Заколдованный круг - Пентти Хаанпяя
А Пасо продолжал хвастаться своим преуспеванием.
— Попробуй-ка найди еще такого, как я, кто бы начал на пустом месте и достиг того же. Да, начал я с ничего. Когда уходил из дому, за душой не было ни одного пенни. А все-таки я уважаю своих родителей, что при всей своей бедности они отдали меня в школу. В те времена в наших краях этого не делали даже богатеи, считая ученье напрасной роскошью. А я достиг всего только благодаря школе, научившей меня писать и считать. Попытал я счастья на разных поприщах, но только на этом почувствовал себя, как рыба в воде. Преуспел материально, духовно, физически… А полагаться — мне приходилось только на самого себя, на свой ум, на свои кулаки, а не на связи да родню…
Затем Пасо рассказал, как он стал начальником сплава. В одно лето воды в реке было мало, и сплав страшно запаздывал. Наконец встал вопрос — удастся ли сплавить лес к месту назначения или придется выкатывать бревна на зиму снова на берег. Приехал директор компании и созвал собрание. Дело оказалось нешуточным: леса заготовлено много, в производство вложена уйма марок. Все мастера считали, что надо начинать выкатку древесины на берег. Конечно, это дорого обойдется, но ведь и сплав при малой воде немало стоит. Притом лес, в конце концов, может застрять на зиму в реке. Но вот директор спросил лично его, Пасо, что он думает…
— Если бы я распоряжался, то попытался бы завершить сплав Осенью обычно идут дожди… — ответил Пасо.
Директор взглянул на него в упор и сказал:
— Значит, Пасо берет сплав на себя и доведет его до конца. До свидания!
Так Пасо возглавил весь сплав. И ему повезло: недели через две пошли дожди, вода в реке начала прибывать, и лес был проплавлен неожиданно быстро и без особых затрат. Оказавшись в городе, Пасо решил зайти к директору. Он никогда не отличался стремлением хорошо одеваться, а тогда выглядел и вовсе бродягой с большой дороги. В болтающемся на нем засаленном полупальто, в неописуемо помятой шляпе, обросший, не спавший много ночей, он шел по городу и на ходу подкреплялся колбасой. Было раннее утро. Директор еще валялся в постели, а служанка на кухне с явным подозрением оглядывала гостя.
— Что вам угодно?
— Я к директору. По делу. Могу подождать.
Пасо присел на ящик с дровами, и глаза его закрылись сами собой. Через некоторое время на кухне появился директор и строго спросил, какое у него дело.
— Я пришел сказать, что прошлой ночью весь лес доставлен на место.
Директор долго и удивленно вглядывался в него.
— Да это же Пасо! А я и не узнал…
Директора словно подменили, он протянул Пасо руку, пригласил его в комнату, угостил сигарой и коньяком.
Видимо, это был незабываемый момент в жизни Пасо. Патэ Тэйкка чувствовал это по его голосу, по интонации.
Пасо откусил жевательного табака и пристально посмотрел на собеседника, что-то обдумывая.
— Послушай-ка, ты, часом, в душе не социалист, не коммунист?
— А что, хотя бы и так?
— Ничего. В душе человек может быть кем угодно. Иногда может и сказать кое-что. Я-то понимаю бедных. Понимаю, что иногда надо дать волю своим чувствам и выругаться как следует, чтобы облегчить душу. Пусть себе ругаются, только бы не пытались применять свои идеи. Я не люблю социализма. При социализме человек не сможет преуспевать. Социализм требует, чтобы все были на одном уровне, на уровне ленивых, неспособных. На уровне толпы…
— Ну, не знаю. И то слишком мудрено.
— Я не могу про себя сказать, чтобы я был очень умудрен науками. Однако знаю, что человеку, если он что-то смыслит, старается, делает, и в этом мире неплохо. Я понял это с малых лет, хотя родился в бедной семье. У меня был брат (я могу сказать тебе, но это между нами), он и сейчас есть, но он был и, наверно, остался красным. Тогда, во время мятежа, он попался. Смертной казни избежал, но его осудили на много лет. У меня есть и второй брат на юге, он торговец и тоже преуспевает. Так ни говори, одна кровь. Мы пустили в ход деньги. Устроили красному брату побег из тюрьмы. Решили, что здесь на севере, в глуши, он сможет спокойно, неприметно жить. Я взял его к себе на сплав, и он работал почти целое лето. Но всегда находятся завистники, недоброжелатели. Рантарятю, эта рыжая собака, узнал моего брата и донес. Брату пришлось смыться, перебраться за границу, в Карелию. Он писал мне оттуда, писал совсем не то, что наши газеты. Видно, он настоящий красный, которого сколько ни отбеливай, а белым не сделаешь.
Рантарятю за донос назначили десятником. Наверное, он хотел выжить меня с места. К счастью, у меня был большой стаж, заслуги. Пару оплеух я дал Рантарятю за это дело, на большее не решился, хотя злоба во мне так и кипела…
Пасо закурил и о чем-то задумался.
— Поверь мне, старому мастеру: если хочешь работать в компании, связать с ней свое будущее, то оставь свои идеи при себе. Если будешь носиться с идеями, идеалами, ты никому не поможешь, а себе повредишь. Имущество, собственность — вот что главное. Когда удается обзавестись каким-то капиталом, то и на ногах стоишь увереннее. Если идея поможет тебе в этом, то это идея хорошая, а потом можешь заняться чем-нибудь повеселее. Сейчас, например, нам неплохо бы найти бабочек…
Патэ Тэйкке вспомнилась маленькая «форель», оставшаяся далеко в верховье реки, ее глаза, в которых смешались темная вода и солнечные лучи.
— Ну что же, давай, — вяло ответил он.
— Давай. Вот тебе еще одно дело, к которому нельзя подходить слишком серьезно, слишком идейно, как некоторые это делают. Во всяком случае, я боюсь так подходить. Этим бы я погубил свою жизнь. А так, мимоходом, между делом…
Пасо сказал, что знает одно место в
