Николай Хайтов - Дракон
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ЧУДОДЕЙСТВЕННЫЙ КОРЕНЬ ДЕДА ПАНАКУДИ.
Сабота вышел от деда Панакуди уже под утро. Обычно в этот час возчики доставляли в боярскую крепость парное молоко в козьих бурдюках. В крепость, само собой разумеется, их не впускали. Они сгружали бурдюки перед высокими крепостными стенами и выливали молоко в деревянные чаны, откуда оно по желобам стекало внутрь, в крепость. А там любой приближённый боярина, любой стражник или боярский слуга только отвернёт кран - и пей сколько влезет. Сабота подошёл к дому Зверолова незадолго до приезда возчика и сразу понял, что дело ему предстоит не лёгкое: двор Зверолова был обнесён высоким забором, ворота - на запоре. Кроме того, по двору разгуливали три собаки. А ведро стояло по ту сторону ворот... Пока юноша раздумывал, как ему поступить, послышалось звяканье медного колокольца, и появился козопас, который привёз Зверолову на завтрак козье молоко. Сабота притворился, будто вынимает из пятки занозу. - Помочь, что ль? - с подкупающей улыбкой спросил он козопаса, когда тот подъехал ближе. - Помоги, коли охота, - согласился тот. Молоко было в двух бурдюках, заткнутых пробками. Козопас стал сгружать один бурдюк, а Сабота, делая вид, будто сгружает второй, ловко вытащил пробку и кинул внутрь горсточку растёртого корня. Потом так же незаметно водворил пробку на место и продолжал помогать возчику, улыбаясь самой невинной улыбкой - дескать, "я не я и лошадь не моя". Возчик дёрнул спрятанную за доской верёвку, ворота открылись, и Сабота своими глазами удостоверился, что молоко из обоих бурдюков вылито в ведро. Юноша дождался, когда возчик закроет ворота, сядет верхом на осла и, попрощавшись, повернёт назад, в горы. Только он отъехал, Сабота влез на дикую грушу, которая росла у дороги, и притаился в ветвях. Долго ждать не пришлось: сначала послышался громкий, протяжный, как у медведя, зевок, потом дверь дома с шумом распахнулась, и во дворе появился Зверолов собственной персоной. Протерев глаза и увидев, что уже светло, Главный Охотник торопливо вернулся в дом и ещё торопливей вышел снова с луком и стрелой в руках. Он натянул тетиву, и стрела с пронзительным свистом взметнулась к небу. Свист не прекращался до тех пор, пока она не упала, и Сабота подумал, что это, должно быть, сигнал "сбор". Он ещё глубже забился в листву, но всё-таки успел заметить, как Главный Охотник подошёл к ведру, поднял его и стал жадно пить. Юноша радостно улыбнулся. Теперь ему больше нечего было тут делать. Он слез с дерева и сперва пошёл крадучись, а потом помчался со всех ног к деду Панакуди.
* * *
Солнце в тот день всходило сонное, багровое, огромное и, едва открыв глаза, увидело ужасное зрелище: десять стражников окружили дом Джонды, а двое других ворвались внутрь, схватили девушку, связали и повели на площадь перед боярской крепостью. Джонда от неожиданности не проронила ни звука, но вопли её младшего братишки всполошили селение. Из соседних домов выскочили неумытые, нечёсаные, заспанные люди и, увидев, что происходит, с криками и бранью бросились вслед за стражниками. Услыхав шум, выглянул в окно своего замка боярин в ночной рубахе из тонкого полотна. Он увидел не только возмущённых крестьян; с дальнего конца селения чётким шагом приближались охотники во главе со Звероловом. Глаза боярина радостно блеснули. Он хлопнул в ладоши и весело крикнул: - Подать мои золотые доспехи и сапоги со звончатыми шпорами! Слуги вмиг исполнили повеление, и боярин начал не торопясь облачаться - он не сомневался в том, что Зверолов всё сделает в точности так, как приказано. Если кто в то утро и торопился, так это Панакуди. Услыхав крики и шум, он сразу сообразил, что произойдёт, когда охотники тоже явятся на площадь, и кинулся скорей обуваться. Но впопыхах правую царвулю надел на левую ногу, а левую на правую. Переобуваться было некогда, и он выскочил за порог. Сабота бросился за ним. - Дедушка, могу я чем-нибудь помочь? - спросил он старика, видя, что тот задыхается от быстрой ходьбы. - Беги на площадь! - шепнул ему Панакуди. - Сыщи Козла и Двухбородого. Скажи, чтоб велели всем молчать. До моего прихода пусть никто не раскрывает рта. А если уж станет совсем невтерпёж, пусть говорят только "Добро пожаловать!" или "Что делать думаете, друзья дорогие?" Шустрый, быстроногий Сабота не побежал, а полетел, и вскоре слова деда Панакуди - от одного к другому, от другого к третьему - стали известны всем. Толпа смолкла. В ту же минуту на площадь вступили вооружённые до зубов охотники во главе со Звероловом. Он шёл, крепко сжимая в руке меч, выискивая взглядом, с кем затеять ссору, чтобы вслед за тем начать драку, как велел Главный Прорицатель. Потому что Главный Прорицатель заставил Зверолова трижды повторить: "Сначала - ссора, потом - драка. Сначала затеять ссору. Любым путём". И вот теперь он шагал через толпу крестьян, грубо толкаясь, наступая на ноги своими подкованными сапожищами, нагло глядя в глаза, называл крестьян "пентюхами", "деревенщиной", а они, вместо того чтобы, как обычно, кричать и злиться, встречали его возгласами: "Добро пожаловать!" Зверолов увидел, что боярин в золотых доспехах поднимается на сторожевую башню. У него уже чесались руки пустить в ход оружие, но негодные мужики по-прежнему улыбались и смиренно кланялись, говоря: "Добро пожаловать!" Наконец навстречу Зверолову выступил не кто-нибудь, а сам Козёл. - Что делать думаете, друзья дорогие? - спросил он громко-громко, чтобы слышали все, и отвесил Зверолову низкий поклон. - Укокошить вас всех! - выпалил Зверолов.
