лежал в кровати, и каждый раз, как повернешься, так знаешь, что он тут, рядом.
Бетти обвила руками толстую шею Дженни и нежно ее обняла.
— Мне очень не хочется уезжать от вас, Дженни, вы были так добры и ласковы ко мне. Но я больше не могу оставаться в Сэллисоу. Мне нужно уехать отсюда, уехать куда-нибудь в другое место, где меня никто не знает. Но я всегда останусь вам благодарна, Дженни, и никогда вас не забуду. И если у меня жизнь наладится, я дам вам знать. А если нет…
Дженни крепко обняла ее, словно стараясь отсрочить разлуку. Слезы выступили у нее на глазах.
— Не говорите этого, деточка. Такая девушка, как вы, всегда найдется и сумеет устроить свою жизнь.
Бетти пыталась высвободиться из ее объятий и подойти к своей машине, но руки Дженни крепко держали ее.
— Куда же вы поедете, деточка? — рыдала она, вздрагивая всем телом. — Как же я узнаю, где вы и что вы делаете? Как же мне вас разыскать?
— Я сяду в машину — и поеду все вперед и вперед. Не знаю еще куда. Сейчас мне это все равно. Может быть, поеду во Флориду, а может быть, в Калифорнию. Но со мной ничего не случится, Дженни. Не беспокойтесь обо мне. Ведь вы сумели о себе позаботиться, а если сумели вы, то сумею и я. Прощайте, Дженни.
Наконец ей удалось освободиться.
— Прощайте, деточка, — говорила Дженни, обливаясь слезами. — Не позволяйте больше никогда, чтобы какая-нибудь другая учительница отбила у вас мужчину. Для любой женщины это самый верный и быстрый способ потерять веру в себя.
Пожав руку Лоуэне и наскоро обняв ее, Бетти села в машину. Она уже завела мотор и только что собиралась тронуться с места, как вдруг Дженни бросилась вперед и подбежала к дверце машины.
— Деточка, обещайте мне! Если б вы передумали и захотели вернуться или мужчина вам попался такой, что не оправдал себя, приезжайте прямо к бедной старухе Дженни. Обещайте мне это, деточка!
— Я и этого не забуду, — сказала ей Бетти. — Буду помнить.
Дженни отчаянно припала к дверце.
— И еще одно, деточка. Я ведь очень сентиментальная, и если вы будете посылать мне открытки к рождеству, Четвертому июля[8] и ко всем другим праздникам, то я это сумею оценить. Вы ведь не забудете бедную старуху Дженни?
— Не забуду.
Автомобиль медленно двинулся вперед. Обливаясь слезами, Дженни цеплялась за дверцу машины, которая двигалась все быстрее и быстрее. Дженни чуть не бежала, но в конце концов она не смогла держаться вровень с машиной, и ее руки соскользнули с дверцы. И все-таки, провожая машину, она добежала до угла улицы.
После этого белый с синим автомобиль быстро помчался по Морнингсайд-стрит, направляясь к шоссе. В одиночестве стоя посреди улицы и тяжело дыша, Дженни удрученно глядела ему вслед, пока он не скрылся из виду.
Очень не скоро после того, как за поворотом исчезла машина Бетти, Дженни вернулась к дому, где ждала ее Лоуэна. Не стараясь больше удержать слезы, она кивнула Лоуэне и медленно поплелась к веранде. Ни слова не было сказано, пока они не вошли в дом и не затворились в гостиной.
— Покамест это самый печальный день в моей жизни, — воскликнула Дженни, падая на диван лицом вниз и молотя кулаками по красному плюшевому сиденью. — Я зерно знаю, что больше никогда не увижу Бетти Вудраф — не увижу до самой смерти, а она была мне как родная дочь. Сколько ни было у меня бед и несчастий, но хуже этого покамест не бывало.
