Аптечка номер 4 - Ханов Булат
Марсель усмехнулся.
— Деловыми консультациями. К конкретному бизнесу душа не лежит. А заниматься чем попало скучно. Даже из уважения к деньгам.
— Вот так и катаемся по Ленобласти с консультациями, — добавила Анна.
Судя по улыбке и бодрому тону, комфортабельное кочевничество ее более чем устраивало.
— Да вы романтики, — оценила Зарема.
— Мы и сейчас по делу едем. В Рябово, на керамический завод. Газпромовская тема. Прямо с утра нагрянем.
— Вы там случайно рейдерский захват не осуществите.
— Какие захваты, это же «Газпром», — с пиететом произнес Марсель.
Пазл сложился. Чуваки вникли во вселенские расклады и живут в удовольствие. Может, периодически на них накатывает сомнение, все ли так прочно в их мире, но в такие возвышенные моменты они попутчиков точно не подберут.
— Представьте, мы ваши потенциальные клиенты, — произнесла Зарема. — И делаем выбор между вами и другими консультантами. Чем козырнете вы?
— Ты настырная. Не против, что на «ты»?
— Не против. Итак, я настырный потенциальный клиент. Готова выложить деньги, но не сделаю это впустую.
Марсель усмехнулся.
— Для понтов я мог бы сказать, что наши потенциальные клиенты выходят на нас через лица, которые дают лучшие рекомендации. И все же, когда передо мной слишком настырный клиент…
— И слишком параноик…
— И слишком параноик — в таких случаях я рассказываю историю. Историю из далекого 2012 года. Нас посоветовали тогда козырным москвичам. Козырным и бестолковым, как часто бывает. Они заказали придумать службу элитного такси.
— Для справки, — вмешалась Анна. — Элитное такси — это служба для випов, узкий сегмент рынка. Самый сок в том…
— В том, что служба элитного такси в Москве уже существовала, — подхватил Марсель. — Для понимания: элитного такси нет в справочниках. Там настолько серьезные клиенты, что чашка эспрессо за пять тысяч руб лей для них норма. При этом либо у них нет личного авто с шофером, либо условия такие особенные, что нужен транспорт с надежным водителем.
— Узкий сегмент, — подтвердила Анна.
— За полгода, — продолжил Марсель, — мы создали качественный продукт и не рассорились с конкурентами. Детали успеха, понятное дело, не разглашаю. Важно, что заказчик включил режим самодура и решил сам рулить проектом. В итоге рынок элитного такси в Москве вернулся к монополии.
— Интригует, — заключила Зарема. — Беру.
Перед поворотом на Рябово мы простились с минивэном.
— Заметь, — обратила внимание Зарема, — как они себя раскованно себя ведут. Как неуязвимые. Знают, что будут нужны при любом раскладе. Хоть при фашизме, хоть при буржуазной демократии, хоть при социализме. Даже если у нас царя-батюшку посадят на трон-симулякр, деловые консультанты найдут себе прибыльное дело. Потому что навыки и связи.
— Кажется, один политик сказал: «Не трогайте таксистов, бьюти-блогеров и деловых консультантов, так как они служат любой власти». Что-то такое слышал.
Следующая машина подобрала нас сразу. На контрасте с минивэном старая российская колымага напоминала телегу. Водитель уж точно ассоциировался с извозчиком — потрепанным, заспанным и все равно готовым к разговору ни о чем.
Я не стал досаждать доброму человеку бестолковой беседой. Зарема тоже притихла и настороженно смотрела в зеркало заднего вида, изучая водителя. Внешностью он обладал самой заурядной: плешь, усы с проседью, крупный нос — зайди в людный автобус и насчитаешь там с пяток похожих пассажиров.
— Вас ведь Валерий Львович зовут? — нарушила молчание Зарема.
— Дмитриевич. Мы встречались?
— И болеете за «Санкт-Паули»?
— Слежу помаленьку. Кто вы?
— Зарема. Мы виделись, когда я была младше.
Настала очередь водителя приглядеться к нам.
— Ба! — воскликнул он. — Сама Зарема Костяновна пожаловала. Какими судьбами?
Зарема изложила легенду о карельском сплаве, па-раллельно объясняя мне, что с Валерием Дмитриевичем ее отец дружил с юности. Водитель ахал, качал головой и повторял время от времени: «Какая встреча! Какая встреча!».
