Анатолий Иванов - Ермак
На соседних стругах отозвались другие пушки.
Пороховой дым окутал струги.
И разом дрогнула земля, с отвесов яра заклубилась пыль, смешавшаяся с пороховым дыбом.
Выставив впереди себя огромные, в человеческий рост луки, татары беспрестанно посылали тысячи стрел.
Струги напоминали сейчас огромных ежей.
И вновь раздался с них пушечный и пищальный залп.
Гребцы еще раз взмахнули веслами, и струги уперлись в берег.
Без раздумья казаки прыгали в мелкую воду и выбегали на узенькую ленточку плоского побережья, над которой возвышалась неприступно укрепленная крепость.
А в донском селении Алена и Мария гадали на зеркалах.
…И вдруг в одном из зеркал явственно обозначился всадник в шлеме и в панцире.
С криком схватила Алена зеркало, но изображение исчезло.
— Ермолай! Он живой! — убеждала Алена Марию. — Я его видела, он жив!
— И я видела, — успокоила ее Мария. — Чего ему сделается…
Ермак, точно в таком же одеянии, как привиделось Алене, показывает атаманам на завал, из-за которого летят стрелы.
Мимо Ермака казаки тащат пушки, снятые со стругов.
— Эх, живьем бы взять Кучумку, и делу конец! — горячо сказал Александров.
— Хорошо бы так-то, — усмехнулся Ермак. — Да не дурак он, чтоб в руки нам даться. Вишь какую засеку устроил!
…В первый день, видимо, татары приглядывались к русским. Кучум ждал благоприятного расположения звезд для начала битвы.
…Ермак разведывал местность, пытаясь найти уязвимые места в обороне татар.
У костра под хоругвью на подостланной шкуре сидел Ермак. Яков Михайлов сидел перед ним на чурбане. Другие атаманы, со следами битвы на лице, в кольчугах, расположились прямо на земле. Здесь же сидел и Игичей.
Ермак говорил:
— Пушки я укажу, где поставить. Главное — выманить татар из-под засеки, на прибрежный пятачок. Они сами знаете, лучной стрельбой да конным напуском сильны. Им простор нужен. А где их конница на том пятачке развернется? Значит, грудь в грудь! А прямого ближнего боя они не любят. Потому и погромить их нам счас сподручнее в ближнем бою. В общем, так… Ты, Кольцо, схоронишься со своими казаками справа за мысочком. Ты, Никита, затаишься в лесу слева. Я с остальными пойду прямо на засеку. Потом сделаю вид, что отступаю к стругам. Тогда вы ударите с двух сторон, и порубим их в пень. Знак вам — труба.
— Маловато силенок, — сокрушенно проговорил Брязга. — Кабы вернуть тех, кто ране полег!
— Погодь, Богдан. Это ты верно сказал, но не всегда силой сломишь силу. Вот ты — вогулич, а с нами идешь, — обратился Ермак к Игичею. — У Кучума тоже вогуличи и остяки. За что они пришли сюда головы свои класть?
— Им хан бедой грозил, вот и пришли…
— То-то и оно. А ты пойди и скажи, что пусть идут по юртам своим. Мы их не тронем. Что было — то быльем поросло. Русь добро помнит и даст им облегчение от тягот. Великое дело сделаешь, если остяки и вогуличи покинут Кучума.
— Хорошо, Ермашка. Я буду ходить по селениям и говорить им это.
…Плотный предутренний туман нехотя уползал вверх; как сказочные богатыри, появились из него казаки, ожидавшие сигнала для начала штурма.
…Все отчетливее вырисовывается и крутой яр, на котором плотной стеной стоят воины Кучума.
И Ермак дал команду:
— Вперед! Храбрые мои детушки! С Богом!
— С нами Русь! — разнеслось над рекой и лесом.
— Слава-а!
Казаки ринулись вверх по травянистому откосу.
Навстречу засвистели татарские стрелы.
Упал один казак. Скорчился на земле другой, пытаясь вырвать стрелу, впившуюся в железную кольчугу.
— Из пищалей — огонь! — скомандовал Ермак.
Вразнобой затрещали выстрелы.
Выстрелив, казак передал пищаль лежащему позади заряжальщику, получал от него заряженную и начинал выглядывать цель.
…Кучум, окруженный свитой, сидел в походном кресле. Как многие слепнущие люди, хан не замечал, что, вслушиваясь, он затягивает шею в ту сторону, где вздымались из-под обрыва звуки сражения. За ним стояли у своих лошадей вассальные князьки. Слева сидел карача. С другой стороны стоял Маметкул. Наклонившись, он говорил:
— Я наметил в засеке проходы. Когда казаки дрогнут, я прикажу эти проходы расчистить и ударить врагам в спину.
— Так, славный Маметкул, — кивнул Кучум.
Хмурый карача молчал.
