Николай Хайтов - Дракон
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. МЕЧ САБОТЫ.
Когда дверь за дедом Панакуди закрылась - если можно назвать дверью скреплённые вместе жерди, - Сабота, вместо того чтобы точить меч, выбрал овчину почище, лёг на спину и задумчиво уставился в потолок. Ничего интересного в этом потолке не было, но, лёжа на спине и глядя в потолок или в небо, Саботе лучше думалось. А думал он о том, как проникнуть к потайной преграде и как спастись потом от буйного потока, который хлынет в крепость. Хотя мужчины в Петухах и любили похваляться силой своих мечей, тут меч будет бессилен. Даже если Сабота каким-то чудом сумеет пробраться в боярскую крепость, то против его меча поднимутся триста мечей! Против копья его, если он войдёт 6 копьём, триста копий! Говоря деду Панакуди, что он остаётся поточить свой меч, юноша имел в виду другое: он должен найти средство, которое поможет ему оказаться сильнее трёхсот мечей и трёхсот копий, если они преградят ему путь... Оружием юноши была мысль. И вот теперь он пытался отточить её так, чтобы преодолеть все смертельные опасности, которые подстерегают его в замке боярина. Сабота рассчитывал на чудодейственные коренья деда Панакуди, но как велика будет их помощь, предугадать было трудно. Конечно, в крепости поднимется суматоха. Но кто с кем схватится, кто будет победителем, а кто побеждённым, заранее нельзя сказать. Одно лишь Сабота знал твердо: надо воспользоваться этой кутерьмой, чтобы проникнуть к Главному Прорицателю и выведать у него всё насчёт потайной преграды. О том, как накормить обитателей крепости чудодейственными кореньями, Сабота не думал, он считал это делом нетрудным. Достаточно взвалить на плечи бурдюк молока - якобы для того, чтобы помочь возчикам, - и раскрошенные коренья поплывут по деревянным желобам за стены крепости. "Главный Прорицатель! Главный Прорицатель!" - шептал Сабота. Как проникнуть к нему? Лицо у юноши пылало, взгляд был неподвижен. Наконец из груди его вырвался радостный возглас: "Придумал! Придумал!" Он вскочил на ноги, но спохватился, что решил только одну трудную задачу, а таких задач было не одна, а две. Он опять лёг и устремил глаза в потолок...
* * *
Вечером Панакуди принёс две торбы кореньев. - Всё в порядке! - крикнул он ещё с порога и стал рассказывать о том, как он "говорил" с драконом, как подслушивали подосланные Прорицателем соглядатаи, как потом он вместе с Двухбородым и Козлом искал коренья, что было не просто: кореньев в лесу осталось мало, их сожрали дикие кабаны. Пришлось лезть на Голый бугор. - А ты что за это время успел? - спросил под конец Панакуди. - Меч свой наточил, дедушка! - ответил Сабота. - И, сдаётся мне, неплохо. - Дай-то бог! И да помогут тебе громы небесные! - сказал старик, подняв глаза к потолку. - А как в крепость пробраться, придумал? - Придумал. Только ты должен отдать мне золотые монеты, которые тебе дал за усы боярский сын из Глиганицы. - Бери, пожалуйста. Больше ничего тебе не требуется? - Нет. Дудку и перец я сам раздобуду. - Я не ослышался? - наклонился к нему Панакуди. - Нет. У тебя, дедушка, слух острый! - засмеялся Сабота и неожиданно спросил: - Когда Главный Прорицатель надевает свою маску? - Когда отправляется беседовать с громами небесными. А ты почему спрашиваешь? Уж не метишь ли на место этого обманщика? - Нет. Я так, на всякий случай... Мне ведь завтра с ним разговаривать... - Ладно, сынок, открою тебе всё, что знаю. Неизвестно, что тебе завтра может пригодиться. Но только погоди малость, не сейчас... Сейчас я пойду обряжать Джонду. Причешем её, нарядим, как пообещали боярину, а завтра посмотрим, кому она достанется: дракону или... - он подмигнул юноше, - его победителю. - Хорошо, дедушка, подожду, - сказал Сабота. - Только скажи, где у тебя перец. - А вот он. - Сдёрнув со стены связку красных стручков, Панакуди протянул её юноше. - Но поосторожнее, перец у меня острый. Не обжигает, а, можно сказать, сжигает. С этими словами Панакуди исчез за дверью, а Сабота взял стручки, положил в деревянную ступку и стал толочь, напевая такую песенку: Перец, перец, острый перец! Ты желудки бедняков Обжигать всегда готов! Но теперь тебе для славы Дело новое дано: Жги отныне, острый перец, То, что надо сжечь давно! Жги, жги! Злее, злее! Жги, жги! Не жалей! Жги, жги! Обжигай! Ой-ой-ой! Ай-ай-ай! Горький перец, ты, который Жег желудки бедняков, Будь сегодня, острый перец, Беспощаден и суров! Жги отныне то, что надо, Жги, пощады не давай! Жги, опустошай! Жги, уничтожай! Пока Сабота толок перец и пел, время шло. Уже смеркалось, к селению подступала ночь. Эта ночь должна была решить, будет ли затоплена боярская крепость, наступит ли для жителей Петухов новая жизнь и останется ли на свете дракон. Вернее, сколько будет драконов: два, один или ни одного. Будет ли спасена красавица Джонда? Вырастут ли усы у влюблённого юноши? Всё это мы узнаем к исходу ночи, которая медленно опускалась на землю. Одна за другой зажигались на небе звёзды.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. КОГДА РАССВЕЛО...
