Тимберлейк Вертенбейкер - Для блага Отечества
М о л ч а н и е.
Что-нибудь случилось?
ГАРРИ. Нет.
П а у з а .
Я просто так зашел. Поговорить... Уж если бы я писал дневник, то вышло бы томов десять, не меньше. Да, десять... Как мы путешествовали с Капитаном, а нынче его превосходительством генерал-губернатором... Вот так, ни больше, ни меньше. Он теперь армиями командует, города возводит. Я-то по-прежнему зову его просто "капитан Филлип". И ему это нравится. Да, Ральф... А еще война в Америке. А до этого - моя жизнь в Лондоне. Не скажу, что это была жизнь праведника, Ральф.
П а у з а.
Смотрю я на этих бедолаг каторжников и говорю себе: "Ты, Гарри Брюер, мог бы оказаться среди них, если бы вовремя не подался во флот". Офицеры и так поглядывают на меня свысока, а узнай они, что я был казнокрадом...
РАЛЬФ. Гарри, о таких вещах лучше не говорить вслух.
ГАРРИ. Ваша правда, Ральф.
П а у з а .
Капитан, конечно, кое о чем догадывается, но он хороший человек, и в людях он ценит совсем не то, что все остальные.
РАЛЬФ. Что вы имеете в виду?
ГАРРИ. Трудно сказать. Ему нравятся необычные люди. Ральф, вчера ночью я видел Хэнди Бэйкера.
РАЛЬФ. Гарри, вы ведь его уж месяц как повесили.
ГАРРИ. У него на шее болталась веревка. Ральф, он вернулся.
РАЛЬФ. Все это вам померещилось. Мне самому иногда привидится что-то, а потом кажется, что это было на самом деле... Но это только кажется.
ГАРРИ. На корабле мы слышали, как вы во сне зовете свою Бетси Алисию.
РАЛЬФ. Не смейте произносить ее имя в этом Богом проклятом краю!
ГАРРИ. Даклинг опять от меня нос воротит. Это все Хэнди Бэйкер, я знаю. Я его видел так же ясно, как сейчас вижу вас. Он говорит: "Ты меня повесил, а Даклинг все равно хочет только меня". Я говорю: "Ну что же, по крайней мере твой дрючок повеселился напоследок". А он мне: "По крайней мере мой дрючок молодой и крепкий, и ей это нравится". Я кинулся на него, но он исчез. Только он вернется, я знаю. Я не хотел вешать его, Ральф, не хотел...
РАЛЬФ. Но он похитил продукты со склада.
П а у з а .
Я вместе с другими членами суда проголосовал за то, чтобы отправить этих людей на виселицу. Откуда я мог знать, что его превосходительство был против?!
ГАРРИ. Даклинг говорит, что со мной она ничего не чувствует, что она вообще никогда ничего не чувствует. А с Хэнди Бэйкером чувствовала? Как я могу проверить? Она уверена, что я повесил его, чтобы избавиться от соперника. Но это не так, Ральф.
П а у з а .
А знаете, я ведь спас ей жизнь. Ее должны были повесить. Еще в тюрьме Нью-Гейт. За кражу двух подсвечников. Но мне удалось вписать ее имя в список тех, кого отправляли на каторгу в Австралию. Но стоит мне напомнить ей об этом, она говорит, что ей было плевать. В восемнадцать лет ей было плевать, наденут ей удавку на шею или нет!
П а у з а .
Этих девчонок продают, когда им нет еще десяти лет. Капитан говорит, их нужно жалеть.
РАЛЬФ. Как можно жалеть таких женщин?! Он что, действительно так считает?
ГАРРИ. Не все офицеры такие брезгливые, Ральф. Вам разве самому никогда не хотелось?
РАЛЬФ. Никогда!
П а у з а .
Его превосходительство, кажется, совсем не обращает на меня внимания.
П а у з а .
А вот для Дэйви Коллинза или лейтенанта Доуза у него всегда находится время.
ГАРРИ. Судья Коллинз собирается написать книгу об обычаях местных дикарей. А лейтенант Доуз составляет карту звездного неба Южного полушария.
РАЛЬФ. Про дикарей и я мог бы написать.
ГАРРИ. Вообще-то губернатор тут говорил капитану Тенчу, что не мешало бы заняться просвещением каторжников. Поставить там пьесу или что-то в этом роде. Тенч только рассмеялся в ответ. Капитан не любит Тенча.
РАЛЬФ. Пьесу? Но кто же в ней будет играть?
ГАРРИ. Каторжники, кто ж еще. Сдается мне, капитан собирается поговорить об этом с лейтенантом Джонстоном, но Джонстона, похоже, больше интересует жизнь растений.
РАЛЬФ. На корабле я читал "Печальную историю леди Джейн Грей". Такая трогательная пьеса - бальзам для души. Но как может шлюха сыграть леди Джейн?
ГАРРИ. Среди них есть хорошие женщины, Ральф. Даклинг моя - хорошая. Она же ни в чем не виновата. Если бы она взглянула на меня хоть разок, застонала, вскрикнула, а то как неживая. Со мной в постели труп! Холодный труп!
М о л ч а н и е.
Простите... Я не хотел... Вам это, должно быть, неприятно слышать. Пойду я...
РАЛЬФ. А его превосходительство действительно хочет, чтобы кто-то поставил пьесу?
ГАРРИ. Раз капитан что-то решил, значит так тому и быть.
РАЛЬФ. А что если мне... Нет. Лучше, если это сделаете вы, Гарри. Скажите ему, что я очень люблю театр.
ГАРРИ. Вот никогда бы не подумал. Хорошо, я скажу капитану.
