Эрих Кестнер - Трое в снегу
-- На Волькенштайн! Кункель вздрогнула.
к -- Идите вперед! -- попросила она. -- Я вас догоню.
Забыла перчатки.
Кессельгут злорадно усмехнулся и сказал:
-- Оставайтесь, оставайтесь, Я вам одолжу свои.
Увидев нижнюю станцию канатной дороги, Кункель бросилась бежать. Мужчинам пришлось схватить ее. Она дрыгала ногами и вопила, когда ее затаскивали в кабину, словно упрямую козу. Все пассажиры смеялись.
-- Ехать туда, наверх? -- кричала она. -- А если оборвется канат?
-- На такой случай предусмотрено два запасных каната, -- сказал кондуктор.
-- А если оба запасных порвутся?
-- Тогда высадимся на полпути, -- сказал Хагедорн.
Она продолжала шуметь, пока Хильда не сказала:
-- Милая тетя, ты хочешь, чтобы все мы сорвались в пропасть без тебя?
Кункель тотчас умолкла, преданно посмотрела на племянницу и господина Шульце и покачала головой.
-- Нет, -- сказала она кротко, как агнец, -- зачем мне тогда жить?
Кабина поднялась и скользнула из ангара. Первые десять минут тетя Юлечка сидела, крепко зажмурившись. Каждый раз, когда кабина начинала раскачиваться, проезжая мимо опорной мачты, она беззвучно шевелила губами.
Примерно половину пути миновали. Она осторожно подняла веки и, моргая, поглядела в окно. Кабина как раз висела над пропастью, обильно оснащенной зубцами скал, ледяными столбами и застывшими водопадами. Все пасса
жиры сосредоточенно смотрели в бездну. Тетя Юлечка постанывала, стуча зубами.
-- Ну и трусишка же вы! -- раздраженно сказал Шульце.
Она возмутилась.
-- Могу бояться сколько хочу! Почему я должна быть храброй? С чего? Храбрость-- дело вкуса. Разве я не права, господа? Если б я была генералом -- извольте! Это другое дело. Но просто так? Когда мы с сестрой были еще детьми... Сестра моя живет в Галле, она замужем, очень удачно даже, за старшим почтовым инспектором, есть дети, двое, они, правда, уже давно кончили школу.., да, что это я хотела сказать?.. Ага, вспомнила... Тогда, в летние каникулы, мы поехали на крестьянскую ферму, она принадлежала дяде нашего отца, очень дальнему, они, собственно, были друзьями юности, а вовсе не родственниками, и мы, девочки, звали его дядей... потом ему пришлось продать ферму, крестьянам очень трудно, да все вы это знаете... может, он уже умер, даже вполне вероятно, ведь мне сейчас.,, ну конечно, умер, до ста двадцати лет никто не доживает, правда, есть исключения, особенно в Турции, я читала... О, что с моей головой! Не надо было столько пить вчера, ведь я не привыкла, да еще звала танцевать незнакомых господ,.. Убейте меня, но я понятия не имела, просто ужас, что может произойти с человеком в таком состоянии...
Толчок! Кабина остановилась. Верхняя станция. Пассажиры с хохотом выходили на площадку.
-- У старушки высотная болезнь, -- сказал один лыжник.
-- Да нет, -- возразил другой. -- У нее вчерашний хмель еще не вышел.
Тетя Юлечка и два пожилых господина устроились в шезлонгах.
-- Тебе не хочется полюбоваться видом на горы, дорогая тетушка? --спросила Хильда.
Она стояла рядом с Хагедорном у парапета и любовалась панорамой.
-- Оставьте меня в покое с вашими горами! -- проворчала тетя, сложила руки на животе и добавила: -- Мне хорошо лежится.
-- Кажется, мы мешаем, -- прошептал Хагедорн. У Шульце был острый слух.
-- Убирайтесь! -- приказал он. -- Но чтобы через час вернулись, а то получите на орехи! Кругом, марш! -- И, о чем-то вспомнив, добавил: -- Фриц! Не забывай, что я материнский посол при тебе!
-- Со вчерашнего дня моя память очень ослабела, -- заявил молодой человек и последовал за Хильдой.
Однако его по дороге задержали. Навстречу Фрицу с шезлонга протянулась женская рука. Это была Маллебре.
-- Привет, господин ученый! -- произнесла она красивым вибрирующим контральто и смиренно посмотрела ему в глаза. -- Позвольте познакомить вас с моим мужем. Он приехал сегодня.
-- Какой приятный сюрприз! -- сказал Хагедорн и поклонился элегантному господину с черными усами и утомленным взглядом.
-- Я наслышан о вас, -- сказал господин фон Маллебре. -- Вы -- притча во языцех этого сезона. Мое почтение!
Хагедорн быстро распрощался и пошел к Хильде, которая ждала его у деревянной лестницы.
-- Еще одна поклонница? -- спросила она. Он пожал плечами.
