Эдвин Робинсон - Дом на холме

Atherton’s gambit

The Master played the bishop's pawn,For jest, while Atherton looked on;The master played this way and that,And Atherton, amazed thereat,Said "Now I have a thing in viewThat will enlighten one or two,And make a difference or soIn what it is they do not know."

The morning stars together sangAnd forth a mighty music rang —Not heard by many, save as toldAgain through magic manifoldBy such a few as have to playFor others, in the Master's way,The music that the Master madeWhen all the morning stars obeyed.

Atherton played the bishop's pawnWhile more than one or two looked on;Atherton played this way and that,And many a friend, amused thereat,Went on about his businessNor cared for Atherton the less;A few stood longer by the game,With Atherton to them the same.

The morning stars are singing still,To crown, to challenge, and to kill;And if perforce there falls a voiceOn pious ears that have no choiceExcept to urge an erring handTo wreak its homage on the land,Who of us that is worth his whileWill, if he listen, more than smile?

Who of us, being what he is,May scoff at others' ecstasies?However we may shine to-day,More-shining ones are on the way;And so it were not wholly wellTo be at odds with Azrael, —Nor were it kind of any oneTo sing the end of Atherton.

Гамбит Атертона

Магистр сыграл слоновой пешкойНе ради смысла, а в насмешку.Сыграл магистр, и АтертонБыл ходом крайне изумлен,Сказав, пугаясь и бледнея:«Теперь есть новая идея,И всех немудрых просветитМой занимательный гамбит!»

И восходящие звезды плавноСливались с музыкой органа,Ее магический потокСлышит не молодой игрок,А тот, кто, как Магистр, в насмешкуТолпу заводит на поддержкуВ момент, побеждена когдаВосходящая звезда.

И Атертон слоновой пешкойСыграл, соперники, опешив,Понять не могут суть идеи.Толпой на партии глазеютОшеломленные друзья.Движенья мастера ловя…И лишь немногие в игреС трудом держались наравне.

И восходящие звезды вновьБросают вызов, кипит кровь…И если благородный слухНевольно слышит дерзкий звук,Тогда какой из нас игрокС собою совладать бы смог,На его месте оказатьсяИ над собою посмеяться?

На его месте кто из насГотов принять толпы экстаз?И кто из нас бы мог смириться,Когда звезда других искрится?И было бы совсем не милоКичиться перед слабым силой,И было бы сквернейшим тономПеть в честь побед над Атертоном.

Ballade of a ship

Down by the flash of the restless waterThe dim White Ship like a white bird lay;Laughing at life and the world they sought her,And out she swung to the silvering bay.Then off they flew on their roystering way,And the keen moon fired the light foam flyingUp from the flood where the faint stars play,And the bones of the brave in the wave are lying.

'T was a king's fair son with a king's fair daughter,And full three hundred beside, they say, —Revelling on for the lone, cold slaughterSo soon to seize them and hide them for aye;But they danced and they drank and their souls grew gay,Nor ever they knew of a ghoul's eye spyingTheir splendor a flickering phantom to strayWhere the bones of the brave in the wave are lying.

Through the mist of a drunken dream they brought her(This wild white bird) for the sea-fiend's prey:The pitiless reef in his hard clutch caught her,And hurled her down where the dead men stay.A torturing silence of wan dismay —Shrieks and curses of mad souls dying —Then down they sank to slumber and swayWhere the bones of the brave in the wave are lying.

Prince, do you sleep to the sound alwayOf the mournful surge and the sea-birds'crying? —Or does love still shudder and steel still slay,Where the bones of the brave in the wave are lying?

Баллада о корабле

По сверкающим брызгам тревожной водыСеребристый Корабль, словно белая птица,Потешаясь над всеми, что в жизнь влюблены,В тусклом свете своём по заливу промчится.Исчезает, держа свой таинственный путь,Лишь луна равнодушно над пеной сверкает,И прилив разольётся, и звёзды зайдут…Волны прах храбрецов под собою скрывают.

Принц прекрасный был честен, невеста – под стать,Но три сотни молодчиков, все же решилиНасладится убийством и шкуру содрать.Скоро кончив, следы преступленья сокрыли,Да пустились плясать. И всё пуще гульба.Позабыли, что дьявол их ждёт-поджидает.Их мерцающий призрак блуждает всегдаТам, где прах храбрецов эти волны скрывают.

Сквозь туман пьяных песен и грёз провели,Словно лебедя, Белый Корабль рифам в лапы.Ненасытно схватили добычу ониИ, швырнув её в бездну, не станут там плакать!От бессильного ужаса проклятых тайнЛюди громко визжат, небеса проклинают.Тонут, тонут, пока не утихнет водаТам, где прах храбрецов эти волны скрывают.

