Томас Гарди - В краю лесов
Было ясно, что тот оставил все надежды.
- Хорошо, что я встретил вас, мистер Мелбери, - тихо проговорил Джайлс, безуспешно стараясь выглядеть деловитым. - Боюсь, что мне не под силу теперь держать лошадь. Не хочется ее продавать, и, если вы позволите, я бы подарил ее мисс Мелбери. Лошадь смирная, не испугает.
Мистер Мелбери растрогался.
- Этак ты совсем разоришься. Лучше сделаем так: Грейс получит лошадь, а я возмещу тебе все расходы.
О других условиях Мелбери слышать не хотел, и Уинтерборну пришлось подчиниться. Они находились вблизи от дома Мелбери, и лесоторговец настоял, чтобы Джайлс зашел к нему, благо Грейс не было дома.
Усадив Уинтерборна, Мелбери объявил, что хочет с ним серьезно потолковать. Откровенно и по-дружески он изложил Джайлсу свои соображения. Не хотелось бы отталкивать человека, попавшего в беду, сказал он, но как же Уинтерборн может теперь жениться на его дочери, когда ему некуда привести жену.
Джайлс не спорил. Однако ему хотелось услышать, что скажет сама Грейс, и он ушел от прямого ответа. Вскоре он откланялся и пошел домой, чтобы собраться с мыслями и наедине с собой решить, стоит ли ему искать встречи с Грейс.
Вечером, когда он сидел, погруженный в раздумья, ему вдруг почудилось, что снаружи что-то царапнуло стену. В ветреную погоду это могли быть колючие ветки шиповника, росшего вблизи дома, но сегодня ветра не было. Взяв свечу, Джайлс вышел на улицу. Никого. Он повернулся, чтобы войти в дом, и при свете свечи увидел на беленой стене нацарапанный углем стишок:
О Джайлс, ты потерял свой дом
И Грейс не будешь женихом.
Уинтерборн возвратился в комнату. Он догадывался, кто написал стишок, хотя утверждать наверное не осмеливался. Да не так уж это было существенно; Джайлс вдруг понял, что стишок говорит правду. Сомнения разрешились; ему незачем видеть Грейс. Он сел за стол и написал Мелбери письмо, в котором сообщал, что его положение вынуждает его целиком разделить мнение Мелбери о давнем обещании его и его дочери и что настоящим он объявляет это обещание недействительным и освобождает Мелбери и его дочь от каких-либо обязательств.
Запечатав конверт, Джайлс почувствовал желание поскорее от него избавиться. Не раздумывая, он направился к дому Мелбери. Было уже очень поздно, и в доме все спали. На цыпочках подойдя к крыльцу, Джайлс просунул письмо под дверь и удалился так же неслышно, как и пришел.
На следующее утро Мелбери встал первым. Точно гора с плеч свалилась, подумал он, прочитав письмо.
- Весьма достойно с его стороны, - сказал он себе.Весьма достойно. Я не брошу его в беде. А дочь выдам за ровню.
В то утро Грейс разминулась с отцом; она вышла погулять, он задержался в мастерской. Как обычно, ее путь проходил мимо дома Уинтерборна. Белый фасад озаряло солнце, и черные слова надписи тотчас бросились ей в глаза. Прочитав стишок, Грейс густо покраснела. Джайлс и Кридл о чем-то разговаривали на огороде. Обугленный прут, которым был нацарапан стишок, лежал тут же, у фундамента. Понимая, что Уинтерборн сейчас ее заметит, она подбежала к стене и, переправив вторую строчку, без оглядки поспешила домой. Прочитав: "Но Грейс ты будешь женихом", - Джайлс мог подумать что угодно.
Можно с уверенностью утверждать, что Грейс, мягкой от природы, Уинтерборн внушал теперь куда более теплое чувство и даже нежность, чем во все те годы, когда считался ее женихом; с тех пор как с ним произошло несчастье, его простоватость, так грубо выпяченная сравнением с обществом, в котором она вращалась вне Малого Хинтока, отступила в тень, его великодушие вновь пробудило в ней былую романтическую привязанность. Приобретя со времени отрочества новые понятия и навыки, Грейс убереглась от честолюбия и, предоставленная самой себе, скорее всего с легкой душой отдала бы руку и сердце Джайлсу. Сейчас ее чувства были так растревожены, что, прочитав стишок, она не удержалась от необдуманного поступка.
Дома она в молчании села за завтрак. Едва мачеха вышла, Грейс проговорила:
- Я решила не разрывать помолвку с Джайлсом - пока, а там будет видно.
Мелбери не поверил своим ушам.
- Вздор, - решительно сказал он. - Ты не знаешь, что говоришь. Вот, почитай.
И он протянул ей конверт.
Она молча прочла письмо. Видел ли Уинтерборн, как она переделывала стишок? Откуда ей знать? Что бы там ни было, отказ есть отказ, и следует покориться судьбе.
