Разрушенный мост - Филип Пулман
– Мне нужно сначала поговорить с ним. Не думаю, что об этом тебе должна рассказывать я, да еще и вот так, по телефону.
– Но вы же не можете сейчас просто повесить трубку! Я его до девяти вечера не увижу, скорее всего, он задерживается допоздна… Вы же не заберете меня? Не увезете от него?
Джинни знала, что это звучит, как отчаянная просьба о помощи, но ничего не могла с собой поделать; кто знает, какие возможности есть у социальных служб.
– Нет, – ответила Венди Стивенс. – Никто не сможет вас разделить. И никто этого и не хочет, даже если бы и мог.
– Тогда в чем дело? Это из-за мамы? Она жива или еще что-то выяснилось?
Это была безумная догадка, самое странное, что Джинни смогла придумать. Но Венди Стивенс снова умолкла.
– Что ты знаешь о своей матери?
– Только то, что папа рассказал. Она умерла вскоре после моего рождения.
– Ага. Понятно. Слушай меня, Джинни. Все, что сейчас происходит, касается твоего отца, но не сулит ему неприятностей. И не разрушит вашу семью – вообще ничего такого. Но только он должен рассказывать тебе об этом, я не могу. Это было бы неправильно. Поэтому сейчас я позвоню ему на работу и поговорю с ним. Он будет знать все детали – а еще я расскажу, о чем мы с тобой сейчас беседовали…
– Но не говорите, о чем я думала!
– Что мы будто бы решили, что он тебя бьет?
– Да. Не говорите ему об этом, пожалуйста. Не хочу, чтобы он думал… Просто скажите, что я беспокоюсь, ладно?
– Понимаю. И Джинни… Слушай, я снова заеду к вам через несколько дней. Тогда мы сможем еще раз побеседовать, если хочешь.
– Ладно. А почему вы приедете?
– Это тебе папа объяснит. А сейчас беги на работу, а то опоздаешь.
– Точно… Спасибо.
– Пока, Джинни.
В трубке щелкнуло. Джинни медленно поднялась на ноги и поставила ее на место.
* * *Ей так много хотелось рассказать Рианнон, но никак не получалось: в тот день в «Драконе» посетителей оказалось больше, чем за все время его существования. Нужно было разносить кофе, убирать грязные чашки, продавать пончики, сконы и кусочки домашнего пирога миссис Калверт – а еще следить, чтобы столы оставались чистыми и были накрыты к обеду: солонки и перечницы на местах, рядом пакетики сахара и бутылочки с кетчупом. За этими хлопотами девочки и парой слов не успели обменяться.
Днем Рианнон и ее мама собирались пройтись по магазинам, так что после смены времени для разговоров тоже не осталось. Поэтому домой Джинни вернулась расстроенной и весь день рисовала соседскую кошку, которой нравилось спать на стене их сада. Вечером нужно было идти в яхт-клуб и выполнять работу там, и по мере приближения ночи Джинни все больше и больше беспокоилась, ожидая встречи с отцом.
Когда она вернулась, он лежал в саду в гамаке: в руках банка пива, в плеере – старая кассета Пола Саймона. Несмотря на наушники, Джинни слышала музыку: она играла слишком уж громко.
Папа увидел ее и поднялся с гамака. Она села на стул на веранде к нему лицом.
– Пап, Венди Стивенс ведь тебе дозвонилась?
– Да. И сказала, что уже с тобой поговорила.
Видимо, банка пива у него в руке была не первой, потому что говорил он очень аккуратно и медленнее, чем обычно.
– Она обещала, что ты все мне расскажешь.
– Да. Она права. Сначала она мне не понравилась, но, может, я и не прав. Все сложно.
Джинни не знала, что папа имел ввиду, потому что интонация его совсем не изменилась. Было ли все сложно для него или для нее? Оставалось только ждать.
– Джинни, милая, Венди сказала, ты боялась, что тебя могут забрать у меня или что-то в таком духе. Это правда?
– Да. Никто из вас не объяснил мне, что к чему. Я думала, они могут разлучить нас, если захотят. Они ведь иногда делают так, да? Забирают черных детей из белых семей?
– Нет, они не могут. Ни за что. Даже не думай. Дело совершенно в другом. Джинни… у тебя есть брат.
Брат?
Молчание. Джинни не имела ни малейшего понятия, что на это можно сказать. Папа с тревогой наблюдал за ней.
– Мамы у вас разные, – продолжил он после небольшой паузы. – Он твой сводный брат. Я встретил… его мать до того, как познакомился с Маман. И так уж случилось, что его мама серьезно заболела. Очень серьезно. Все это время она растила его одна. Как я тебя. Но у нее рак, любой день может оказаться для нее последним. Я не ожидал… Я не… В общем, она сейчас в больнице. И может умереть сегодня вечером – или на следующей неделе, или в следующем месяце, никто этого не знает. Роберт – так зовут мальчика – находится у опекунов, но рано или поздно ему понадобится дом. И единственный дом, который у него есть, – наш. Именно поэтому Венди Стивенс и приезжала… когда там она приезжала? На прошлой неделе. Я тогда ничего тебе не сказал, потому что мама Роберта ложилась на операцию. Это могло помочь, все вернулось бы на круги своя, и ничего… Никто бы… Не знаю. К сожалению, этого не случилось. Она очень больна. И… очевидно, бедный мальчик, Роберт, приедет к нам.
Он потряс банку. Пива в ней почти не осталось. Джинни опустила взгляд на руки, на свои темно-коричневые руки, сложенные на коленях.
– Он черный? – спросила она. – Или его мама?..
– Нет.
Наверное, это был не лучший вопрос. Но уже слишком поздно.
– Когда он приедет?
– Примерно через неделю. Сначала похороны. Боже… Может, конечно, случится чудо, мы ведь именно чудес всегда ждем от Бога. И она поправится. Но я сильно в этом сомневаюсь. Так что после… Когда она умрет. Это будет… довольно скоро.
«У меня есть брат, – подумала Джинни. – Белый брат». Никогда еще она не слышала более странных новостей. Даже появление сестры Рианнон было не настолько удивительным. И Рианнон поймет только часть этой истории, но не все. Все поймет только Энди. Потому что теперь Джинни окажется еще более чужой. Белый отец, белый брат, черная сестра. Как белая ворона, только наоборот.
– Сколько ему лет?
– Он немного старше тебя.
– Немного? Насколько?
– Не помню. На несколько месяцев.
– Это он был тем маленьким мальчиком, которого поцарапала кошка?
– Поцарапала кошка… Не знаю, милая, ты, скорее всего, спутала его с кем-то другим. В одном я уверен: вы никогда раньше не встречались.
– А ты… Когда ты… Ну то есть, когда ты встретил Маман, ты…
– Стоило мне встретить Маман, я сразу позабыл обо всех остальных. Она всегда была моей единственной. Было глупо держать это от тебя в тайне, Джинни, я знаю. Прости, что так все вышло. Не слишком-то хорошо у