Когда рассвело и над селением разнёсся звон колокольцев, из дома деда Панакуди вышел Сабота с торбой на спине и направился к крепости - туда, где находились желоба для молока. Вскоре туда же подъехали и возчики, сгрузили бурдюки и только было принялись выливать молоко в желоба, как их ослы вдруг задрали хвосты и начали отчаянно брыкаться, а потом кинулись бежать кто куда... Дело в том, что Сабота ухитрился незаметно подсадить беднягам под хвост слепней - и не одного, не двух, а целую пригоршню. Возчики бросились ловить ослов, а Сабота тем временем быстро открыл один из бурдюков и высыпал в него чудодейственные коренья. Он даже успел вылить в жёлоб молоко из этого бурдюка. Возчики вернулись потные, запыхавшиеся, поблагодарили Саботу за помощь, погрузили пустые бурдюки и двинулись назад в горы, а юноша подошёл к Главным воротам крепости. У ворот стоял в карауле Бранко. - Это ты, что ль, взялся дракона убить, дурья башка? - насмешливо спросил он. - Я, - ответил Сабота. - Кабы я вчера словил тебя, я б тебе показал дракона! Твоё счастье, что быстроногий, удрать успел. Но я могу тебя и сейчас схватить за грудки и препроводить в замок. - Пожалуйста! Я тебе ещё спасибо скажу. Мне обязательно нужно в замок! ответил Сабота. - Это ещё зачем? - Взгляд у стражника стал жёстким, подозрительным. - А затем! - Сабота вытянул руку, и на ладони у него сверкнули золотые монеты деда Панакуди. - Вот нашёл монеты, хочу показать Главному Прорицателю. Он всё знает, так пусть скажет, кто их потерял. Бранко не сводил жадного взгляда с ладони Саботы. Заметив это, юноша протянул стражнику одну из монет. - На, возьми, если хочешь. Не всё ли равно мне - две монеты я покажу Прорицателю или три? Бранко оглянулся, поспешно схватил монету, спрятал, потом ударил концом копья о булыжник, и в воротах появился караульщик. - Отведи к Главному Прорицателю, - распорядился Бранко. - Проверено! добавил он, подмигнув Саботе, чтобы показать, какая милость ему оказана. Собственно, милости никакой не было, потому что караульщик, хотя и спросонок, всё же обыскал Саботу, не спрятано ли у него под одеждой оружие. Не обнаружив ничего, кроме дудочки и торбы с едой, он повёл раннего гостя в покои Главного Прорицателя. Загляни караульщик в торбу, он бы, наверное, удивился, потому что хлеба там было всего краюшка, а вот толчёного перца - несколько пригоршней. К счастью, он не стал развязывать торбу, потому что она была небольшая, в ней и кинжал не спрятать, а уж меч или копьё смертоносное и подавно. Вступив во двор крепости, Сабота увидел множество слуг с вёдрами и кувшинами в руках - они направлялись за молоком для своих господ: боярских военачальников, вельмож и старейшин. Если бы караульщик не спал на ходу, а шёл рядом с Саботой, он бы заметил, как просиял юноша при виде людей с кувшинами и как мгновенно спрятал улыбку, когда навстречу показалось отделение закованных в латы стрелков. Саботе почудилось, что капитан стрелков пристально вглядывается в него. Но, на его счастье, стрелки спешили сменить ночную стражу, и капитану некогда было спрашивать, кто этот бедно одетый паренёк и что ему тут нужно в такой ранний час. Пройдя мощённый булыжником двор, они вступили в узкий, облицованный мрамором коридор, много раз поднимались и спускались по бесчисленным лестницам, миновали три двери и четыре преддверия и наконец оказались перед дверью, окованной серебряными гвоздями. Там