Игры зверей - Юкио Мисима
Сердце Кодзи наполнилось необъяснимой радостью. Это было счастливое воздаяние за раскаяние, то счастье, что пришло после времени, проведенного в одиночестве и потерянности. После двух лет страданий каждый из них троих, наверное, обрел свое счастье: Юко получила Иппэя, такого, каким хотела его видеть, Кодзи – свободу, а Иппэй… нечто неизведанное.
Высоко в небе над ними вдруг раздался крик коршуна.
– Тэйдзиро мне говорил, что по голосам птиц можно определить перемену погоды, – сказал Кодзи. – Он умеет читать небо, определяет погоду по цвету утренней зари, по ореолу вокруг луны или солнца. Таких людей довольно много; еще они могут узнавать погоду по птичьим голосам, по свету звезд.
– Я никогда не слышала ни о чем подобном. А он сейчас где?
– Был в теплице.
– Ага. Мм… да? – внес свою лепту в разговор Иппэй.
Но поворачивать обратно, чтобы узнать, какая будет погода, не имело смысла, и они двинулись дальше, вниз по склону.
Пока они шли, Кодзи одолевали мысли о счастье. Эти мысли настигли его сзади и обвились вокруг, как ребенок обнимает за шею родителей. «Как до того случая мы все могли счастливо и спокойно проводить время? – думал он. – Когда Юко встречала меня на пристани и когда мы говорили с ней на травянистом пригорке в глубине бухты, я не заметил в ней перемен. Она казалась такой же, как прежде. Наверное, она скрывала от меня свое счастье, просто из сочувствия – ведь я вышел из тюрьмы. Возможно, именно это она от всего сердца и хотела показать. Вот в чем главная причина, почему Юко пригласила меня в Иро. А если так… – у Кодзи словно глаза открылись, – значит своим счастьем Юко обязана одному удару гаечным ключом».
* * *
Спуск постепенно становился более пологим, и со склона взгляду открылся вид на сад позади храма Тайсэндзи и дома настоятеля. Множество медоносных пчел гудело вокруг усыпанного алыми цветами гранатового дерева и очаровательных кустов камелии. Одна пчела, отделившись от роя, взмыла вверх и спикировала на соломенную шляпу Иппэя. Кодзи схватил его трость и ловко сбил насекомое на землю. Случилось так, что он второй раз поднял руку над головой Иппэя. Все трое улыбнулись маленькой победе, и эти улыбки, как ничто другое, послужили утешительным доказательством того, что никто не связывает нынешние действия Кодзи с прошлыми событиями.
Подбитая пчела лежала на пыльной дороге и тихо жужжала.
– Настоятелю это не понравится, – сказала Юко.
Какудзин – так звали настоятеля – разводил диких пчел. Он устроил улей в подполе, время от времени собирал мед и ел его на завтрак, намазывая на тосты.
Словно услышав голоса, настоятель, сидевший в своих покоях, надел гэта и вышел в сад. Обритый наголо, круглолицый, пышущий здоровьем Какудзин полностью соответствовал тому образу, который возникает у людей при слове «настоятель». В его лице пребывали в согласии черты мирянина, обремененного повседневными заботами, и человека возвышенного, отринувшего все земное, но без малейшего следа холодности и равнодушия. Монах был, так сказать, идеальным живым портретом типичного настоятеля буддийского храма в рыбацкой деревушке.
Юко говорила об этом с Кодзи – с первой встречи стало ясно, что настоятель считает их не такими, как все те люди, с которыми ему обычно приходится общаться. Поэтому с ними он вел себя так, что выходил за рамки собственного маленького портрета. Для Юко и K°дзи это было тяжело. Они очень любили этот портрет и мечтали, чтобы их пририсовали где-нибудь в уголке.
Настоятель долго жил в этой мирной деревне и изголодался по человеческим страданиям. Конечно, Иро знала много бед и несчастий: смерть, старость, болезни, бедность, семейные неурядицы, горе родителей с детьми-инвалидами, родившимися от браков между близкими родственниками, гибель рыбаков в море, скорбь осиротевших семей… Но в этой глуши не было «Великого сомнения», с которым столкнулся мастер Банкэй[17] в двенадцать-тринадцать лет. Не было здесь и особого типа духовного пробуждения – стремления увидеть «истинную природу вещей», столь характерного для школы Риндзай.
Складывалось впечатление, что настоятель уже долгое время забрасывает сеть в надежде поймать крупную рыбу. Но его духовный улов много лет оставался скудным. Когда Юко впервые появилась в деревне и посетила настоятеля, чтобы познакомиться, тот, должно быть, почувствовал в этой, как ему показалось, внешне живой, светлой и симпатичной городской женщине добычу, которую давно искал. Иначе говоря, он уловил запах страдания, который человек с хорошим чутьем слышит еще до появления его носителя. Запах, о котором сама Юко, возможно, и не подозревала.
А тут еще возник спокойный и застенчивый трудолюбивый юноша с тем же запахом. С таким восхитительным запахом.
Конечно, только настоятель оказался способен почуять его. Он был очень добр как к Иппэю и его жене, так и к Кодзи, выказывал им теплое участие и дружелюбие. Его доброта проистекала из внимания к вкусной добыче, которую он так долго поджидал.
Разумеется, Юко и Кодзи могли только строить догадки. Настоятель ни разу не задал им наводящего вопроса, а без вопросов оба ничего о себе не рассказывали.
– Куда направляетесь? – громко окликнул их настоятель, стоя посреди сада.
– К водопаду, на пикник, – ответила Юко.
– Нелегкий путь по такой жаре. За мужа не беспокоитесь?
– Ему полезно немного размять ноги.
– Ну что ж, замечательно! А Кодзи, вижу, с багажом.
– Да! – со смехом отозвался Кодзи, покачивая большой корзиной, которую держал в руке, но при виде улыбки настоятеля помрачнел, хотя до этой минуты его переполняло счастье. Он вспомнил, как его встретили в деревенской парикмахерской и табачной лавке несколько дней назад.
Едва Кодзи вошел в парикмахерскую, как разговор между мастером и клиентом оборвался, и, пока его стригли, в помещении стояла зловещая тишина. Слышны были только стук ножниц и стрекот машинки. На обратном пути Кодзи зашел в табачную лавку. Увидев его, знакомая продавщица вдруг напряглась. Кодзи купил сигареты и удалился. За спиной послышался топот ног по татами – девушка поспешила в заднюю половину дома, где жила семья владельца.
В беззаботной улыбке настоятеля Кодзи уловил две разные стороны реакции местных жителей на его появление в Иро.
* * *
– Устал. Устал… – произнес Иппэй, когда они вышли на восточную окраину деревни, свернули перед деревенским храмом налево и двинулись вверх по горной тропе.
Что поделать; все трое сели на камень в тени дерева. Юко попросила Кодзи сфотографировать ее с мужем, потом сняла вместе Кодзи и Иппэя. Она побоялась доверить фотоаппарат мужу, поэтому ее снимков с Кодзи на