- Это почему же? - последовал новый вопрос, и рядом с Козлом вырос дед Панакуди. Он всё-таки поспел вовремя. - Боярин Калота велел, - с той же готовностью ответил Зверолов. - Прежде чем сядет солнце, все его недруги, до последнего, должны быть уничтожены! На миг наступила тишина. Затем из сотен глоток вылетело громкое "ах". Такого оборота дел боярин никак не ожидал. Он позеленел, потом под негодующими взглядами крестьян побагровел. - Замолчать, скотина! - страшным голосом крикнул он. - Ты врёшь! Зверолов услыхал окрик боярина, но даже бровью не повёл. Решительно подошёл к подножию башни, топнул и голосом не менее грозным, чем у боярина, крикнул: - Сам ты врёшь, боярин! Ведь Прорицатель принёс мне перстень - в знак того, что передаёт мне твою волю. Вот он, глядите! - Зверолов поднял руку, на которой сверкал и переливался драгоценный боярский перстень. - Негодяй! - Скрежеща зубами, Калота схватился за меч. - Сам негодяй! - не задумываясь, огрызнулся Зверолов. - Сколько лет подряд мою охотничью славу присваивает! Я дикого кабана пристрелю, а он похваляется, будто это его добыча! И меня же негодяем обзывает! - Молчать! - снова рявкнул боярин вне себя от ярости. - Иначе, клянусь небом, прикажу бросить тебя моим псам! Сию же минуту! Шкуру с тебя спущу! - Ха-ха-ха! Ты кого пугаешь? Меня, Главного Охотника? А ты спустись, спустись сюда, скрестим мечи, тогда увидим, кто из нас негодяй, а кто... Договорить он не успел. Пущенное со сторожевой башни копьё вонзилось ему в грудь. Главный Охотник зашатался и рухнул наземь. - Бросить псам! - заревел Калота. - Тотчас же, пока не издох! Хочу своими глазами полюбоваться, как они будут раздирать изменника в клочья! От врага, как заяц, улепётывал, а воеводой себя величал! Дракона кипятком шпарить надумал, дурья башка! Быстрей тащите его псам! Быстрее! Несколько стражников подхватили умирающего и поволокли в крепость. И вскоре страшный вой сотни собачьих глоток оповестил всех о том, что охотники лишились своего вожака.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВОЕННАЯ ХИТРОСТЬ ДЕДА ПАНАКУДИ.
Во время стычки между Звероловом и боярином никто из крестьян не произнёс ни слова. Охотники же, увидав, как оборачивается дело, стали по одному, по два уходить с площади, долой с боярских глаз. - А теперь продолжим! - сказал Калота, выпрямившись во весь рост. Тщательно всё обдумав, боярский совет решил отослать дракону девицу по имени Джонда.