— Иди к моим непобедимым воинам, Маметку…
Военачальник вскочил на подведенного коня и в сопровождении телохранителей поскакал вниз.
Выстрелы и крики долетают до Никиты Пана, укрывшегося с сотней казаков в лесу. Под ним нетерпеливо крутится лошадь. На лошадях сидят человек с полсотни казаков. Остальные пешие, в том числе и Керкун с Заморой.
Маметкул сидел на барабане, спокойно слушал вразнобой трещавшие выстрелы. За его спиной выстроилась внушительная конница и человек триста пеших воинов.
Неожиданно донесся пронзительный звук трубы. Маметкул вскинул вопросительно голову.
— Прекратить стрельбу! — вскричал Черкас Александров. — Отходить спокойно!
…Казаки, прикрываясь щитами и связками хвороста, нестройными рядами попятились вниз по лощине. Вслед им летели и колотились в щиты татарские стрелы.
— К стругам, братцы, — кричал Брязга. Голова его была обмотана кровавой тряпкой.
Мурза Баянда подскакал к ставке Кучума, метрах в сорока соскочил с коня, подбежал, с достоинством поклонился.
— Великий хан! Враги не выдержали и побежали. Ты уже победил, великий!
Кучум поднялся, победно оглядел свиту толпящихся кучкой вассальных князьков. Отстегнув пояс, украшенный драгоценными камнями, бросил гонцу:
— Суенч (подарок) тебе. За радостную весть.
Ермак подскакал к установленным для боя пушкам (всего их было четыре).
— Неужто не соблазнятся вдогон броситься?
— Соблазнятся.
— У тебя, Кузьмич, все готово?
— Да уж пужанем, Бог даст, Кучумку. В штаны-то свои кожаные уж нало-о-жат, — ответил старый пушкарь.
…Татарские воины растаскивают завал. Каждое дерево, ощетинившееся острыми сучьями, хватают 10–15 человек и оттаскивают в сторону.
— Быстро, быстро, — орет татарский сотник.
Маметкул, сидя на коне, выдернул саблю.
— Аллах с нами!
Сотни две всадников бросили коней в расчищенный проход.
— Ар-ра! Ар-ра!! Ар-а-а! — взметнулось над лесом.
Татарские конники выскочили на свободное пространство.
— Со-отня-я, сто-ой! — широко раскрывая рот, прокричал Савва Болдыря. Бегущие к стругам казаки остановились.
— С пищалей — огонь! — скомандовал Черкас Александров.
Ударил залп. Несколько татарских лошадей упало, придавливая всадников. Ряды наступающих смешались. Еще залп. Еще…
Выстрелы слышат воины Никиты Пана.
— Наших же бьют! — выкрикнули из рядов.
— Стоять покуда! — ответил Пан.
— Тимофеич! Не пора ли? — произнес старый пушкарь.
— Еще… маленько, — проговорил Ермак. — Пусть все татары в битву влезут.
Рубка идет по всему склону. Звенят мечи, трещат щиты, с треском ломаются копья. Пологий травянистый склон усеян трупами татар и казаков, кое-где валяются мертвые лошади.
Вот битва выкатилась уже на песчаную полосу вдоль Иртыша. Уступая силе, казаки, теряя своих, отступают, сбившись в плотное каре и ощетинившись копьями.
Вдруг все татары издают радостный вопль: из-за завала, сверкая драгоценной одеждой, вылетает Маметкул с телохранителями.
Ермак взмахнул саблей.
Рявкнули почти разом пушки. Четыре ядра ударили в гущу татарского войска, внеся сильное смятение в ряды воинов.
Запела казацкая труба.
…Ринулись вперед казаки Ивана Кольца. С обнаженными саблями бегут и Замора с Керкуном.
…Примчались к месту битвы казаки Никиты Пана.
…Те и другие с двух сторон врезались в кучу врагов.
Савва Болдыря в пылу боя выкрикивает:
— Атаману Кольцу!!!
— Слава! Слава! Слава! — подхватывает клич сразу вся кольцовская сотня.
— Атаману Пану!
— Слава! Слава! Слава, — гремит с другой стороны.
— Атаману Ермаку! — перекрывая шум битвы, взревел Кольцо, радостно орудуя саблей.
— Слава! Слава! Слава! — грохнуло разом все казачье войско.
…Казаки врубаются в татарское войско, охватывая его с трех сторон плотным строем в две-три шеренги, меняясь по командам пятидесятников в передних рядах, вовремя оттаскивая раненых. Пошатываясь, раненые отходят назад, жадно припадают к бадейкам с водой, наскоро перевязывают тряпицами раны и снова яростно кидаются в сечу.
На небольшом холме, под стягом, не обращая внимания на стрелы, Ермак отдает короткие приказания сигнальщикам, время от времени указывает саблей находящейся, рядом с ним небольшой группе пищальников, где поддержать натиск казаков огнем.
