Ирвин Шоу - Матрос с Бремена (сборник рассказов)
Достиг ее, открыл и выполз на веранду. За его спиной, в холле, рухнули потолочные балки и через крышу вырвался столб огня, гулкий, плотный. Задыхаясь, он дополз до края веранды и свалился с высоты футов пять прямо на суглинок цветочной клумбы. Глинистая почва нагрелась, и от нее разило навозом, но он благодарил судьбу, лежал спокойно, набираясь сил. Вдруг почувствовал -- что-то случилось с бедром; сел, посмотрел на ногу. Из застегнутого пальто выскакивают язычки пламени; он учуял неприятный запах -поджаривается его кожа... Аккуратно расстегнул пальто, сбил пламя, вырывавшееся из кармана, где он оставил с дюжину спичек. Покончил с огнем на бедре, но приходилось все время сильно потряхивать головой -- она здорово кружится и плохо соображает. Отполз подальше от дома, к зеленой лужайке, и там уселся за деревом, но сидел недолго. Вновь потеряв сознание, упал на землю, и голова его ударилась о толстый древесный корень.
Откуда-то издалека до него доносился звон колокольчика -- снова и снова. Алекс открыл глаза с опаленными ресницами, прислушался: на улицу с грохотом выезжают пожарные машины. Снова тяжело вздохнув, пополз дальше, сильнее прижимаясь к холодной земле; дополз до двора за домом, продрался, изранив все руки, через колючую живую изгородь.
-- Подальше, подальше от дома! -- нашептывал он себе.
За высокой изгородью встал во весь рост, быстро зашагал прочь -- и в этот момент увидал первого пожарного, бегущего к тыльной части дома.
Шатаясь, словно лунатик, Алекс направился прямо к дому Маккрэкена. Этот путь -- по темным аллеям и улочкам в глубине, когда он чувствовал, как потрескивает с каждым шагом обожженная кожа на колене,-- занял у него минут сорок. Дернул за ручку колокольчика, подождал. Дверь медленно отворилась, из-за нее осторожно выглянуло лицо Маккрэкена.
-- Боже мой! -- воскликнул изумленный полицейский, пытаясь захлопнуть дверь.
Алекс вовремя просунул через порог ногу и прохрипел срывающимся голосом:
-- Впустите меня!
-- Да ты весь обожжен! -- Маккрэкен ударами ноги старался вытолкнуть ногу Алекса.-- Никаких дел я тобой не имею! Понял? Ну-ка, проваливай отсюда!
Алекс вытащил из кармана пистолет и ткнул дулом Маккрэкену в ребра.
-- Дай мне войти!
Маккрэкен медленно отворил дверь. Алекс ощутил, как под дулом пистолета ходят ходуном его ребра.
-- Спокойно! -- уговаривал его высоким, визгливым от страха, как у девчонок, голосом Маккрэкен.-- Спокойно, Алекс! Послушай...
Вошли в холл, и Маккрэкен захлопнул за ним дверь. Он все еще держался за круглую ручку двери, опасаясь, как бы не свалиться на пол от охватившего его ужаса.
-- Что тебе нужно от меня, Алекс? -- Когда он говорил, его "бабочка" прыгала то вниз, то вверх.-- Чем я могу тебе помочь?
-- Мне нужна шляпа,-- выдавил Алекс,-- и пальто.
-- Конечно, Алекс, само собой. Все, что только могу...
-- И еще я хочу, чтобы ты отвез меня в Нью-Йорк.
Маккрэкен с усилием сглотнул слюну.
-- Вот что, Алекс,-- он вытер повлажневшие от страха губы тыльной стороной ладони,-- нужно рассуждать здраво. Я не могу отвезти тебя в Нью-Йорк, это просто невозможно! Ты знаешь, сколько мне платят за мою работу,-- четыре тысячи долларов. Я начальник местной полиции. Как я могу рисковать своим именем, репутацией ради...
Алекс вдруг заплакал.
-- Послушай, я всажу все эти пули в твое брюхо, понял? Так что лучше помоги мне!
-- Ладно, ладно, Алекс, не волнуйся,-- затараторил Маккрэкен.-- Почему ты плачешь?
-- Потому что мне больно. Боль невыносимая...-- Алекс в самом деле покачивался в коридоре от боли.-- Мне нужен врач, или я подохну! Давай, ты, подонок! -- Он с трудом сдерживал рыдания.-- Вези меня в город!
Всю дорогу, до самого Джерси, Алекс плакал. Его постоянно подбрасывало на переднем сиденье. На нем неуклюже висело большое для него пальто Маккрэкена, а старая его шляпа все время съезжала с почти лысой, сильно обожженной головы. Автомобиль мчался на восток, туда, где уже занималась заря. Маккрэкен, с бледным как полотно, сосредоточенным лицом, крепко сжимал потными руками баранку, время от времени бросая пугливые косые взгляды на Алекса.
Тот перехватил один из его взглядов.
-- Да, я еще здесь, никуда не убежал. И еще не умер, будь спокоен! А ты, начальник полиции, смотри лучше на дорогу!
За квартал до въезда в Голландский тоннель Маккрэкен остановил машину.
-- Прошу тебя, Алекс! -- умоляюще заговорил он.-- Не заставляй меня везти тебя через этот тоннель в Нью-Йорк. Я не могу рисковать.