— Папа остался бы доволен, если бы узнал, как ты путешествуешь.
— Наверное.
— Не наверное, а точно… Все-таки плохо с ним поступили. Плохо.
Наметилась накаленная пауза. Зарема, не настроенная на драматический тон, поспешила его сбить:
— Как вы сами? Чем живете? С друзьями держите связь?
Водитель рассказал, что трудится офтальмологом в горбольнице и волонтерит в собачьем приюте. Зарплата унизительная, но, если заглушить хотелки, на жизнь хватает. С друзьями Валерий Дмитриевич поначалу разругался, так как поддерживал Донбасс и желал мирного неба над ним.
— Через два месяца всей этой волшебной операции я понял, что и Донбасс, и Луганск наши патриотические элиты взяли в заложники. Вместо мирного неба над Донецком умноженное во стократ горе. Барские хотелки оказались важнее наших.
— В который раз.
— В который раз, — согласился Валерий Дмитриевич. — Впрочем, с той стороны такие же благоде-тели.
Ему, очевидно, не терпелось соскочить с темы.
— Прививку от энцефалита сделали? — спросил он.
— Сделали.
— Сколько?
— Обе.
— Твой друг тоже?
Я поднял большой палец. Привился, как же.
— Клещи до самых холодов лютуют, будьте осторожны. И одевайтесь потеплее. Зря вы, конечно, со сплавом затянули. Осень на носу.
— Плясали от отпуска.
Зарема настояла на том, чтобы Валерий Дмитриевич высадил нас в Тосно. Якобы там намечалась встреча с другими участниками сплава. Водитель предложил на обратном пути погостить у него в питерской квартире и назвал адрес. Зарема из вежливости обме-нялась с отцовским товарищем телефонами.
— Ты свечки ставь, — посоветовал он на прощание. — Пускай Костя не верил, а ты ставь. Хуже не будет.
— Из уважения к папе не буду, — ответила Зарема. — Он бы не одобрил. Сказал бы, что финансировать церковь — все равно что кормить мракобесов своей плотью.
— Да много ты свечками нафинансируешь…
— Но папа выразился бы именно так.
Валерий Дмитриевич махнул рукой.
— И последнее, — сказал он. — В Карелии и Ленобласти много патрулей теробороны. В дела отдыхающих они стараются не вмешиваться, чтобы не бить по турпотоку. И все же будьте осторожны.
— Будем.
Машина остановилась.
— И совсем последнее. Ты должна знать, что я отговаривал Костю ехать на фронт.
— Мне все равно. Я вас и так не винила.
17
Мы остались одни. Зарема уворачивалась от моего взгляда.
— Что это было? — спросил я. — Какой еще фронт?
— Никакой. Это он образно.
— Поясни.
Зарема подняла голову и шагнула навстречу. Я не отступил.
— Тебе это точно нужно?
— Точно.
— Тогда я тебе расскажу. Только воды выпью.
Валерий Дмитриевич высадил нас на проспекте Ленина, вблизи вокзала. Магазины уже работали, и мы купили две бутылки воды без газа и пакетик соленой соломки.
Зарема открыла соломку прямо у магазина.
— Папу раздражали церковные ритуалы. Все это коммерция.
— И?
— Сейчас свечки даже онлайн можно ставить.
— Как это соотносится с фронтом?
— Дурень, это я тебе говорю, чтобы ты лучше понял папину мотивацию. Его личность. Помнишь, я говорила, как отца задержали после митинга? Якобы его отправили в СИЗО за то, что ударил полицая.
— Это неправда?
— Правда. На треть. Папа действительно вышел на митинг с плакатом и призвал к революции.
— А остальное — выдумка?
— Выдумка. Его на сутки задержали. Избили и выпустили без протокола.
Признание Заремы озадачивало. Понятно, что у каждого есть секреты. Только для чего сочинять слезливую историю с отцом, который в нашем автостопе участвует примерно никак?
— У него созрел суицидальный план, — продолжила Зарема. — Попасть на фронт и агитировать там бойцов. Причем с обеих сторон.
— За что агитировать?
— Чтобы солдаты развернули штыки против своих командиров.