РАЛЬФ. Для Даклинг тоже найдется роль, если конечно, вы не против.
ГАРРИ. Я не хочу, чтобы на нее пялились все мужчины.
РАЛЬФ. Если его превосходительству не нравится "Леди Джейн", можно подыскать что-нибудь другое.
П а у з а .
Может быть, комедию...
ГАРРИ. Я поговорю с ним, Ральф. Ты славный малый.
П а у з а .
Хоть выговорился.
п а у з а .
Ты ведь не считаешь, что я убил его?
РАЛЬФ. Кого?
ГАРРИ. Хэнди Бэйкера.
РАЛЬФ. Нет, Гарри, ты не убивал Хэнди Бэйкера.
ГАРРИ. Спасибо, Ральф.
РАЛЬФ. Гарри, ты ведь не забудешь поговорить с его превосходительством...
СЦЕНА 5.
ПРОСЛУШИВАНИЕ
РАЛЬФ КЛАРК и МЕГ ЛОНГ.
МЕГ очень старая, и от нее по-видимому, дурно пахнет. она так и крутится вокруг Ральфа.
МЕГ. Тут у нас слушок прошел, лейтенант, что вам нужны женщины. Ну вот и я!
РАЛЬФ. Мне действительно нужны женщины для исполнения ролей...
МЕГ (перебивает). Я вам исполню, лейтенант, я вам так исполню! Все, что пожелаете. Мег не брезглива. Недаром меня зовут Вонючка Мег.
РАЛЬФ. В пьесе всего четыре женщины, и все они молодые.
МЕГ. Э, лейтенант, для такого как вы, молодые девки не годятся. Чего они понимают-то? Закройте глаза, лейтенант, и я вам так исполню - будет лучше, чем с девственницей.
РАЛЬФ. Вы не понимаете, Лонг. Вот пьеса, она называется "Офицер-вербовщик"...
МЕГ. Это я тоже могу.
РАЛЬФ. Что?
МЕГ. Ну эту самую, вербовку. Я вам таких завербую.
З а г о в о р ч е с к и.
Вам нужна девка - обращайтесь к Мег. Кого желаете?
РАЛЬФ. Мне нужно попробовать нескольких...
МЕГ. И правильно, лейтенант, вот это дело! Ха-ха-ха!
РАЛЬФ. Простите, но я должен...
МЕГ не двигается.
Лонг!
МЕГ испугана, но продолжает упорствовать.
МЕГ. А мы тут было подумали, что вы "петух". Ха-ха!
РАЛЬФ. Что?
МЕГ. Ну "петух"... "пупсик"... Ну педрила, одним словом.
У к о р и з н е н н о.
На корабле-то всю дорогу без девки, а? Да и тут. Ну на корабле ладно, могла морская болезнь скрутить... Но здесь-то, столько месяцев и ни к одной не подрулили. Да. А теперь, говорят, много женщин ему подавай. И чтоб всех сразу! Очень за вас рада, лейтенант, оч-чень. Когда Мег - Вонючка Мег ( понадобится, только свистните, и я тут как тут. Ха-ха!
МЕГ торопливо уходит.
Появляется Роберт САЙДВЭЙ.
САЙДВЭЙ. А, мистер Кларк!
Отвешивает церемонный поклон.
САЙДВЭЙ. Я говорю вам "мистер Кларк", как мистеру Гаррику говорят "мистер Гаррик". К сожалению, мы не были представлены друг другу.
РАЛЬФ. Я видел вас на корабле.
САЙДВЭЙ. О, то были совсем иные обстоятельства. Не будем вспоминать об этом. Я ведь когда-то был джентельменом. Но жизнь распорядилась иначе. Как говорится, колесо фортуны... Говорят, вы собираетесь ставить пьесу... Ах, театр! Ах, "Друри Лэйн"! Мистер Гаррик. Божественная Пегги Уоффингтон.
Как посвященный посвященному.
Он поступил с ней жестоко. Бедняжка была так бледна и...
РАЛЬФ. Так, говорите, вы были джентельменом, Сайдвэй?
САЙДВЭЙ. В моей профессии, мистер Кларк, мне не было равных. Я карманный вор, родился и вырос в трущобах Бермондзи. Вы знаете Лондон, сэр? Скучаете? В эти самые мрачные дни моей жизни я вспоминаю счастливые годы, прожитые в этом великом городе. Рассвет на Лондонском мосту, дотронуться рукой до холодного железа - на счастье - вниз по Чипсайду, где уже толпятся уличные торговцы. Ах какие у них были пироги с требухой! Потом к Собору Святого Павла - у меня слабость к красивым церквям. И на Бонд Стрит ( работать. Вот она, вижу, стоит, богатая толстушка, не высший класс, конечно, стоит перед входом в лавку, никак не решится войти. А я уже решился, и вот ее пожитки весят ровно на один кошелек меньше. Теперь время выпить кофе, до пяти часов, а там - венец всему, апофеоз дня - театр "Друри Лэйн". Съезжаются экипажи, актеры спешат, джентельмены глазеют на дам, дамы хихикают, духи, туалеты, платки...
Вручает Ральфу платок, который только что у него украл.
Оцените класс, мистер Кларк. Ах, мистер Кларк, я умоляю вас, прошу как о высшей милости, позвольте мне играть на вашей сцене, позвольте еще разок испытать этот трепет перед началом спектакля. А вот и дамы идут, наши будущие Уоффингтон и Сиддонс.
Появляется Дэбби БРАЙАНТ. За ней неуверенно следует Мэри БРЕНЭМ.