- Да вы ещё прежде всякого решения связали её! - выкрикнул Двухбородый. Но Панакуди толкнул его в бок, чтобы помалкивал. - Да, связали! - ничуть не смутился боярин. - Но если кто-нибудь из вас пожелает освободить её, вот мой меч! - Калота замахал мечом. - Я не шучу! Любой из вас может взять у меня меч и разрезать верёвки, которыми она связана. Но при условии: если это девушка - она сама заменит Джонду, если мужчина - приведёт вместо Джонды свою дочь, если юноша - сестру. Берите, вот мой меч! - продолжал размахивать мечом боярин. - Отдаю любому! Я согласен отпустить Джонду! Никто не двинулся с места. Потом несколько человек расступились, пропуская Саботу. - Меня ещё не считают настоящим мужчиной, - громко произнёс юноша, - но я всё равно скажу вам: это позор! Девушку приносят в жертву чудищу, а мужчины пальцем не шевельнут. Надо убить дракона, а не подносить ему угощение! - Верно, правильно! - глухо прокатилось по площади. - Да ведь мы уже пробовали! - крикнул Гузка. Он сидел возле боярина, скрестив на животе руки и закрыв глаза, но при этих словах вскочил. - И видели, что из этого вышло! Видели ведь? - Надо биться с чудищем до тех пор, пока не уничтожим его! - снова выкрикнул Сабота. - Прекрасно! Но кто это сделает? - язвительно спросил Калота. - Я! - Сабота шагнул вперёд и смело взглянул на боярина. - А кто ты есть? - Сабота, сын углежога из Дальних Выселок. - И ты берёшься уничтожить дракона? - захихикал Гузка. - Берусь! - прозвучал уверенный ответ. - Как же ты это сделаешь? - Полезет дракону в глотку! - загоготал Калота. - Тот сразу и подавится! - подхватил насмешку кто-то из боярских прихлебателей. - Бедняга дракон! - притворно вздохнул другой. - Люди, послушайте меня! - обратился Сабота к односельчанам. Но Гузка опять перебил его: - Слушайте, все слушайте, как яйца курицу учить будут! Боярская свита покатилась со смеху - не потому вовсе, что им было так уж смешно, а чтобы выслужиться перед Калотой. "Ха-ха-ха!" - корчились они от хохота, краешком глаза поглядывая на боярина. - Уважаемые старейшины! - обратился Сабота к боярским советникам. - Я знаю, что... - Что ты можешь знать? У тебя ещё молоко на губах не обсохло! - в бешенстве оборвал его Калота. - Тут столько людей, поседевших в сражениях, а ты, сосунок, с советами лезешь? Убирайся прочь! Стража-а! Спровадьте этого молокососа подальше отсюда! Стелуд и Бранко двинулись к Саботе, но он юркнул в толпу и исчез. Тогда вперёд вышел дед Панакуди. Трижды погладил свою белую бороду и сказал: - Братья односельчане! Боярин - пошли ему небо долгой жизни и доброго здоровья, - боярин прав! Воеводы оплошали в битве с драконом. Да ещё какие воеводы! Неужто теперь нас спасёт какой-то безусый паренёк? Мыслимое ли это дело? Давайте лучше, пока не поздно, накормим дракона досыта. - Мудрые слова, старик! - одобрительно закивал Калота. - Продолжай, продолжай! - И приказал страже: - Стул человеку подайте. Седовласый старик стоя речь держит, а они смотрят, бессовестные! - Благодарю тебя, боярин, но не нужно этого! - замахал руками Панакуди. Моя речь будет недолгой. - Говори, мы слушаем! - милостиво улыбнулся Калота. - Нельзя дракону отсылать девушку непричёсанную, необряженную. Так дары не подносятся. Надо одеть её по-праздничному: на шею - мониста да ожерелья, чтобы была она достойна предстать перед чудищем. Правда, это может оттянуть дело до завтрашнего дня, но лучше запоздать, чем выказать дракону неуважение. Верно я говорю, люди? - Верно, верно! - отозвалась толпа. - А впрямь не стоит сердить дракона, - обернулся боярин к Гузке. - Что скажешь ты, Главный Советник? - Если дракон согласится подождать денёк, так отчего же? - Дадим ему телят, и он будет рад-радёхонек! - воскликнул Панакуди. Волопас погонит их, а я, если твоя боярская милость дозволит - да ниспошлёт тебе небо долгих лет жизни, - пойду спрошу у дракона, согласен ли он денёк подождать. - Дозволяю, спрашивай! - Калота был польщён смиренным тоном старика. - Но чтоб завтра в этот час ты был здесь, на этом самом месте. А девушка чтоб была причёсана и принаряжена, как следует быть! - Будет исполнено, твоя милость! - с поклоном ответил Панакуди. - Все жители нашего селения моими устами благодарят тебя, все до единого низко тебе кланяются! Главный Прорицатель, прятавшийся за спиной у Гузки, шепнул ему на ухо: - У старика что-то на уме. С чего это он так подмазывается? - Пускай подмазывается, - ответил Гузка. - Крепостные стены не станут от этого ни тоньше, ни ниже, и мечи боярской рати не затупятся! - И всё-таки не худо бы удвоить стражу, которая стережёт девушку, - сказал Прорицатель. - Это я как-нибудь и без тебя соображу, - язвительно усмехнулся Гузка. Ты вот лучше отправь соглядатаев вслед за стариком, чтобы они своими ушами удостоверились, согласен ли дракон ждать до завтра или нет. - Спасибо, что надоумил! - так же язвительно ответил Прорицатель. Эта короткая сценка никем не была замечена, потому что согласие боярина отложить на день гибель Джонды вызвало бурный восторг её односельчан. Громче всех кричали Двухбородый и Козёл. - Да здравствует боярин Калота! Да живёт он тысячу лет! - надрывались они и подталкивали остальных, чтобы тоже орали изо всех сил. Потому что так велел дед Панакуди: кричать что есть мочи и улыбаться. Во весь рот улыбаться!
