Меченная - Ани Чоинг
В 1991 году, когда отец решил построить новый дом, чтобы переехать, я помогала родителям как могла. Дела у отца шли хорошо; каждый раз, уезжая за границу, я увозила с собой его статуэтки на продажу. В Гонконге и Тайвани они стоят больше, чем у нас, в Катманду. Некоторые монахини из Наги Гомпа не очень хорошо относятся к тому, что я занимаюсь торговлей. Именно в это время злые языки дали мне прозвище Бизнес-монашка. Но мне было все равно, потому что у меня была одна четкая цель — сделать свою семью счастливой. В тот год я очень много времени провела в Боднатхе. Мне приходилось руководить работами, потому что отец был на это явно не способен. Как наивный ребенок, он доверял сомнительным подрядчикам, постоянно уходил со стройплощадки и был слишком сговорчив с рабочими. Я — нет.
Я приезжаю в Боднатх так часто, как могу, стараюсь заключить самые выгодные контракты, ищу архитекторов, руковожу процессом и внимательно слежу за тем, чтобы нас не обвели вокруг пальца. Я нахожусь на стройке с восьми утра до восьми вечера. Мое постоянство и серьезный подход к делу сначала вызывают любопытство у соседей, а потом они начинают меня искренне уважать. Однажды мужчина, друг моих родителей, которого я едва знаю, подходит ко мне (я заметила, что он и его жена часто за мной наблюдали) и замечает:
— Твоим родителям очень повезло, что у них есть такая дочь, как ты!
— Спасибо. Мне тоже повезло. Я занимаюсь этим, потому что мне нравится.
— Да, я вижу…
Он явно чувствует себя немного неудобно, поэтому начинает рыться в кармане. Достает фотографию и неловко протягивает ее, широко улыбаясь.
— А я тебе уже рассказывал о своем сыне? Он живет в Сингапуре, занимается государственными делами… Хороший мальчик. Что скажешь насчет того, чтобы стать моей невесткой? Мы с женой будем очень рады ввести в семью такую преданную, отважную и работящую девушку. Да ты к тому же еще и такая милая…
Он снова улыбается, его самоуверенность и у меня вызывает желание смеяться. Я решаю воспринять его слова как шутку, чтобы он не почувствовал себя неловко, а еще для того, чтобы поскорее прекратить этот нежелательный разговор. Мне двадцать лет, и я действительно довольно симпатичная. Я прекрасно вижу, что нравлюсь мужчинам, даже несмотря на религиозные одеяния. В квартале меня называют прелестной монахиней. Иногда девушки, слишком рано пришедшие в монастырь, потом меняют свое решение и выходят замуж. Уступая просьбам и желаниям мужчин, они отказываются от монашеской судьбы и вступают в брак. Я знаю, что это случается чаще, чем люди могут себе представить. Но со мной этого не произойдет. Когда я начала путешествовать и вести себя не так, как «традиционные» монахини, родители испугались, что я уйду из монастыря. Многие сплетничали за моей спиной, и мало кто верил в мою твердость. Но я никогда бы не осмелилась опозорить родителей перед лицом всего общества: в нашей стране очень плохо относятся к тем, чья дочь отказалась от религиозной стези. Я, конечно, ни за что на свете на это не пойду. И уж тем более ради соседского сына. Хотя в прошлом году, в Наги Гомпа, мне довелось встретиться с молодым странствующим монахом, который мне очень понравился. Я видела его всего три или четыре раза. Он сопровождал своего учителя и провел у нас в монастыре несколько дней. Я с ним ни разу не заговорила. Но когда мы смотрели друг на друга, наши взгляды были красноречивее всяких слов. Во всяком случае, для меня… Монах был очень красив: чистая гладкая кожа, белые зубы, добрая улыбка. Все, что было между нами, это случайные прикосновения рукавов в коридорах монастыря, ищущие взгляды, легкое покалывание в затылке от того, что кто-то тайком смотрит на тебя, запах, разливающийся в воздухе, запах, который пьянил меня… Когда я видела молодого странствующего монаха, мое сердце стучало так сильно… И я спрашивала себя: «Неужели ты этого хочешь? Уйти из монастыря с мужчиной и стать его женой?» Ответ приходил незамедлительно — громкий, пронзительный, как крик в голове: «Нет! Нет! Нет!»
Мне не пришлось бороться со своим желанием, поскольку осознание того, что мне будет лучше без мужчины, впиталось в мою душу, стало инстинктом. Я слишком люблю свободу, чтобы позволить кому-то приковать меня к себе.
Через год новый дом родителей был построен. Теперь это был настоящий дом: двухэтажный, с маленьким двориком и верандой для мамы. Я всем сердцем желала, чтобы здесь на семью нашу наконец-то снизошел мир. Заботилась об обустройстве родных так, как делает это мать, вручая ребенку ключи от его первой квартиры: я действительно чувствовала себя самой взрослой. Родителям больше не надо беспокоиться обо мне, что бы ни случилось, я сама со всем разберусь. Я прошу их только об одном: будьте счастливы. Ради нашей семьи.
10
Слабость и сила
На поляне за монастырем, в густой траве, под бесконечным Млечным Путем я лежу одинокой звездочкой, раскинув руки и ноги в разные стороны, и красота ночного неба куда-то уносит меня. Я уверена, что в Непале самое красивое небо. Я провела в монастыре уже семь лет, и все семь лет красота здешних ночей вызывает у меня слезы. Если я сяду, то звезды смешаются с огнями города, роскошным ковром раскинувшегося у моих ног. И мне кажется, что я парю среди ночного неба. После того как я и мои подружки Ани Тара и Гьянатара вечером сходим в туалет, мы убегаем на поляну, чтобы сполна насладиться этими волшебными мгновениями. Я спокойна, как никогда. Глубоко вдыхаю прозрачный свежий воздух, а потом высвобождаю его из легких на одной сдержанной ноте. Люблю петь по ночам, когда меня никто не видит. Голос становится удивительно сильным, что меня порой даже пугает. Наверное, потому, что моя песня обращена к звездам.
— Мне показалось, что сегодня он чувствует себя лучше, чем вчера.
Хриплый голос Гьянатары разрушает тишину:
— Давление нормальное, уровень сахара тоже.
Вот уже несколько месяцев Тулку Ургьен Ринпоче нуждается в постоянном медицинском уходе. Он страдает от диабета, давление
