Андрэ Моруа - Прометей, или Жизнь Бальзака
Даблен, бывший торговец скобяными товарами, щуплый старичок с большим сердцем, до конца своих дней оставался другом Сюрвилей. Он завещал Лоре серебряную суповую миску и пятьдесят миниатюр. Софи - шкатулку саксонского фарфора и (как она и предвидела) китайскую чашку, Валентине - две эмалевые вазы, которые очень нравились Бальзаку. Быть может, они предпочли бы получить "немного наличных денег", но Даблен подумал обо всех: о бедняках своего квартала и о неимущих в Рамбулье, о своих старых слугах, о многочисленной родне, о бесчисленных друзьях и о музее Лувра. До тех пор пока люди будут читать книги, его имя останется связанным с именем Бальзака, особенно с романом "Шуаны" ("Первому другу - первое произведение").
Молчаливый и серьезный майор Карро умер в 1864 году. Зюльма Карро, обеднев после смерти мужа, вынуждена была расстаться с Фрапелем; она переехала в Ноан-ан-Грасе, поселилась в "маленьком коттедже", писала книги для детей; "Бабушкин полдник", "Маленькая Жанна, или Невыученный урок" и другие пользовавшиеся успехом произведения для "Розовой библиотеки". Она прожила до 1889 года, пережив двоих сыновей: Йорика, капитана стрелкового полка, убитого в 1870 году под Седаном, и Ивана, главного инспектора Департамента вод и лесов, скончавшегося в 1881 году. Мадлена Карро, дочь Ивана, вышла замуж за Жоржа Пейеля, который стал первым председателем Счетной палаты; от этого брака родился Раймон Пейель, известный в литературе под псевдонимом Филипп Эриа.
По завещанию Бальзак сделал жену единственной своей наследницей и признал за собой долг перед ней в сумме 130000 франков. Она дала ему взаймы вдвое больше. Мари дю Френэ Бальзак завещал "Голову Христа" работы Жирардона, которая не была работой Жирардона, в раме работы Брюстолона, которая не была работой Брюстолона. Различные вещи он оставил доктору Наккару, Александру де Берни, Зюльме Карро - в знак признательности за их верную дружбу.
Вдова Бальзака могла бы отказаться от наследства, обремененного большим пассивом. Она, наоборот, сочла себя обязанной уплатить все долги. Благодаря ей мать Бальзака не знала нужды, но порой Чужестранка безжалостно давала ей почувствовать тяжесть своих благодеяний. На просьбу свекрови увеличить назначенный ей пенсион она сухо ответила: "Я, кажется, не давала вам иных обещаний, кроме обещаний аккуратно выплачивать вашу ренту, и уверяю вас, что это мне нелегко. Вы лучше, чем кто-либо другой, знаете, что все мое состояние ушло в руки кредиторов вашего сына..."
Ева де Бальзак - мэтру Делапальму, нотариусу:
"Четыре месяца я была не женой, а сиделкой господина де Бальзака. Ухаживая за неизлечимо больным своим мужем, я подорвала свое здоровье и потеряла свое личное состояние, согласившись принять от него наследство, обремененное долгами и всякими неприятностями..."
Все это верно.
Скорбь Эвелины де Бальзак была искренней, горячей и недолгой. Она писала доктору Наккару, что теперь она только тело без души - выражение, унаследованное ею от покойного. "Нет, дорогой доктор, несмотря на свой высокий и огромный ум, вы не можете себе представить, что во мне происходит. Вы не знаете, сколько надо мужества, чтобы жить, когда жизнь стала сплошным страданием..." В память об умершем вдова подарила доктору Наккару знаменитую трость с инкрустациями из бирюзы.
Супруги Мнишек были потрясены смертью их дорогого Бильбоке. "О моя любимая, моя несравненная, обожаемая мамочка! Какой ужасный и нежданный удар! - писала Анна. - Всю свою жизнь мы употребим теперь на то, чтобы смягчить для вас тяжесть этого страшного горя". Зефирина и Гренгале продали большую часть своих владений в России и, оставив за собой только Верховню, доверили управление ею доктору Кноте. Приехав к Эвелине, они решили обосноваться в Париже и построили себе рядом с "несчастливым домом" на участке, купленном у художника Гюдена, роскошный особняк. В застекленных витринах там нашли себе приют коллекции жесткокрылых, собранные Георгом.
В пятьдесят лет вдова Бальзака оставалась привлекательной и пылкой женщиной. "Ради нее, какова она есть, - говорил Барбе д'Орвильи, - стоило пойти на всякие безумства... Она отличалась величественной и благородной красотой и, хотя, располнев, стала несколько грузной, все же сумела при всей своей дородности сохранить большое очарование. Особую пикантность придавали ей прелестный иностранный акцент и весьма волнующие томные манеры..."
Она действительно взволновала против его воли молодого литератора Шанфлери. Когда умирал Бальзак, его не было в Париже, и, вернувшись, он пришел с визитом к вдове. Она приняла гостя хорошо, слишком хорошо, и попросила помочь ей разобрать бумаги ее знаменитого супруга.