-- Мне нужен врач! -- Алекс облизал потрескавшиеся губы.-- Мне нужно добраться до врача! Никто не смеет мне перечить, никто не заставит отказаться от этого! Мне нужен доктор. Ты повезешь меня через тоннель, и только после этого я отпущу тебя, ты, подлец и негодяй! Ирландский негодяй! Ну-ка, заводи мотор!
Он сидел, покачиваясь на переднем сиденье взад и вперед от усиливающейся боли. Может, в мчащемся автомобиле ему станет легче...
-- Заводи, тебе сказано!
Дрожа от страха всем телом, Маккрэкен с трудом из-за такой дрожи справлялся с управлением. Все же он довез Алекса до больницы Святого Георга в Бруклине, где жил Флэнеген. Остановился, уронил голову на руки на баранку и, совершенно изможденный, долго молча сидел в такой позе.
-- О'кей, Алекс,-- наконец вымолвил он.-- Мы приехали. Ты будешь хорошим парнем, правда, Алекс? Ты не сделаешь ничего опрометчивого, о чем потом придется пожалеть! Не забывай, Алекс, я человек семейный, у меня трое детей... Ну, Алекс, почему ты молчишь, не разговариваешь со мной? Почему обижаешь меня, причиняешь зло?
-- Потому что... ты... подлец,-- с трудом выговорил Алекс -- из-за сильной боли ему приходилось все время плотно сжимать челюсти.-- Мне в голову пришла... отличная мысль. Ты отказался мне помочь, но я заставил тебя.
-- У меня маленький ребенок, ему всего два годика! -- закричал Маккрэкен.-- Неужели ты хочешь сделать и его сиротой, этого малыша? Прошу тебя, Алекс! Я все сделаю, что только скажешь!
Алекс вздохнул.
-- Ладно. Сходи за Флэнегеном.
Маккрэкен живо выскочил из машины и через минуту-другую вернулся с Флэнегеном и Сэмом. Флэнеген резко открыл дверцу, увидел Алекса и от неожиданности присвистнул. Алекс попытался через силу улыбнуться ему.
-- Да, вот видишь, как вышло...
-- Ты только погляди на него -- будто только что с войны! -- покачал головой Сэм.
-- Вы бы посмотрели, что я сделал с этим домом! -- заплетающимся языком похвастался Алекс.-- Работа первый класс!
-- А ты не умрешь, Алекс? -- встревожился Сэм.
Алекс, бесцельно помахав пару раз пистолетом, вдруг резко упал вперед, и голова его сильно ударилась о приборную доску с гулким звуком, какой издает стремительно летящий мяч, внезапно натыкаясь на биту...
Пришел он в себя и открыл глаза в темной, скудно меблированной комнате; сразу услыхал голос Флэнегена:
-- Он должен выкарабкаться, понимаете? С трупом больно много хлопот, ничего не объяснишь. Мне наплевать, потеряет он обе руки или обе ноги; пусть понадобится лет пять, чтобы поставить его на ноги, но он должен выкарабкаться, обязательно выкарабкаться!
-- И зачем только я влип в это дело?! -- громко сокрушался Маккрэкен.-Какой же я дурак! Пойти на такой риск -- поставить на кон свою зарплату -четыре тысячи долларов в год! Нет, надо мне обратиться к психиатру -- все ли у меня в порядке с мозгами!
-- Может, он и выкарабкается, а может, и нет,-- произнес чей-то незнакомый голос.-- Неплохо поработали, молодой человек!
-- Мне кажется,-- послышался голос Сэма,-- он вполне созрел для доставки на Голофское кладбище.
-- Заткнись! -- резко оборвал его Флэнеген.-- Никто из вас не вымолвит больше ни слова. Это частное дело, этот Александр, вшивый грек.
Алекс слышал их шаги -- они уходят... Потом снова потерял сознание.
Целых пять дней врач поддерживал его на наркотиках, а Флэнеген и Сэм сидели у его кровати с полотенцем наготове, чтобы затыкать ему кляпом рот, когда боль становилась невыносимой и он начинал дико орать. Как только раздавались эти невыносимые вопли, они комом втыкали ему в рот полотенце, старались как могли успокоить, утешить.
-- Ты, Алекс, находишься в респектабельном пансионе. Здесь нельзя шуметь, им это не нравится.
В туго скрученное полотенце он мог -- это никого не беспокоило -сколько угодно кричать.
Десять дней спустя врач объявил Флэнегену:
-- Все в порядке. Будет жить.
Флэнеген вздохнул с облегчением.
-- Глупый грек! -- Он поглаживал Алекса по забинтованной голове.-- Как мне хочется пнуть его слегка в живот. Нет, сейчас пойду и напьюсь.-Водрузил на голову котелок и удалился.
Три месяца Алекс лежал в одном положении в этой бедно обставленной комнате. Сэм играл для него роль сиделки: кормил, играл с ним в карты, читал спортивные новости из газет.
Когда Сэма не было рядом, Алекс лежал вытянувшись во весь рост, с полузакрытыми глазами и размышлял о своей бильярдной. Над ней будет вспыхивать и гаснуть неоновая надпись: "Бильярдный салон Алекса". Новенькие столы, кожаные кресла -- все как в хорошем клубе. Даже дамы смогут спокойно играть в его бильярдном салоне. Как это тонко, изысканно! Для лучших игроков он придумает какое-нибудь поощрение -- вкусный ланч, или холодные закуски, или швейцарский сыр... До конца своей жизни он теперь будет чувствовать себя истинным джентльменом: вот он сидит, в своем лучшем пиджаке, за звенящей кассой и улыбается самому себе...