-- Она хотела, чтобы я ее спас, -- сообщил он. -- Страдает хронической приспособляемостью. Так как ее последние любовники были натуры более или менее поверхностные, то она решилась на радикальное лечение, боясь, что ее богатая духовная жизнь захиреет, оставшись без присмотра. Она хотела прильнуть к полноценному человеку. И этим человеком должен был быть я. Но тут появился супруг!
Они пересекли дорогу, ведущую к станции. Только что прибыла следующая кабина. Первой из пассажиров вылезла бременская блондинка госпожа Каспариус. Засунув руки в карманы, она энергично зашагала к отелю. Вслед за ней с двумя парами лыж пыхтел Ленц из Кельна.
Встретив Хагедорна и Хильду, она зло посмотрела на них и крикнула:
-- Господин кандидат! Как поживают ваши киски? Передайте им привет!
Делая гигантские шаги, она скрылась в отеле.
Хильдегард молча шла рядом с Фрицем. Когда за поворотом дороги они оказались одни, она спросила:
-- Эта нахальная особа тоже хотела быть спасенной? Сердце у Хагедорна запрыгало: она уже ревнует, подумал он и сказал:
-- Нет, у нее были другие планы. Она заявила, что мы молоды, цветущи и здоровы. Такое обязывает. Платонические предисловия следует свести до минимума.
-- А что было с кошками?
-- Несколько дней назад ко мне в дверь постучали. Я сказал: "Войдите!", так как думал, что это Эдуард. Но вошла госпожа Каспариус. Она улеглась на роскошный персидский ковер и стала играть с котятами. Потом пришел Эдуард, и она удалилась. Ее зовут Гортензией.
-- Вот это да, -- сказала Хильда. -- Мне кажется, господин кандидат, за вами надо присматривать. Иначе вы наделаете глупостей.
Он безутешно кивнул.
-- Но этого больше не повторится. Я хочу сказать, Эдуард присматривает за мной.
-- Эдуард? -- насмешливо спросила она. -- Он недостаточно строг. Кроме того, эта задача не для мужчины!
-- Как вы правы! -- воскликнул он. -- Но кто еще возьмет это на себя?
-- Попробуйте-ка поместить объявление, -- предложила она. -- Требуется бонна!
-- Няня-студентка, -- поправил он добросовестно. -- На полном пансионе. Ласковое обращение гарантировано.
-- Вот именно! -- разозлилась она. -- Не моложе шестидесяти лет! С разрешением на ношение оружия!
Она сошла с дороги и затопала по снежной целине, ругаясь про себя. Он старался не отставать. Один раз Хильда обернулась.
-- Что смеетесь! -- крикнула она гневно. -- Вы распутник! -- И заспешила дальше.
-- Сейчас же остановитесь! -- приказал он.
В это мгновение она провалилась в снег по пояс. На ее лице отразился испуг. Она задрыгала ногами, но погрузилась еще глубже. Со стороны казалось, будто она тонет. Хагедорн поспешил на помощь.
-- Хватайтесь за мою руку! -- с тревогой сказал он. -- Я вас вытащу!
Она замотала головой.
-- Посмейте только! Я не из тех, кто просит, чтобы их спасали. -- В ее глазах стояли слезы.
Но его уже нельзя было остановить. Он нагнулся, схватил ее, вытащил из занесенной снегом ямы, прижал к себе и поцеловал в губы.
-- Негодяй! Каналья! Мошенник! Торговец женщинами! -- едва не задохнувшись, выпалила она. И возвратила ему поцелуй. Без вычета. Сначала она молотила кулачками его по плечам. Потом кулачки разжались. Зато закрылись, постепенно, ее глаза. На ее длинных темных ресницах еще виднелись слезинки.
-- Ну, как впечатления? -- спросил Шульце, когда они вернулись.
-- Это неописуемо, -- ответил Хагедорн.
-- Да, да, -- согласился Кессельгут. -- Глетчеры, перевалы, белые просторы -- куда ни глянь! Никакими словами не выразишь.
-- Особенно белые просторы! -- подтвердил молодой человек. Хильда строго посмотрела на него.
В это время проснулась тетя Юлечка. Ее лицо покраснело от загара. Она зевнула и протерла глаза. Хильда, усевшись, сказала:
-- Фриц, иди! Рядом со мной есть место. Тетю словно током подбросило.
-- Что случилось?
-- Ничего необычайного, -- сказала девушка.
-- Но ты же говоришь ему "ты"! -- воскликнула тетя.
-- Я ничуть не обижаюсь на вашу племянницу, -- заметил Хагедорн.
-- Он мне тоже тыкает! -- сказала Хильда.
-- Дело в том, -- объяснил Фриц, -- что мы с Хильдой решили говорить друг другу "ты" ближайшие пятьдесят лет.
-- А потом? -- спросила тетя Юлечка.
-- Потом мы разведемся, -- сказала племянница.
-- Сердечные поздравления! -- радостно воскликнул Кессельгут.
Пока тетя жадно ловила воздух, Шульце спросил:
-- Милая фройляйн, у вас случайно есть какие-либо родственники?
-- С вашего разрешения, -- заявила девушка. -- Случайно располагаю отцом.
Хагедорн воспользовался этим и спросил: V -- Он хотя бы симпатичный?