Как ни странно, Уинтерборн так и не заметил присутствия Грейс у своего дома. Несколькими часами позже он оттаскивал срубленное дерево от дома покойного Саута. В дверях показалась Марти, из-за черного платья она выглядела тоненькой, худенькой девочкой. Приблизившись к ней, Джайлс спросил:
- Марти, зачем вы это написали на стене? Это же вы писали.
- Затем, что это правда. Я хотела тут же стереть, клянусь вам, но вы вышли, и я убежала.
- Вы напророчили мне одно, а потом переправили на другое. Такие предсказания не многого стоят.
- Я ничего не переправляла.
- Как же так!
- Честное слово.
- И все же там переправлено. Подите и убедитесь.
Марти пошла к его дому и прочла, что, хотя Джайлс и потерял свой дом, он все же будет женихом Грейс. Изумленная, Марти вернулась к Уинтерборну.
- Это не я, - сказала она. - Кто это написал там такую чушь?
- Правда, кто?
- Я все стерла, потому что не стало ни склада, ни лада.
- Зря вы встреваете в чужие дела. Я ведь вас не просил. По мне, раз написано, пусть остается.
- Это, наверно, какой-нибудь мальчишка, - пробормотала Марти.
Это предположение показалось Джайлсу правдоподобным, и Грейс Мелбери осталась вне подозрений; не сказав ей ни слова, он перестал думать о происшествии.
Хотя Уинтерборн еще жил в своем доме, судьба его перестала привлекать внимание окружающих, как это часто бывает с людьми, утратившими богатство и уважение. Не сомневаясь, что Джайлс видел, как она переправляла стишок, Грейс ждала от него ответного шага; украдкой выказанная верность, как утлая ладья, сгинула, не выдержав встречи с первым препятствием.
ГЛАВА XVI
Доктор Фитцпирс жил на склоне холма, в доме куда скромнее и меньше, чем у лесоторговца. Дом Мелбери, по всей вероятности, был некогда центром небольшого имения Малый Хинток, границы которого стерлись, ибо вся окрестность ныне влилась во владения миссис Чармонд. Сам Мелбери ничего не подозревал, но многие - особенно приходский священник - считали, что владельцами Малого Хинтока были предки Мелбери, так как эта фамилия часто упоминалась в документах о купле-продаже земель, относившихся ко временам гражданской войны.
Дом Фитцпирса, как мы уже говорили, был невелик, похож на крестьянский и к тому же недавней постройки. Он принадлежал удалившемуся на покой фермеру и его жене, которые по прибытии доктора в деревню уступили ему передние комнаты и перебрались поближе к кухне, они же взяли на себя все домашние хлопоты о Фитцпирсе, за что в назначенные дни с благодарностью принимали известную мзду.
Дом и сад своей симметричностью напоминали создания голландских архитекторов времен Вильгельма и Марии. Островерхую живую изгородь делили пополам ворота, обрамленные аркой из высокого кустарника; от ворот прямая буксовая аллейка вела вверх по склону к крыльцу, расположенному в середине четырехоконного фасада. Справа и слева от дорожки рядами росли крыжовник, смородина, малина, клубника и скромные цветы. Перед крыльцом красовались два правильных буксовых шара, похожих на школьные глобусы. За крышей виднелись кроны яблонь, росших выше по склону, а еще выше - деревья рощи, поднимавшейся до гребня холма.
Точно против ворот в дальней части сада находилась калитка, от которой тянулась тропинка в поле. Калитку недавно покрасили, к ее липкой поверхности еще прилипали мошки. Сидя в гостиной, доктор рассеянно наблюдал за редкими прохожими. Будучи философом, он заметил, что характер путников забавно выражается в том, как они распахивают перед собой калитку.
Действия мужчин не отличались разнообразием: они толкали калитку и быстро проходили. Другое дело женщины, - для них липкое крашеное дерево было неприятной преградой на пути, опасностью или даже ловушкой.
Первой привлекла его внимание рослая женщина с нечесаными волосами, в подоткнутой юбке. Не глядя, она взялась за калитку и нажала плечом; перепачкав рукав, она разразилась потоком проклятий, присела и стала с причитаниями вытирать кофту о траву.
Доктор рассмеялся.
Следующей была коротко стриженная девушка, в которой доктор признал дочь своего покойного пациента, лесоруба Саута. При виде ее черного траурного чепца доктора кольнуло воспоминание, что именно его совет срубить дерево привел к кончине Саута и разорению Уинтерборна. Девушка шагала не спеша, погруженная в свои мысли; ничего не подозревая, она схватилась за белую штакетину и измазалась в краске. Фитцпирс с сожалением подумал, что девушка бедная и, должно быть запачкала свое единственное черное платье. Она осмотрела рукав, казалось, не слишком удивившись, счистила краску и, не меняя выражения лица, двинулась дальше.
