Ирвин Шоу - Бог здесь был, но долго не задержался (сборник рассказов)
-- Корнеллский университет, медицинский факультет,-- с достоинством парировал он.-- Так вот, если вы только скажете мне...
-- Скажу, скажу,-- повторил за ним Хьюго, расхаживая взад и вперед по комнате.
В старом доме потрескивали доски пола; Хьюго казалось, что в ухе у него раздаются крики тысяч морских чаек.
-- Прежде всего,-- снова начал доктор Себастьян,-- что вы от меня хотите?
-- Я хочу, чтобы вы вернули мое ухо в прежнее состояние, каким оно было до моего визита к вам!
-- То есть вы хотите снова оглохнуть? -- недоверчиво переспросил доктор.
-- Совершенно верно.
-- Дорогой мой, я не могу этого сделать. Это противоречит медицинской этике. Если только об этом узнают, меня лишат права заниматься врачебной практикой на всей территории Соединенных Штатов. Меня, выпускника Корнеллского университета...
-- Мне наплевать, чего вы там выпускник. Вы это сделаете! В любом случае.
-- По-моему, вы переутомились, мистер Плейс.-- Доктор сел за стол, вытащил лист бумаги, взял в руки перо.-- Ну а теперь попытайтесь спокойно, как и подобает воспитанным людям, по порядку изложить мне все ваши симптомы...
Хьюго все еще ходил взад и вперед по комнате, стараясь быть спокойным и воспитанным. Где-то в глубине души у него сохранилось уважение к врачам.-Все началось с того, что я стал слышать условные сигналы, подаваемые командой противника.
Доктор одобрительно кивал, что-то быстро записывая.
-- Во время совещания.
-- Что такое совещание?
Хьюго объяснил как мог, что такое совещание игроков на поле.
-- И заметьте -- это на расстоянии пятнадцати ярдов: они перешептываются, а шестьдесят тысяч болельщиков при этом вопят во всю силу своих легких.
-- Я знал, что провел успешную операцию! -- Доктор Себастьян весь сиял от самоуважения и данной себе высокой оценки.-- Но даже не предполагал, что настолько успешную. Это должно вам очень помочь в вашей профессии. Могу только поздравить! Ваш случай станет темой интереснейшего доклада на следующем конгрессе...
-- Заткнитесь! -- рявкнул Хьюго и принялся объяснять, как к нему пришло понимание закодированных сигналов.
Доктор Себастьян сразу посерьезнел, и вежливо попросил Хьюго повторить все еще раз; потом -- растолковать подоходчивее, что означает фраза "Красный -- справа! Поток -- слева! Край -- выровнять! Начнем при счете "пять"!"
Наконец, поняв, что это особый, секретный код, свой у каждой команды, и такие коды тщательно оберегаются от команд противника -- все равно что драгоценные камни королевской короны,-- перестал записывать. Но вот Хьюго подошел к тому, как перехватил мысли защитника: "Нет!.. Ничего не выйдет -слишком сильно прессингуют". Тут доктор Себастьян вообще отложил ручку в сторону и в его глазах промелькнуло беспокойство.
Описание игр в покер заставило его недоуменно пожать плечами.
-- В наши дни мы только начинаем воспринимать первый, тусклый свет экстрасенсорного восприятия, мой дорогой. Но, между прочим, в Дьюкском университете...
-- Помолчите!
И Хьюго продолжал свой рассказ: теперь -- о том, как в салоне самолета слышал сообщения о выходе из строя системы связи на борту и откровенный разговор между пилотами в кабине. Даже сейчас от этих воспоминаний у него мурашки поползли по спине.
-- Я уверен, что этот феномен можно объяснить,-- не выдержал доктор.-Причудливый эффект электроники, который...
-- Нет, вы только послушайте, что произошло у меня с девушкой перебил его Хьюго.-- Нет тут никакой электроники!
Доктор Себастьян с интересом воспринял и изложение того, что у него было с Сильвией,-- только время от времени молча облизывал губы. Сочувственно хихикнул6 когда Хьюго повествовал о смехе, донесшемся до него с четвертого этажа ее квартиры, и о мерзком смехе жалкого запасного защитника Крокера -- словно у того в голове спрятан проигрыватель и он все время крутит любимую пластинку.
Умолчал, однако, о своих беседах с тренером: в конце концов, есть вещи, вызывающие лишь мучительные воспоминания.
Торопливо передал все остальное: Вьетнам; удар по голове полицейской дубинкой; внутренний презрительный смешок судьи; опасные радикальные воззрения миссис Фитцджералд; речь президента; зубоскальство телевизионного мастера; суждение матери о его жене.
Слушатель, не произносил ни единого слова, лишь время от времени с сожалением покачивал головой. Хьюго не пожалел самого себя: передал мысли жены в постели -- как она, вместо того, чтобы переживать то, что полагается в такие минуты, размышляла о меховых манжетах на рукавах старого платья.