"- У меня болела голова, - рассказывает он, - и в разговоре я несколько раз прижимал руку ко лбу.
- Что с вами? - спросила она.
- Не знаю... Невралгия.
- Я вылечу вас, сейчас все пройдет.
И, встав позади меня, она положила мне на лоб обе ладони. В подобных положениях возникают некие магнетические флюиды, и тогда уж люди на этом не останавливаются..."
Так началась эта связь. Шанфлери был на двадцать лет моложе "прекрасной сарматки", которая 13 мая 1851 года писала ему: "Каждый вечер хожу в кафе-шантаны и очень веселюсь!.. Позавчера смеялась до упаду. Никогда еще так не хохотала. Ах, до чего ж приятно, что я никого не знаю, что мне ни с кем не надо считаться, что я совершенно независима и свободна, как в горах, и вместе с тем сознавать, что я в Париже..." Очевидно, парижская жизнь пришлась ей по вкусу, раз она больше не возвращалась на родину.
Долг предписывает каждой вдове писателя усердно заботиться об увековечении памяти мужа. Ева поручила Дютаку подготовить к изданию полное собрание сочинений Бальзака, а вернее, дополненное собрание сочинений, так как настаивала на включении в него "Депутата от Арси" и "Мелких буржуа", хотя оба романа были в набросках. Чтобы их закончить, она хотела дать покойному мужу в качестве анонимного и посмертного сотрудника своего любовника. Но Шанфлери отказался от этой работы, так как не одобрял ее. Тогда, чтобы волей-неволей удержать при себе возлюбленного, Чужестранка прибегла к иным средствам.
Ева де Бальзак - Шанфлери:
"Хочу тебе сказать, что вчера у меня было небольшое денежное поступление, совсем для меня неожиданное, и там оказалось несколько новеньких республиканских золотых, таких нарядных, таких блестящих, что я их отложила в сторону, найдя, что они слишком молоды и веселы для меня".
Оттиск печатки, которой пользовался Бальзак, запечатывая свои письма к Чужестранке, в 1851 году оказался на оборотной стороне письма Шанфлери! Итак, даря луидоры, Ева добавила к ним и эту реликвию великого человека. Несомненно, она охотно стала бы играть в жизни Шанфлери ту же роль, какую некогда Dilecta, уже достигшая зрелых лет, играла в жизни молодого Бальзака. Но "казацкая" смесь мистицизма и чувственного пыла, так нравившаяся Бальзаку, быстро отпугнула Шанфлери. Ева показала себя бешено ревнивой и весьма властной. Шанфлери чудилось, что у него любовницей состоит Екатерина Великая, и ему хотелось удрать от нее. При каждой попытке к бегству она удерживала его под тем предлогом, что он должен хотя бы привести в порядок неизданные вещи Бальзака. Наконец в ноябре 1851 года бурная сцена ревности привела к желанному для Шанфлери разрыву.
За неимением Шанфлери Ева прибегла к Шарлю Рабу и доверила ему миссию завершения "Человеческой комедии".
Ева де Бальзак - Арману Дютаку:
"Скажите, что я выбрала господина Рабу для окончания этого творения единственно по той причине, что такой выбор указан был мне самим моим мужем в беседах, которые у нас с ним были в дни его последней роковой болезни по поводу завершения его прерванного творения..."
Свидетельства из-за могилы представляют собою неоспоримые аргументы, и ими нередко злоупотребляют вдовы - хранительницы распоряжений, которые только одни они слышали от умершего.
Бальзак опубликовал фельетонами в "Юнион монаршик" (с 7 апреля по 3 мая 1847 года) семнадцать первых глав романа "Депутат от Арен". После его смерти продолжения романа в ящиках не нашли, но Ева взялась рассказать Рабу, каково должно быть окончание романа, которое наметил ее муж.
"Сказать ему, - записывает она, - все, что я знаю о замыслах господина де Бальзака относительно "Депутата от Арси"... Я больше жила с персонажами "Человеческой комедии", чем с людьми реального мира, и, когда понадобится узнать подробности о привычках, нравах, знакомствах, фактах и поступках кого-нибудь из членов многочисленной нетленной семьи, созданной этим великим умом и этой сильной волей, следует всегда обращаться ко мне..."
Вдохновляясь указаниями, оставленными Бальзаком через его жену, Рабу принялся за работу. Роман разросся до такой степени, что когда он в 1852 году был напечатан в газете "Конститюсьонель", то занял в ней 101 фельетон, из которых 31 был опубликован при жизни автора в газете "Юнион монаршик", представляя собою пролог к роману. Эта первая часть (только она одна и написана Бальзаком) была названа им "Выборы". В газете "Конститюсьонель" этот роман-река появился под заглавием "Депутат от Арси" и был разделен на три части: "Выборы", "Граф де Сальнов", "Семейство Бовизаж". О сотрудничестве Рабу упомянуто не было.
