Данте Алигьери - Божественная комедия. Ад

Песнь XXIX

Содержание. Данте, готовый плакать при виде ужасного зрелища, медлит над девятым рвом, заметив в числе грешников тень своего родственника Джери дель Белло; но Виргилий побуждает его торопиться. Затем они приходят к последнему рву восьмого круга. В десятом рве, в зловонном воздухе, совершается казнь над подделывателями всякого рода – над подделывателями металлов (алхимиками и делателями фальшивой монеты), подделывателями чужих речей и личностей: они поражены бесчисленными болезнями и язвами. Из числа алхимиков Данте видит двоих, подпирающих один другого и покрытых струпьями. Один из них, Гриффолино, говорит о себе; другой флорентинец Капоккио порицает Сиенну за легкомыслие и высчитывает знаменитых обжор этого города.

1. Вид страшных ран и тьма теней под намиТак отравили свет моих очей,Что был готов залиться я слезами.

4. Тогда Виргилий: «Что в душе твоей?В кого вперил ты взор с такой тревогойМеж этих злых, изрубленных теней?

7. У прочих рвов не медлил ты так много.Иль хочешь всех сосчесть их? не забудь,Что двадцать миль вкруг рва идти дорогой.[634]

10. Луна под нами уж свершает путь,[635]И краток срок, нам данный для обзору;[636]А нам еще на многое взглянуть.» —

13. «Когда б ты знал, что моему там взоруПредставилось,» был мой ему ответ:«Я б не подвергся твоему укору.» —

13. Учитель шел и я за ним во след;Но я, пред ним желая оправдаться,Прибавил: «Там, в пещере лютых бед,

19. Куда на дно глаза мои стремятся,Мне кровный дух – и я то слышал въявь —Оплакивал грехи, что здесь казнятся.»

22. А вождь: «Не думай впредь о нем; направьСвой ум к иному: он за злое делоНаказан здесь, и ты его оставь.

25. Он на тебя указывал и смелоИз-под моста грозился нам перстомИ называл себя Джери дель Белло.[637]

28. Твой взор тогда прикован был на том,[638]Кто защищал Готфор с своей дружиной,И он, неузнан, прочь пошел потом.»

31. И я: «О вождь! насильственной кончиной,[639]Которой срам из сродников егоНе отомстил доселе ни единый, —

34. Разгневан он: конечно, от тогоОн и ушел, мне не сказав ни слова,И тем сильней скорблю я за него.[640]»

37. Так говоря, мы шли до рва другого:Будь он светлей, я мог бы, взор вперя,В нем видеть дно с утеса векового.[641]

40. Когда ж я был у стен монастыря[642]Последнего, в котором взор мой смелыйЗрел братию подземного царя, —

43. Мой слух пронзили разных воплей стрелы,Заостренные жалостью с концов;Зажавши уши, шел я в те пределы.

46. Когда б собрать с сардинских береговВсе немощи во дни жаров гнетущих,Иль из больниц Вальдикианы в ров,[643] —

49. Так много здесь я видел вопиющих,И смрад столь гнусный восходил от всех,Какой исходит лишь от тел гниющих.

52. Тут мы спустились на последний брегСкалы огромной, все идя на лево,[644]И я ясней увидел в ямах тех,

55. Как праведный служитель Божья гнева —Ужасный суд – обманщиков казнит,Погрязших в мглу отчаянного зева.

58. Не думаю, чтоб был печальней видЛюдей, в Эгине язвою гнетомых,Где до того был воздух ядовит,

61. Что твари все до малых насекомыхПогибли вдруг и, по словам певцов,Весь род людей с стадами и скотом их

64. Зевс возродил из кучи муравьев:[645]Как было грустно видеть в мраке кругаНа грудах груды страждущих духов.

67. Кто на груди, кто боком друг близ друга,Кто на спине валялся на земли,Кто полз ползком под бременем недуга.[646]

70. Мы с грустью молча шаг за шагом шлиИ созерцали сонм больных стонавших,Которые подняться не могли.

73. Там зрел я двух, друг друга подпиравших,Как два горшка у печного огня,И струпьями с главы до ног страдавших.

76. Не чистит конюх щеткою коня,Чтоб весть его скорее к господину;Бессонный так не чешется, стеня,

79. Как эти два скребли ногтями спинуИ с бешенством сдирали струпья с ней;Но не могли тем утолить кручину.

82. И струпья сыпались из-под ногтей,Как чешую дерут со щук ножами,Иль с рыб других с широкой чешуей.

85. «О ты, скребущий гной с себя ногтями,»Так одному мой вождь сказал тогда:[647]«И рвущий ими тело как клещами!

88. Кто из Латинов, о скажи, сюдаНизринулся? тебе ж да служат пальцыВо век веков для этого труда!» —

91. «Ах! оба мы Латины, мы, страдальцы!»В слезах, один ответил на вопрос:«Но кто ж вы сами, чудные скитальцы?» —

94. И вождь: «Я, дух, спускаюсь в царство слез,Чтоб показать ваш ад сему живому,И с ним иду с утеса на утес.»