стоял на часах человек в плаще из лисьего меха и башлыке. - Один из соглядатаев Главного Прорицателя желает предстать перед ним! объявил караульщик, который и вообразить не мог, чтобы крестьянский сын явился к Главному Прорицателю по какой-либо другой надобности. Часовой в ответ кивнул, промычал что-то и исчез за дверьми, но вскоре появился снова и рукой показал - входи! Перешагнув через порог, Сабота очутился в зале с каменными стенами и бойницами вместо окон. Пол был застлан медвежьими шкурами. Завидев юношу, Главный Прорицатель злобно сощурился. - Что надо? - грубо спросил он и, шагнув вперёд, впился в Саботу своими круглыми, птичьими глазками. - Ты не состоишь у меня на службе. Как ты очутился здесь? - Я здесь затем, чтобы показать твоей милости вот это, - ответил Сабота и, низко поклонившись, разжал кулак. На ладони блеснули две золотые монеты. Я нашёл их и хочу узнать у тебя, чьи они, чтобы вернуть потерявшему. - Это... это хорошо! - Прорицатель смерил юношу взглядом и пристально посмотрел на раскрытую ладонь. - Очень хорошо! - повторил он громче, глазом опытного сребролюбца определив, что монеты чужеземные. Пока Главный Прорицатель рассматривал монеты, Сабота успел оглядеть залу. Он заметил, что на серебряном столике стоит кувшин - по всей вероятности, с молоком. - Ой, горе мне! Что я наделал! - в притворном отчаянии воскликнул юноша и стал бить себя по голове. - Я переступил через твой порог, господин, прежде, чем ты позавтракал! Отец никогда не простит мне, что я помешал тебе выпить молоко! - А ты не говори ему. Пусть это останется между нами, - милостиво произнёс Прорицатель, не сводя глаз с ладони Саботы. - Впрочем, я его сейчас действительно выпью. - И он с жадностью осушил весь кувшин, до самого дна. - Слава громам небесным! - с неподдельным облегчением воскликнул Сабота и подал Прорицателю монеты. - Отдаю мою находку в твои руки, - с поклоном добавил он. - А теперь скажи мне честно, - проговорил Главный Прорицатель, опуская монеты в глубоченный карман, - зачем ты всё-таки принёс сюда эти славные монетки? - Я же сказал, - ответил Сабота, - чтобы ты узнал, чьи они. - Будто бы! - недоверчиво бросил Прорицатель. Сабота заметил, что зрачки у него расширились, взгляд стал словно бы прямей. - А пришёл я к тебе, а не к кому-нибудь другому, потому что ты всех умнее, - продолжал юноша. - Пожалуй... - согласился Прорицатель. - Правда, если не считать старого Панакуди... Сколько раз пытался я отравить этого старого хрыча, но он питается, можно сказать, одними травами да кореньями, так что ничего у меня не вышло. Сабота вгляделся и понял, что чудодейственные коренья начали действовать: шея Прорицателя покрылась красными пятнами, глаза блестели так, будто их смазали медвежьим жиром, а язык невольно выбалтывал правду. - Отравить не удалось, но зато теперь я нашёл отличного душителя! Пальцы у него такие длинные, мягкие, что старик мигом испустит дух. - Но за что же? - сдавленным голосом спросил Сабота. У него от волнения перехватило горло. - За то, что больно много знает. И не верит ни в громы небесные, ни в священное небо, хотя подчас клянётся и тем и другим. - А о потайной преграде он тоже знает? - внезапно спросил Сабота. - Вполне возможно, - не задумываясь, ответил Прорицатель, словно не с посторонним говорил, а сам с собой. - Но это нам не страшно, потому что одно дело знать о потайной преграде, а другое - отпереть её.
