Лео Перуц - Маркиз де Боливар
Эглофштейн коротко ответил, что он лично не может ничего обещать, так как обращение с населением города полностью зависит от полковника. Затем он вместе с алькальдом и его письмоводителем отправился в ратушу, чтобы подготовить расквартирование подразделений полка. Горожане, составлявшие свиту алькальда, в явном страхе, не надевая перед нами свои шляпы, поспешили по домам - к своим женам.
Я с несколькими драгунами занял городские ворота. Расставив посты, я прошел в "посаду" - то есть кабачок, - стоявший перед воротами у самой дороги, чтобы подождать подхода остальной конницы нашего полка за чашкой шоколада, которую хозяин живо приготовил и подал мне.
Но после завтрака я вышел в сад, потому что воздух в тесной комнате провонял жареной рыбой и чесноком. Вернее, это был не сад, а огород, небольшой и плохо ухоженный: хозяин засадил его без всякого порядка луком, чесноком, тыквами и конскими каштанами, но аромат сырой земли и травы после дождя был мне приятен. За огородом сразу начинался большой парк, где высились дубы, ильмы, ореховые деревья, а узкая тропа была обсажена живой изгородью и вела между газонами к пруду, а вдали виднелся белый домик, шиферную крышу которого, блестевшую после дождя, я заметил с большой дороги.
Позади меня шагал мой капрал, вышедший из кабачка с недовольным видом.
- Господин лейтенант! - крикнул он мне. - Утром у нас - суп из скверной сечки, в обед - то же, вечером - хлеб с чесноком. И на таком рационе мы сидим неделями. Если кто из наших реквизирует у крестьянина десяток яиц ~ тут же военный суд. Но вы же обещали нам, что в Ла Бисбале нам накроют столы, поставят в холодную воду лучшее вино и в каждом котелке будет добрый кусок мяса. А теперь...
- Теперь? А что вам подал хозяин?
- Тухлых карасей, по двенадцать штук за грош! - со злостью бросил в ответ капрал и протянул мне мелкого маринованного карасика, каких заготавливают впрок в уксусе с солью и оливковым маслом испанские крестьяне.
- Тиле! - сказал я, улыбаясь. - В Библии написано: все живое, что ходит, летает и плавает, да будет вам в пищу. Так почему бы и не та рыбешка?
Капрал готов был гневно возразить, но не сразу нашелся, чем ответить на мою библейскую цитату. А в следующий миг он прижал палец к губам и схватил меня за руку. Он заметил что-то, что заставило его забыть о рыбе и своем раздражении.
- Господин лейтенант! - шепнул он. - Там кто-то лежит, спрятался за кустами!
Мы оба сразу бросились на землю и бесшумно подползли к забору.
- Это - герильяс! - шепнул капрал над моим ухом.-Там, под кустом.
И я действительно увидел шагах в десяти человеческую фигуру, укрывшуюся в лавровых кустах. Правда, у него не было ни ружья, ни сабли, и могло быть только спрятанное под одеждой оружие - пистолет или нож...
- Вон еще один. И там - тоже! И там, и там! Да их тут дюжина целая! Что за дьявольскую штуку они задумали?
Да, за стволами ильмов и ореховых деревьев, за живой изгородью, на поляне - всюду я разглядел лежащих или сидящих на корточках людей. И, очевидно, никто из них нас не заметил.
- Я сбегаю в кабак и приведу наших! У герильясов тут - засада. Наверное, и Дубильная Бочка где-то недалеко! - прошептал Тиле.
В то же мгновение я увидел высокого старика в бархатном плаще, который спокойно вышел из ворот ограды белого особняка и начал медленно спускаться по ступеням парковой дорожки, низко склонив голову.
- Они ждут его, готов поспорить, - прошептал я и вынул пистолет.
- Эти бандиты хотят его убить! - прошипел капрал.
- Если я прыгну через забор, следуй за мной, саблю наголо! - приказал я; тут же один из людей поднялся из-за кучи песка и приблизился сзади к старику.
Я поднял пистолет и прицелился. Но через секунду опустил оружие: мы увидели признаки странного поведения, какое мне уже случалось видеть раньше. Брат моей матери был врачом в доме умалишенных в Киссингене, мальчиком я раза два гостил у него. Должно быть, подумал я, в этом особняке лечебница для умалишенных... Ибо за шаг до старого господина тот человек встал как вкопанный, снял шапку и крикнул неестественно громко:
- Господин маркиз де Болибар! Желаю доброго утра, ваша светлость!
В следующую секунду еще одна фигура - лысый долговязый мужчина, по виду - погонщик мулов, - поднялся на негнущихся ногах к старику и, кланяясь, закаркал:
- Мое почтение, господин маркиз! Да проживете вы тысячу лет!