97. Тут, перестав служить один другому,Они, дрожа, взглянули на меня:До всех достигла весть подобно грому.

100. Тогда учитель, взор ко мне склоня,Сказал: «Беседуй с ними с сожаленьем!»И, как желал он, тотчас начал я:

103. «Коль ваше имя не должно забвеньемИзгладиться из памяти людской,Но да живет в ней с каждым поколеньем,

106. Скажите: кто вы? из страны какой?Откройте мне, почто все ваши членыИстерзаны болезнью такой?» —

109. «Я, Аретинец, Альбером из Сьсяны[648]»Сказал один: «сожжен был; но томуВиной не грех, ведущий в эти стены.

112. Однажды в шутку я сказал ему:По воздуху умею я носиться;А он, дитя по смыслу и уму,

115. Тому искусству вздумал поучиться,И сжечь меня отца он убедил,Сил не имев в Дедала превратиться.

118. Но в ров меня десятый осудилМинос правдивый, потому что светуЯ как алхимик много повредил.»

121. «О был ли в мире» я сказал поэту:«Народ пустей Сиеннцев? даже имИ Франция уступит славу эту.»

124. Тогда другой проказный, вняв моим[649]Словам, прибавил: «Исключи лишь Стрикка;[650]Он жить умел доходом небольшим;

127. И Никколо, кем введена гвоздика,Обжорства роскошь, в тот веселый сад,Где это семя принялось так дико,[651]

130. И клуб, в котором отдал на разврат[652]Свой виноградник с замком д'Ашиано[653]И был душой веселья Аббальят.[654]

133. А хочешь знать, кто так с тобою рьяноКлянет Сиенцев, загляни в провалИ рассмотри мой образ в мгле тумана:

136. Я тень Капоккво; в мире я сплавлял[655]Алхимией состав металлов ковкий,И вспомня, если ты меня узнал:

139. Я был природы обезьяной ловкой.»

Песнь XXX

Содержание. Далее Данте видит тени двух подделывателей чужой личности, людей, разыгравших чужую роль с целью обмана: они одержимы исступлением. Одна из них, тень древней Мирры, пробегает мимо; другая, Джианни Скикки, набегает на алхимика Капоккио, хватает его за горло зубами и волочит по дну рва. За тем очам поэта представляется тень мастера Адама, делателя фальшивой монеты, страждущего жестокой водянкой. Он повествует Данту о своем преступлении и называет по имени двух рядом с ним лежащих грешников, одержимых гнилой горячкой: жену Пентефрия, оклеветавшую Иосифа, и грека Синона. Последний, оскорбленный обидным намеком мастера Адама, бьет его по животу, а этот отвечает ему по уху, от чего возникают у них ссора и взаимные обвинения в том, кто кого грешнее. Данте, заслушавшийся их речей, получает строгий выговор от Виргилия и со стыдом удаляется оттуда.

1. В тот век, когда, прогневана СемелойНа племя Фив, Юнона столько разЕго губила в злобе закоснелой,[656] —

4. Так обезумел лютый Атамас,Что, чад своих узрев в руках супруги,Вскричал рабам, от бешенства ярясь:

7. «Расставим сети здесь у брода, други,Чтоб львицу с львятами поймать в сетях!»Потом, Леарха вырвав у подруги,

10. И, злобно сжав в безжалостных когтях,Разбил его о груду скал с размаха;С другой же ношей мать спаслась в волнах.[657]

13. Или когда унизил рок до прахаВеличье Трои в брани роковойИ с царством царь погиб в годину страха,

16. Гекуба, мать, убитая тоской,Вотще с врагом за Поликсену споряИ Полидоров видя труп ногой,

19. Повергнутый на шумном бреге моря,Вдруг обезумела, как пес завыв:[658]Так ум ее расстроился от горя!

22. Но никого ни в Трое, ни средь Фив,Во время оно до такого гневаНе доводил безумия порыв,

25. Как здесь, я видел, две души налево,Нагие, мчались, грешников грызя,Как две свинья, бежавшие из хлева.

28 Одна из них, в Капоккио вонзяПод горлом зубы, повлекла злодея,По камням дна терзая и разя»

31. Тут Аретинец, в ужасе бледня,[659]Сказал: «То Скикки! зол, неукротим,[660]Он нас грызет, безумной тенью вея.» —

34. «О если хочешь, чтоб бегущий с нимВ тебя не мог» я рек «зубами впиться,Скажи: кто он, пока еще он зрим!» —

37. Я он в ответ: «То дух преступный мчится,Дух Мирры древней, вздумавшей с отцомНе должною любовью насладиться.

