Роже Вайян - Бомаск
Тут Нобле побелел как полотно - совершить такую бестактность: упомянуть о покойном Жорже Летурно в присутствии нового мужа. Раздосадованный неожиданным поворотом разговора ("настоящего допроса", как думал он про себя), Нобле решил привлечь на свою сторону хозяйку, напомнив ей то время, когда она, еще невеста Жоржа Летурно, в первый раз посетила фабрику: он сам тогда водил гостей по всем цехам.
- Ах да, - рассеянно бросила Эмили. - Мой свекор всегда относился к вам с большим уважением.
С тех пор как Эмили оттягала у старика Летурно его фабрику в Клюзо, она говорила о нем не иначе как в прошедшем времени. И она тут же забыла о Нобле.
Эмили Прива-Любас, Летурно в первом браке, Эмполи во втором браке, было пятьдесят три года, но время не наложило на нее следов, так же как и на Валерио Эмполи. Ей можно было дать и тридцать лет и все пятьдесят три года или любые другие годы между тридцатью и пятьюдесятью тремя, а иногда и больше; лицо ее, уход за которым был поручен лучшим специалистам обоих полушарий, было как бы вне возраста. Эмили и смолоду была плоскогрудой. Сейчас это была маленькая, хрупкая, великолепно одетая женщина. Филипп часто спрашивал себя, что могло привлекать к ней мужские сердца. Лично он считал ее слишком черствой.
- Филипп возражает против реорганизации фабрики в Клюзо, - сказал Эмполи.
- Филипп? - удивилась Эмили. Она живо повернулась к сыну. - Что это с тобой случилось?
- Мы с Нобле подготовили контрпроект, гораздо более выгодный.
- Чудесно, хотя, к сожалению, ты на этот раз опоздал, - сказала мать. Но я советую тебе показать свой проект Нортмеру. Я попрошу его обсудить проект с тобой. Это будет тебе очень полезно для твоей дальнейшей карьеры.
- Я не согласен с тобой, - сказал Валерио Эмполи.
Расхаживая взад и вперед по столовой, он подошел к восточному окну и зашагал обратно.
- Я не согласен с тобой, - повторил он, приблизившись к жене. Соображения Филиппа против теперешнего проекта показались мне довольно интересными.
- Поздно, - отрезала Эмили.
- Административный совет еще не высказался окончательно, - заметил Эмполи, опять поравнявшись с женой.
- Негласно решение уже принято, - сказала она.
Эмполи дошел до западного окна и повернул обратно. Повернулась в кресле и жена, взгляд которой неотступно следовал за ним.
- Господин Нобле, - произнес Валерио Эмполи, вновь приблизившись к ней, - господин Нобле прекрасно изучил вопрос и, насколько я могу судить, во многом поддерживает позицию Филиппа.
Нобле решил, что наступила подходящая минута оправдать свое вмешательство.
- Профсоюз "Форс увриер"... - начал было он.
Эмили презрительно пожала плечами, и он умолк. Валерио Эмполи остановился у стола, взял из вазы апельсин и направился к восточному окну. Эмили повернулась к сыну.
- Я очень рада, мой мальчик, что ты так близко принимаешь к сердцу дела, с которыми тебе как стажеру приходится сейчас сталкиваться. Но, сидя в своем кабинете в Клюзо, ты просто не можешь понять, какие задачи возникают перед администрацией такого крупного предприятия, как АПТО.
- А что мы будем делать с нашими безработными? - воскликнул Филипп.
Эмподи снова приблизился к жене. Он улыбался. Она заметила эту улыбку и испытующе поглядела на обоих мужчин: сначала на мужа, а затем на сына.
- Нет, нет, - сказал Эмполи. - Мы с Филиппом не в заговоре. Он только что приехал.
- Бросьте, пожалуйста, кружить около нас, как лев в клетке, раздраженно проговорила Эмили. - Вы мне действуете на нервы.
Эмполи молча зашагал дальше.
- Не понимаю, - воскликнул Филипп. - Не понимаю, куда вы оба клоните?
- Рано или поздно поймешь, - бросил на ходу Эмполи.
- Надеюсь, никогда не пойму, - свирепо возразил Филипп. - Меня одно только интересует: что будет с нашими безработными в Клюзо.
- Неужели ты воображаешь, что мы об этом не подумали? - спросила Эмили. - Но у нас нет выбора. Акционеры АПТО не намерены терпеть такого положения, когда прибыли идут целиком на покрытие убытков наших предприятий во Франции. Или мы проведем реорганизацию и будем иметь при этом пятьдесят процентов безработных... Или же мы вообще закроем фабрику, и тогда безработных будет уже сто процентов. Ну, что ты выберешь?
Филипп обратил молящий о поддержке взгляд к отчиму, но тот продолжал свою прогулку, очищая апельсин и чуть заметно улыбаясь. Эмполи промолчал.
- Но проект Нобле, по моему мнению, позволяет... - возразил Филипп.
