Джон Уэйн - Малое небо
- Послушайте, дружище, я хочу только, чтоб вы поняли: одурачить вам никого не удастся.
- А я и не собираюсь никого дурачить, - ответил Джири, подавая себе команду: "Ты спокоен, ты великолепно владеешь собой".
- Видали мы таких птиц.
- Таких птиц?
- Нечего прикидываться невинным младенцем! Чарли! - властно крикнул служащий. Из люка позади вынырнул рыжеволосый носильщик в куцем пиджаке, который он, видно, с трудом натянул на свой мощный торс. - Мы не ошиблись, Чарли. Это один из них.
- Задержите его, пока не придет кто-нибудь из профсоюзного комитета, тут же подхватил Чарли.
Джири чувствовал, как его охватывает ужас, но ничего не мог с собой поделать. Пластырь жег ребра.
- Не понимаю, о чем вы?! - выкрикнул он.
Первый подошел к Джири, схватил его за локоть и стиснул изо всех сил.
- Чарли, ступай, дружище, позвони. Скажи, что мы тут поймали одного ублюдка из команды по слежке за рабочими, что нарушают соглашение комитета.
- Я не из их числа, - запротестовал Джири. - Пожалуйста, приведите кого-нибудь из своего комитета, и вам скажут, что вы ошиблись. К тем людям я не имею никакого отношения.
- Разберусь. Иди, Чарли.
- Я видел его раньше, - сказал Чарли, разглядывая Джири. - Видел, как он шныряет по платформам.
- Конечно, вы могли меня видеть, - отчаянно отбивался Джири, - я постоянно езжу с этого вокзала.
- В таком случае, - невозмутимо предложил первый, - предъявите сезонный билет.
Высвободив локоть, Джири достал кошелек. Осторожным, плавным движением негнущихся пальцев вытащил две купюры по одному фунту каждая. Одна предназначалась для Чарли, тот взял ее без слов. Но первый руки за деньгами не протянул.
- Не откупитесь, деньги вас не спасут.
- Это не подкуп, - ответил Джири. - Просто я хочу принести вам свои извинения. Я доставил вам беспокойство, вы заподозрили меня в том, что я шпик. А я безвредный псих. - Он усмехнулся, но его шутку никто не оценил.
- Псих? - переспросил Чарли.
- Я железнодорожный фанатик, - пояснил Джири. - Меня интересует главным образом, как действуют вокзальные службы. Вы говорите, что видели, как я слоняюсь по платформам, - продолжал он, обращаясь к Чарли. - Да, меня можно было видеть почти на всех крупных вокзалах страны. Я не имею никакого отношения к бригаде по слежке за рабочими или к чему-нибудь в этом роде. - Он снова протянул первому деньги. - Возьмите и простите меня. Я ведь от чистого сердца.
Тот все-таки взял купюру, повертел ее немного, потом сложил и спрятал в карман.
- Мы должны быть начеку, - пояснил он, не спуская с Джири тяжелого взгляда.
- Конечно.
- Я и сейчас не совсем верю вам.
- Поверите, когда выйдет моя книга, - улыбнулся Джири.
- А какая у вас фамилия?
- Роджер Ллойд.
Чарли повернулся к ним своей широченной спиной - он уже был не нужен и растаял в темноте. А первый продолжал стоять - он не хотел примириться с мыслью, что инцидент исчерпан, однако купюра, перекочевавшая к нему в карман, утихомирила его.
- Лучше вам здесь не слоняться.
- Я сейчас уйду, - весело ответил Джири. - Мне просто нужно было составить для себя представление... А теперь можно и уходить.
Под неотступным взглядом железнодорожника он проследовал небрежной походкой в зал ожидания. Потом спустился в метро - на случай, если железнодорожнику вздумается продолжить слежку. Он остановился у касс-автоматов и притворился, будто ищет название нужной ему станции. Крупная полная азиатка, проверявшая билеты у входа, снисходительно взглянула на него - видно, собиралась спросить, не нужно ли ему помочь. Он поспешно отошел и, улучив минуту, когда ее кто-то отвлек, ринулся в обратный путь.
Он поднялся по лестнице в зал ожидания. Близилось время ленча. Как ему пережить весь этот день? Где спрятаться от постоянной угрозы встретить Блейкни? Неужели все действительно следят за ним?
Конечно, есть гостиничный номер. Час или два он продержится в одиночестве. Возьмет интересную книгу. А потом снова подступит ужас. Может, они и за номером его наблюдают. Лучше не появляться там до полуночи. Как это у Элиота? "Выставь ботинки за дверь, усни, пока тишина, готовься жить". Вот как.
Успокаивая себя, Джири решительно зашагал к самому людному кафе, стал в длинную очередь у стойки. Купив кусок мясного пирога и бутылку пива, он отошел к столику у окна. Он будет есть стоя, чтобы при первой же необходимости незаметно исчезнуть. Когда встаешь со стула, непременно привлекаешь к себе внимание.