-- Ну,-- задал он вопрос доктору,-- что вы скажете по этому поводу?
-- К своему несчастью,-- ответил тот,-- я никогда не был женат: сами понимаете -- с моим ростом...-- И разочарованно пожал плечами.-- Однако существуют документально подтвержденные случаи, когда любящие пары после долгих лет совместной жизни, очень близких повседневных контактов развивают в себе телепатическую способность читать мысли друг друга...
-- А теперь позвольте мне рассказать, что произошло со мной сегодня утром в церкви.
Хьюго приходил во все большее отчаяние, научная непробиваемость доктора начинала пожинать свои плоды -- страшная мысль сверлила мозг. Не удастся ему как следует встряхнуть своей историей доктора, придется выйти из этого кабинета точно в таком состоянии, в каком вошел...
-- Как приятно слышать, что такой большой, знаменитый весьма привлекательный молодой человек по утрам в воскресенье посещает церковь...-прошептал доктор.
Хьюго вкратце изложил ему, о чем думал священник, произнося свою проповедь о сексе и насилии в современном мире,-- он явственно слышал его мысли.
-- Все, это мой последний визит в церковь! -- резюмировал он твердо.
Доктор улыбнулся, проявляя терпимость.
-- Духовенство состоит из таких же людей, как и мы, смертные. Вполне вероятно, это наложение ваших собственных желаний и...
-- И последнее...-- перебил его Хьюго.
Во что бы то ни стало он должен каким-то образом убедить доктора. Откровенно поведал ему и о непреодолимом приступе экстаза в церкви, о благоуханных небесных садах, непорочных девах и сказочных богатырях и о столь сильно подействовавшем на него песнопении "Скала веков".
Доктор смешно надул губы.
-- Обычное явление,-- вынес он вердикт,-- ему подвержены простые и очень восприимчивые к религии натуры. В этом нет никакого вреда.
-- Вы только представьте себе! -- заорал Хьюго.-- Триста прихожан смотрят, как здоровый парень, весом двести тридцать пять фунтов, лежит на полу, словно выброшенный на песок тунец на рыболовном крючке! И вы считаете, что в этом нет никакого вреда? Сами убеждали меня, что если люди в самом деле хорошо слышат, то при исполнении Бетховена должны забиться в непреодолимом приступе экстаза.
-- Бетховен -- да! -- авторитетно подтвердил доктор.-- Но при чем здесь "Скала веков"?
Явно музыкальный сноб этот доктор Себастьян.
-- Там-там-ти, там-там-та...-- пропел он, выражая пациенту полное презрение; потом вспомнив, что он врач, наклонился над письменным столом и похлопал Хьюго по руке.-- Дорогой мой, вы человек, отлично натренированный вам известны все тонкости и хитрости спортивной игры. Сейчас вы достигли наивысшего расцвета как спортсмен, и ваши глубокие профессиональные познания приводят порой к спонтанным практическим проникновениям в самую суть вещей. Вы должны ценить в себе столь необычные способности, благодарить за них Бога. Я уже объяснил вам все в случае с картами, по поводу священника и вашей жены. Ну а то, что вы рассказали мне о девушке, которую вы называете Сильвией,-- это всего лишь конкретизация вашего чувства вины в сочетании с вполне естественным для такого молодого человека, как вы, сексуальным голоданием. Все остальное, боюсь, из области галлюцинаций... Советую вам обратиться к психиатру. Могу порекомендовать одного хорошего специалиста; позвонить ему и...
Хьюго зарычал.
-- Что вы сказали? -- не понял доктор.
Хьюго зарычал снова, посильнее, и подошел к окну. Всполошившийся не на шутку доктор последовал за ним и выглянул в окно. На расстоянии футов пятидесяти по мягкой, покрытой опавшей листвой полянке к гаражу соседнего дома шел мальчик лет пяти, в туфельках на резиновой подошве. Оба постояли молча. Доктор наконец вздохнул.
-- Ладно, пройдите в операционную...
Когда час спустя Хьюго вышел из дома доктора, за ухом у него белела небольшая повязка. Он был счастлив: вновь вся левая сторона напоминала ему плотно закупоренную пробкой бутылку с пузырящимся сидром...
До конца спортивного сезона Хьюго не удалось перехватить ни одной передачи на футбольном поле. Его вводили в заблуждения простейшие манеры, он сломя голову мчался на левый край, когда игра перемещалась на правый, и он не слыхал предупреждающих воплей Джонни Сматерса, когда противоборствующие команды выстраивались на линиях. Джонни Сматерс снова перестал разговаривать с ним после игры и при переездах на соревнования в другие города выбирал себе другого товарища по команде. В конце сезона контракт с Хью не возобновили. Официальная версия, приведенная журналистам его тренером,-травма головы у Хьюго оказалась настолько серьезной, что при продолжении футбольной карьеры он рисковал при любом сильном повторном ушибе навсегда остаться калекой.