Но самое странное было то, что старик словно не замечал этих людей и не слышал их приветствий. Он подошел ко мне ближе, и я смог разглядеть его лицо. Оно казалось слишком застывшим и безразличным. Волосы были совершенно седые, лоб и щеки - бледные. Глаз старик не поднимал, и все же я никогда не забуду его резкие, почему-то - даже пугающие черты...
И когда он шел дальше, со всех сторон вскакивали люди, один за другим подбегали к нему и кричали:
- Ваш покорнейший слуга, господин маркиз! Добрый день, господин маркиз! Как здоровье вашей милости? Мое почтение, высокородный господин!
Но маркиз был одинок среди этой лакействующей толпы, которая роилась вокруг него, словно мухи у тарелки с медом; он никак не откликался на назойливые приветствия, лицо его оставалось неподвижным, будто весь этот угодливый шум относился не к нему, а к кому-то другому, невидимому для меня.
Мы с капралом смотрели на этот странный спектакль, широко раскрыв рты. Вдруг из-за кустов выскочил маленький лохматый парень, короткими шажками словно танцмейстер - приблизился к старику, остановился, зашаркал ногой, как курица в навозе, и заговорил на ломаном французском:
- О, смотрите, мой друг Болибар! Рад встретить вас!
Но и этого, представлявшегося другом маркиза, старик не удостоил даже взглядом. Он шагал, погруженный в свои размышления, одинокий, потом повернул к особняку, поднялся по ступеням и исчез в темном проеме дверей, так и не издав ни звука.
Поднявшись с земли, мы смотрели на окружавших маркиза людей, которые сбились в кучки и, покуривая, болтая между собой, рука об руку пошли вслед за своим господином во двор особняка.
- Эх, что же это все, к черту, значит?! - обратился я к капралу.
Он чуточку подумал.
- Это испанцы из высшей знати, - предположил он, - все надуты важностью и всяко изображают печаль. Это их манера...
- А я думаю, этот маркиз де Болибар должен быть просто явным идиотом, и его люди ведут себя с ним как с идиотом и насмехаются над ним. Хозяин, конечно, объяснит нам, почему все эти садовники, кучера, конюхи и лакеи так торжественно встречают господина маркиза, а он нимало не благодарит их за это!
- Может быть, сегодня они празднуют день его святого, - отозвался капрал. - Если вы справитесь, я останусь на воздухе, мне неохота заходить в это мышиное гнездо, там и скатерть изодрана, как наше полковое знамя после штурма Талаверы, а на полу натоптано столько навоза, что хватило бы на все испанские поля до самой Малаги!
Он остался перед дверями, а я направился к владельцу "посады", который у плиты поджаривал тонкие ломтики хлеба в масле. Хозяйка устроилась на полу, мешая угли в камине, причем вместо кочерги она орудовала старым ружейным стволом.
- Кому принадлежит особняк там, перед воротами? - спросил я.
- Уважаемому человеку, - ответил хозяин. - Самому богатому и знатному человеку нашей провинции.
- Да я и сам вижу, что такой дом - не для гусей и козлов! - усмехнулся я. - Но как зовут владельца? Хозяин глянул на меня недружелюбно.
- Дом принадлежит его светлости, высокородному господину маркизу де Болибару, - пробурчал он.
- Маркиз де Болибар! - повторил я. - Этот высокомерный господин, который чересчур гордится своей знатностью?
- О нет, да как вы такое подумали? Самый приветливый и благосклонный к людям господин, несмотря на высокое происхождение! Истинно скромный христианин и вовсе не гордый, он с последним водоносом на улице беседует так же приветливо, как со священником!
- Но, верно, - возразил я, - он не в полном рассудке. Уличные мальчишки, должно быть, бегают за ним - мне так рассказывали. Дразнят его, окликают по имени, высмеивают между собой...
- Сеньор кабальеро! - испуганно возмутился хозяин. - Кто вам мог сказать такую чушь? Да в провинции не найти человека умнее, позвольте вам сказать. Крестьяне из всех деревень округи приезжают к нему, когда у них бывают затруднения - со скотом, или с женами, или из-за высоких налогов. Он всем дает советы, а если надо - помогает деньгами!
Эти слова хозяина никак не вязались у меня с той сценой, свидетелем которой я был только что. Образ старика, безразлично шествующего среди толпы шумно приветствующих его лакеев, стоял у меня перед глазами. Я хотел было рассказать хозяину о том, что видел. Но туг до моих ушей донеслась трель горна, а затем - и стук копыт. Я вышел и увидел всадников.
Наш полк прибыл. Гренадеры, грязные и покрытые потом после многочасового марша, рассаживались прямо на землю у дороги. Офицеры спрыгивали с лошадей и звали своих денщиков. Я подошел к полковнику и отдал рапорт.