Запивая пирог пенящимся пивом, он неотрывно смотрел в окно, откуда была видна часть платформы. Свет с улицы просачивался сюда, будто сквозь фарфор. Люди торопливо проходили, замкнутые, отягощенные одними и теми же заботами о приездах и отъездах, что составляли суть их жизни. Поток стал мощнее: только что прибыл поезд. Пассажиры - кто с "дипломатами", кто с оттягивающими руки тяжелыми сумками - шли к метро. Некоторые отделялись от общей массы и заходили в кафе. Люди, люди, прекрасный, мощный, безымянный человеческий поток. Потом на общем фоне проступило лицо - детское, растерянное. Человечек в голубом плаще топтался на месте, тревожно озирался по сторонам - крохотный вопросительный знак на темной, бесконечно меняющей очертания странице вокзальной жизни, - Джири узнал своего сына Дэвида.
Может, это ему снится? Если снится, то надо в этом сне вести себя как в реальной жизни. Он тотчас поставил стакан на столик, вышел из кафе и нагнал мальчика, медленно и бесцельно бредущего по платформе.
- Дэвид, - окликнул он его спокойным, негромким голосом.
Дэвид завертелся волчком. Он совсем растерялся оттого, что его окликнули. Возможно, заготовил приветствие или даже целую речь, но сейчас все вылетело из головы. Он покраснел, потом побледнел, у него перехватило дыхание.
- Пап, здравствуй. Я просто...
Джири улыбнулся, и все растопилось в тепле его улыбки, в его радушии.
- Пойдем перекусим. Надеюсь, ты не против?
- Нет. Я не обедал.
Джири засуетился.
- Тогда не пойдем в кафе. Лучше в гостинице закажем нормальный обед.
Он говорил живо, радостно, без всяких усилий, слова лились из него сами собой, а ноги несли к дверям гостиницы. Голодный мальчик, добрый отец, горячая еда, а все остальное можно с легкостью отбросить.
Дэвид помалкивал и, только когда они сели за столик в ресторане, спросил:
- Ты здесь остановился?
- Да.
- Надолго?
- Еще не знаю. Пока не улажу все свои дела.
Дэвид посмотрел на него серьезно и испытующе.
- Какие дела?
Если бы Джири хотел быть честным до конца, он ответил бы - "барабаны". Потому что вот уже несколько месяцев кряду в уши и грудь его била барабанная дробь. От этих барабанов не только шумело в голове, но все внутри дрожало, иногда они звучали так, словно по ним бьют тихо, иногда точно тихо и медленно ударяют палочками, обмотанными чем-то мягким, а иногда - будто бьют очень быстро и очень громко. В последние недели семейной жизни он часто просыпался совсем рано и лежал рядом со спящей Элизабет, а барабанный бой был таким неистовым, что Джири не понимал, почему Элизабет не просыпается.
Он мог бы еще рассказать Дэвиду, как однажды, когда наступила эта горькая пора, он поехал по делам в Лондон, а на обратном пути домой очутился на вокзале чуть раньше, до отхода поезда еще оставалось время, и он пошел в кафе и сидел себе там спокойно, и, пока он был там, барабаны безмолвствовали. Он прислушивался и прислушивался, но их не было слышно. А когда сел в поезд и состав тронулся, они снова загремели. Вот после того случая желание перебраться на вокзал, подальше от барабанов, все крепло и крепло в нем.
Он мог бы рассказать Дэвиду о барабанах. Но не рассказал. Вместо этого пожал плечами и ответил:
- Да так, мелочи. Насчет того, где мне жить дальше и что делать.
- Пап, - сказал вдруг Дэвид, - а почему ты не хочешь жить с нами?
- Вы будете что-нибудь заказывать, сэр? - спросила официантка, неслышно возникнув возле их столика.
Джири заказал обед Дэвиду, себе - полбутылки вина.
- Хочу отметить нашу встречу, - объяснил он. - И не чаял увидеть тебя.
Официантка ушла. Дэвид молчал, разглядывая скатерть. Ему было больно, что его вопрос, который он с трудом выдавил из себя, остался без ответа.
- Послушай, Дэвид, - мягко произнес Джири. - Прежде чем ты станешь задавать мне вопросы, я сам хочу кое о чем тебя спросить.
Мальчик ждал, безмолвный, настороженный.
- Почему ты приехал сюда?
- Чтобы найти тебя.
- А кто сказал тебе, что ты найдешь меня здесь?
Дэвид поднял вилку, поглядел на нее, потом положил на место.
- Мне нужно было поговорить с тобой.
- И ты приехал сюда. Но почему сюда? На вокзал? Что-то же натолкнуло тебя на мысль искать меня именно здесь.
Дэвид вскинулся.
- Я не ошибся, так ведь?
Официантка принесла суп Дэвиду и бутылку дорогого вина, торчащую наискосок из корзинки, для Джири. Джири не торопясь налил немного, пригубил, одобрительно кивнул. Официантка долила бокал и ушла.