Милый принц! Упокоился ль ты навсегда,Где шумят скорбно волны, да чайки рыдают?Иль ты любишь ещё, смерть всё так же горькаТам, где прах храбрецов эти волны скрывают?

Вглубь одного стихотворения

Richard Cory

Whenever Richard Cory went down town,We people on the pavement looked at him:He was a gentleman from sole to crown,Clean favored, and imperially slim.

And he was always quietly arrayed,And he was always human when he talked;But still he fluttered pulses when he said,«Good-morning,»and he glittered when he walked.

And he was rich, – yes, richer than a king, —And admirably schooled in every grace:In fine, we thought that he was everythingTo make us wish that we were in his place.

So on we worked, and waited for the light,And went without the meat, and cursed the bread;And Richard Cory, one calm summer night,Went home and put a bullet through his head.

Ричард Кори

Когда б ни ехал в город он за чем,Мы, люд с обочин, разевали рты:От головы до пяток джентльмен,По-царски худ, а руки так белы.

И он всегда неброско был одет,Был прост в общеньи; но когда желалДня доброго, с нас лился пот в ответ,Шел мимо – и сияньем ослеплял.

Богач – богаче королей, – вовекТаких воспитанных не повстречать:Вот, словом, совершенный человек,На месте чьем мечталось побывать.

Трудились, лишь надеждами живя,Не знали мяса, кляли хлеб; и вотБезмолвной летней ночью, у себя,Пустил наш Ричард Кори пулю в лоб.

Ричард Кори

Когда Ричард Кори по граду ступал,Толпа на него глядела:Он был джентльмен и каждый здесь знал,Что нет совершенству предела.

И было легко с ним общаться всегда,В нем были черты гуманизма;Когда говорил: «С добрым утром» сердцаЗамирали от его артистизма.

И взглядом богаче он был, чем король —И статью он мог превозмочь:И в сердце была у нас тихая больМы им быть не можем точь-в-точь.

В надежде ходили мы с жаждою света,Бродили без мяса и крохи тянули;А Ричард Кори в расцвете лета,Пустил в висок себе пулю.

Ричард Кори

Когда он в город выходил гулять,Мы, люд задворок, на него смотрели,Он джентльмен был с головы до пят,По-царски худ, успешен в каждом деле.

По-скромному изящно был одет,А в разговоре прост и человечен,Он шёл и излучал собою свет,В трепет вводил, сказав вам «Добрый вечер».

Богат он был – богаче королей,Блестяще образован и умён;Казалось нам, что жизни нет милей,Когда судьба сопутствует во всём.

Перебивались мы с воды на хлеб,Недоедали, жили, кто чем мог,А Ричард Кори в цвете своих летСвёл счёты с жизнью, выстрелив в висок.

Вглубь одного стихотворения

An old story

Strange that I did not know him then.That friend of mine!I did not even show him thenOne friendly sign;

But cursed him for the ways he hadTo make me seeMy envy of the praise he hadFor praising me.

I would have rid the earth of himOnce, in my pride…I never knew the worth of himUntil he died.

Старая история

Вот странно: я не знал тогда,Что он мне друг,И мы при встрече никогдаНе жали рук.

Порой я проклинал его,И ведь былаМоя же зависть для него,Как похвала.

И я хотел, чтоб он пропал,Как страшный сон…Ведь я его не понимал,Но умер он.

Старая история

Как странно: я не знал его,А вот теперь мне друг,Друг другу были мы никто,Не пожимали рук.

Его тогда я проклиналИ зависть сердце жгла,И каждый хор ему похвал —Мне в сердце, как стрела.

Хотел бы я, чтоб он не жил,Его я ненавидел,Его при жизни не ценил,И друга не увидел.

Из древности

Тот чужеземец, он был прав!Был другом мне!А я лишил его всех правВ своей стране;

И я терзал его, затем,Чтобы узнать:Дерзает он что и зачемТут прославлять?

Избавить землю от негоЯ так желал…Но я, тогда, цены емуУвы, не знал!

Вглубь одного стихотворения

A happy man

When these graven lines you see,Traveller, do not pity me;Though I be among the dead,Let no mournful word be said.

Children that I leave behind,And their children, all were kind;Near to them and to my wife,I was happy all my life.

My three sons I married right,And their sons I rocked at night;Death nor sorrow never broughtCause for one unhappy thought.

Now, and with no need of tears,Here they leave me, full of years, —Leave me to my quiet restIn the region of the blest.

Счастливый человек