Игры зверей - Юкио Мисима
У берега оказалось совсем мелко, лодка уткнулась в песчаное дно. Ее вытянули на веревке и привязали к гнилому дереву на берегу. Троих парней удивило, как хорошо Кими подготовилась к этой прогулке. Не задумываясь, она сняла платье, под которым оказался белый купальник. Парням ничего не оставалось, как плавать в трусах.
Над Иро взошла молодая луна. Кодзи разглядел тусклые огни в усадьбе Кусакадо на холмах к северу от деревни. С пьянящей дрожью в груди он бросился в воду и поплыл на середину узкой бухты, чувствуя, как часто и беспокойно бьется сердце.
– Тени! Смотрите, какие тени! – воскликнула Кими, поднимая голову над водой.
Этот веселый крик ударился о поверхность воды и отразился от нее, заглушая отдаленное эхо бьющихся о скалистый берег волн. Все посмотрели вниз и увидели на морском дне четыре искаженные тени. Казалось, они забавно шевелятся внутри подсвеченного стакана. Такое впечатление создавалось из-за маяка, свет которого распространялся на двенадцать морских миль[20]. Каждые две секунды он испускал в темноту новый световой луч.
Вдоволь наплававшись, молодые люди выбрались на берег и направились к лесу. Даже среди деревьев маяк вспыхивал, словно молния, чередуя свет и тьму с двухсекундным интервалом. Стояло лето, но едва различимые лесные тропинки покрывала мокрая листва, ноги утопали в ней по щиколотку. Донимали комары. Чем глубже они заходили в лес, тем сильнее гул прибрежных волн отражался от стволов деревьев. Раздетые, они шли молча, отмахиваясь от роящихся вокруг комаров.
– Давайте разожжем костер. Отпугнем комаров и обсохнем, – предложил Мацукити.
Кими взяла с собой только укулеле, поэтому Киёси пошел к лодке за спичками. Они разожгли костер из веток и в умиротворении расселись вокруг него. Кими играла на укулеле и тихо пела.
Отблески пламени плясали на корпусе гитары. Голые, еще мокрые плечи Кими казались иссиня-бледными в свете маяка, пробивавшегося сквозь нижние ветви деревьев. Никто не смеялся, не шутил, все чувствовали свое превосходство над городскими жителями, лишенными такого удовольствия.
* * *
Они безмолвно смотрели на мерцающее пламя костра. Глаза пощипывало от соленой воды.
– Отдай мне укулеле, – вдруг хрипло потребовал Мацукити. В его голосе звучала решимость, к которой он пришел после долгих сомнений.
Кими обняла инструмент и сказала:
– Нет.
Снова повисло молчание, теперь уже совсем не такое умиротворяющее. Но вскоре Мацукити заговорил снова, на этот раз грубее и настойчивее:
– Послушай! Как я вижу, нас здесь трое мужчин, так? Ты должна отдать укулеле кому-то из нас. Я лучше всех для этого подхожу.
По мощному обнаженному торсу Мацукити сразу было понятно, что из трех парней он самый сильный и крепкий: широкоплечий, мышцы на груди бугрятся, как облака на летнем небе. Голос его был так же внушителен, как и тело, хотя в нем сквозили глубокое уныние и тоска.
Кими, похоже, понимала, что ее ответ приведет к неминуемым последствиям. Подняв на Мацукити пронзительный взгляд, она уставилась ему прямо в глаза. Некоторое время они сердито смотрели друг на друга, и наконец Кими отрезала:
– Нет!
Даже в темноте было видно, как Мацукити вспыхнул от стыда и смятения. Он вдруг резко выбросил вперед сильную руку. Думая лишь о том, что этот могучий выпад направлен против Кими, Кодзи непроизвольно подался вперед, чтобы заслонить ее.
Кодзи понятия не имел о том, что творится в голове Мацукити, как он принимает решения. Как бы то ни было, решившись на такой поступок, Мацукити наверняка хотел побороть охватившую его растерянность. В обычной ситуации он, возможно, без колебания подрался бы с двумя парнями сразу и попытался взять Кими силой. Но сейчас, вместо того чтобы довериться плотскому желанию (второй раз такое вряд ли с ним случится), он почему-то поверил в некую идею, воплощенную в укулеле.
Мацукити грубо выхватил гитару из рук Кими. Ему удалось это без труда, потому что Кодзи целиком и полностью сосредоточился на том, чтобы защитить Кими. Он почему-то взглянул на Киёси. На лице молодого человека застыло выражение глубокой меланхолической тревоги, рот был приоткрыт. Казалось, он прикован к глубинам мира, от которого трудно отгородиться, – мира цветов, сверкающего на солнце хвоста самолета, мира, наполненного трагической и героической смертью. А разыгрывавшаяся перед ним бурная сцена не затрагивала его честь.
Кими вскочила и крепко схватила Мацукити за руки. Укулеле взлетела в воздух. Уступая напору Кими, Мацукити перебросил инструмент Киёси. Словно очнувшись ото сна, тот проворно поймал укулеле одной рукой и бросился бежать. Получилось это как-то само собой – Киёси обнаружил, что сложилась ситуация, когда в нем возникла необходимость.
С отчаянным криком Кими погналась за Киёси. Но тот перекинул гитару обратно Мацукити, который с хохотом, эхом разносившимся по лесу, кинулся к пляжу и снова швырнул укулеле Киёси. Пока Кими пыталась отобрать у него инструмент, Мацукити быстро отвязал веревку, удерживавшую лодку у берега, и, подняв тучу брызг, прыгнул в нее. Выбросил на песок одежду Кими и Кодзи, протянул руку Киёси, который бежал по воде, держа гитару над головой, и затащил его в лодку.
Кими громко ругалась с берега, но, похоже, и не думала плыть за ними. Лодка с Киёси, Мацукити и укулеле быстро скрылась из виду, оставив за собой разносившийся над волнами смех Мацукити.
Когда лодка достигла середины залива, Мацукити передал весло Киёси, и до ушей Кодзи и Кими, оставшихся на пляже Ураясу, донеслось нестройное бренчание по струнам. Видимо, Мацукити решил поупражняться на укулеле.
* * *
Потом произошло то, чего и следовало ожидать. Кими вернулась к костру и заявила Кодзи, что не поплыла за лодкой, потому что хотела остаться с ним наедине. Она прекрасно знает, что Кодзи влюблен в Юко, но готова принести себя в жертву и побыть запасным вариантом. Только на одну ночь.
Кодзи почти не говорил о своих чувствах. Слова Кими о самопожертвовании навевали тоску и казались ему неуместными, как не сработавший должным образом фейерверк. В конце концов он попросил Кими некоторое время помолчать.
Шелест волн, угасающее пламя костра, луч света от маяка, пробивающийся, точно молния, сквозь просветы в деревьях, молодая луна, взошедшая на небе, мириады звезд… Окруженный всем этим, Кодзи сумел выбросить Юко из головы и наслаждаться тем, что ему не нужно думать о ней. Такое с Кодзи случалось лишь в детстве – когда природа в своем многообразии принимала его сторону, как бы сливалась с ним. Но сейчас, после того как он испытал это чувство, ему казалось, что молодая луна, громкий шум прибоя, низкое меланхоличное жужжание комаров вокруг