40. К отцу явившись в образе чужом,С ним предалась она любви греховной![661]Бегущий с ней подобен ей во всем:

43. Честь табуна прияв ценой условной,Он род Донати взялся разыграть.И приложил печать к его духовной.»

46. Когда умчались два безумца вспять,Я отвратил от них глаза со смутойИ стад других проклятых созерцать.

49. Гляжу: один сидит, как лютня, вздутый,Когда б отнять у грешника долойТу часть, где бедра у людей примкнуты.[662]

52. От тягостной болезни водяной —Которая, член искажая каждый,Лик иссушает, вздув живот горой,[663] —

55. Не мог он губ сомкнуть хотя б однажды,Как чахнущий, которого устаИссохшие разверзлись от жажды.

58. «О вы, которых в страшные местаВедет не казнь (а почему, не знаю!)»Сказал он нам: «взгляните вы сюда!

61. Маэстр Адам, как я томлюсь, страдаю![664]Живой имел я все, чего желал,Ах! здесь одной лишь капли вод желаю!

64. Ручьи, что в Арно катятся со скалПо зелени пригорков Казентина,[665]Где так игрив, так светел их кристалл, —

67. Всегда передо мной, а вот причина,Почто мне лик, сильней недугов всех,Так иссушает тех ручьев картина.

70. Суд праведный, карающий мой грех,[666]Край, где грешил я, мне затем представил,Чтоб беспрестанно я вздыхал как мех.

73. Вон там Роменя, град, где я подбавилХудой состав в крестителеву смесь:[667]Зато в огне я тело там оставил.

76. Но если б Гвид, иль Александр был здесь,Или их брать: чтоб знать, как он наказан,[668]Я отдал бы источник Бранды весь.[669]

79. Один уж здесь, коль верить я обязанТому, что Скикки мне твердил в бреду;Но что мне в том? я по ногам здесь связан!

82. Будь легок я хоть столько на ходу,Что во сто лет прошел бы дюйм, не боле,То и тогда б пошел я в путь в аду

85. В толпе больных искать его на воле,Хотя кругом в двенадцать миль больших[670]И поперек в полмилю это поле.

88. В семью такую я попал за них;По просьбе их, я меди три карата[671]Вмешал в состав флоринов золотых.»

91. И я: «Кто ж эти два твоя собратаЛежат направо близ тебя, дымясь,Как мокрая рука, в мороз подъята?[672] —

94. «Я их нашел, низвергшись в эту грязь;»Он отвечал: «с тех пор лежат безгласноИ будут в век лежать, не шевелясь.

97. Одной Иосиф обвинен напрасно;[673]Другой из Трои лживый грек Синон:[674]В гнилой горячке так смердят ужасно.» —

100. Тут гордый грек – был видно оскорбленПостыдным именем – в тугое брюхоЕго ударил кулаком, и звон

103. Как барабан оно издало глухо;А мастр Адам, ожесточась от мук,Хватил его рукой не легче в ухо,

106. Сказав: «Пускай лишил меня недугДвиженья ног; но знай, на службу этуЕще никто не приковал мне рук.» —

109. «Не так проворен ты казался свету,Идя в огонь;» сказал Синон в ответ:[675]«Зато проворней выбивал монету.»

112. А тот ему: «Ты прав, в том слова нет;Но так ли прав ты был, когда ТроянеТебя просиди им подать совет?» —

115. «Я лгал в словах, а ты солгал в чекане;»Сказал Синон: «один лишь грех на мне;С тобой же вряд сравнится бес в обмане.» —

118. «Эй, вероломец! вспомни о коне!Весь мир узнал обман твой пресловутый;»Сказал брюхан: «казнись за то вдвойне!»

121. Но грек: «А ты казнися жаждой лютой,Пока язык твой треснет и живот,Водою тухлой как гора раздутый!»

124. Тогда монетчик: «Разорви ж ты ротЗа злую речь! пуст я раздут водою»Пусть жаждою томлюсь я круглый год,

127. За то в жару с больной ты головою!А чтоб лизнуть Нарциссова стекла[676]Вряд остановка будет за тобою.» —

130. Их злая брань весь ум мои завлекла;Но тут поэт: «Смотри, еще не много —И между нас посеется вражда.»

133. И я, услышав глас поэта строгий,Спешил к нему с таким в лицо стыдом,Что и досель смущаюсь дум тревогой.

136. Как человек, томимый страшным сном,Во сне желает, чтобы сном осталсяВнезапный страх, смутивший сердце в нем:

139. Так без речей в смущеньи я терялся,Желая извиниться, и, тогоНе замечая, молча извинялся.[677]

142. Но вождь: «Проступок больший твоегоИ меньшею стыдливостью смывают:Смири ж тревогу сердца своего.

145. Но помни: всюду на тебя взираютГлаза мои, когда придем туда,Где спор подобный люди затевают:

148. Внимать ему не должно без стыда.[678]»

Песнь XXXI