- Ни о каких проектах не может быть больше и речи, - с досадой возразила Эмили. - Американские акционеры потеряли всякое терпение. Мне удалось отстоять наши интересы in extremis [в последнюю минуту (лат.)].
- Понятно, - процедил сквозь зубы Филипп.
В комнату бесшумно вошла Натали. Она услышала конец разговора последнюю фразу мачехи и "понятно" Филиппа. Она лукаво улыбнулась отцу и вдруг заметила начальника личного стола фабрики в Клюзо, того самого старичка, который был на балу.
- Добрый день, Нобле! - бросила она гостю.
- Добрый день, мадемуазель, - ответил Нобле.
Эмили подозрительно оглянулась в их сторону.
- Значит, вы знакомы?
- Конечно, мы танцевали на коммунистическом балу в Клюзо.
- Надо вам объяснить... - начал было Нобле.
- Я вижу, что я весьма кстати вернулась во Францию, уже давно пора навести порядок в доме, - сказала Эмили, пристально глядя на мужа.
- Нам вас, как всегда, очень недоставало, - заметил Эмполи.
Натали была в халате, короткие волосы беспорядочно падали ей на лоб, она позабыла стереть перед сном губную помаду, краска за ночь размазалась и сейчас забавно изменяла ее лицо.
- Тебе не мешало бы хоть причесаться, прежде чем выходить к столу, заметила ей мачеха.
- После пьянки мне больно даже прикоснуться к волосам...
Натали упала в плетеное кресло, стоявшее у стола.
Нобле поднялся и пошел вслед за Эмполи к восточному окну.
- Прошу прощения... - начал он.
- Да за что же... - почти ласково улыбнулся Валерио Эмполи.
- Вы представить себе не можете, мамочка, - сказала Натали, - сколько я сегодня ночью выпила.
- В каждой семье свои неприятности, - пояснил Эмполи, обращаясь к Нобле.
- Разрешите мне... - произнес Нобле.
- Я с огромным интересом выслушал ваши объяснения, - сказал Эмполи. От души благодарен вам. Вы просветили меня насчет таких вещей, о которых я даже не подозревал. По основному же вопросу, по которому вы приехали сюда, я полагаю, более разумным для вас будет обратиться непосредственно к господину Нортмеру.
- Надеюсь, - с трудом выдавил из себя Нобле, - что я могу уйти не попрощавшись, как говорится - по-английски.
- Вот именно, по-английски, - с улыбкой повторил Эмполи.
Никем не замеченный, Нобле потихоньку вышел из комнаты.
- Я не совсем поняла, даже просто не поняла, о чем тут шел спор, говорила тем временем Натали мачехе, - однако у меня создалось впечатление, что вы "обрабатываете" Филиппа...
Она пригубила чай, но тут же отодвинула чашку.
- Чай остыл, - крикнула она лакею.
Ее отец приблизился к Эмили.
- Филипп, - начал он со своей обычной полуулыбкой, значение которой ускользало от всех, за исключением, пожалуй, одной Натали, - Филипп начинает по-настоящему входить в роль директора по кадрам. И сюда к нам он явился защищать интересы своих рабочих.
Натали расхохоталась резким смехом.
- Ну как, двигаются дела с черноглазой? - спросила она Филиппа.
- Я с тех пор ее ни разу не видел, - сердито буркнул Филипп.
- Ах да, ты и не знаешь, - проговорила Натали, обращаясь к отцу. Филипп влюблен в вождя коммунистов Клюзо.
- Ага, теперь все ясно! - сказала Эмили.
Филипп вскочил со стула, подошел к западному окну и демонстративно повернулся к присутствующим спиной.
- Молодая? - осведомился Эмполи.
- Лет двадцати пяти, - ответила Натали.
- Миловидная?
- Огромные-огромные черные глаза. А что касается всего прочего, то сложена она куда лучше, чем твоя супруга или я.
- Умная?
- Она произнесла там целую речь, и, надо признаться, очень неглупую.
- Ну что ж, я очень рад за Филиппа, - заметил Эмполи.
- Если девушка действительно хороша, - сказала Эмили, - то ей совсем не место в Клюзо, во всяком случае не место на фабрике. Раз у Филиппа возникли новые потребности, я считаю вполне возможным увеличить ту небольшую сумму, которую я приплачиваю к его окладу. - И, возвысив голос, добавила: - Я довольна, что у него наконец появилась-любовница.
Филипп быстро повернулся к ней.
- У меня нет ничего общего с вами! - закричал он. - Я вас всех презираю. Вы мне отвратительны.
Он отвернулся к окну, распахнул одну половину, и все благоухания свежеполитого сада ударили ему в лицо.
Лакей бесшумно прислуживал за столом. Натали закурила сигарету и тут же громко, надрывно закашлялась. Эмполи с тревогой склонился над дочерью. Эмили молча намазывала маслом поджаренный ломтик хлеба.
