Уильям Тревор - Рассказы
- Затевается что-то дурное, - доложил Кронин леди Марстон. - На кухне хозяйничает повар, в столовой - камердинер. Моя единственная забота, сказали мне Данкерсы, приносить вам еду и убирать комнату.
- И думать о себе, Кронин, ничего не принимать близко к сердцу и не запускать свой ревматизм. Достаньте-ка колоду карт.
Кронин вспоминал, как здесь было прежде, когда часто меняли обои на стенах, а в конце недели съезжались гости, и в доме кипела жизнь. Потом пришли годы спада и медленного разрушения, теперь же дом снова ожил, но как-то по-другому; день ото дня новая жизнь входила в свои права так же неотвратимо, как меняются времена года. Миссис Данкерс быстро, в ритме нового порядка, сновала из комнаты в комнату. Данкерс сказал: "А ты молодцом, Кронин. Я рад. Погодка как раз подходящая, а? Мы тут кое-что слегка подправили, и жить стало полегче, так?" Кронин ответил, что работы у него стало меньше, что верно, то верно. "Но ты и должен меньше работать, сказал Данкерс. - Посмотри правде в глаза: разве ты можешь управляться с обязанностями, которые по плечу только молодому парню?" И он улыбнулся, стараясь смягчить смысл сказанного.
Кронина тревожила апатия леди Марстон. Послушно, как ягненок, она перешла в маленькую комнату, которая служила ей теперь и гостиной и спальней. И с того дня уже не спускалась вниз; о том, что творится вокруг, она узнавала только от него.
- Появились строительные рабочие, - сообщил он как-то.
Часто посреди карточной партии она вдруг замирала, склонив голову чуть набок, и прислушивалась к приглушенному стуку молотков.
- Это рабочие стучат, - напоминал он, а она делала ход и говорила: - Я и не знала, что сэр Джайлс их вызвал. По утрам она еще сохраняла светлую голову, но проходили часы, и леди Марстон все чаще заговаривала о сэре Джайлсе, о его видах на сад и дом. Кронин думал о том, что день ото дня леди Марстон все больше впадает в детство, и боялся за нее; она теперь начинала заговариваться даже в утренние часы.
Однажды, ближе к вечеру, прохаживаясь по аллее, Кронин увидел небольшую элегантную вывеску, прикрепленную к одному из столбов у входа в парк. Она была повернута к дороге, чтобы проезжие могли прочесть, что там написано. Кронин прочел, зашелся от злости и поспешил назад, бормоча только что прочитанные слова, повторяя их снова и снова.
- Это ужасно. Они превратили ваш дом в гостиницу.
Леди Марстон посмотрела на слугу. Она так давно его знала, он пережил вместе с ней и ее мужем тысячи мелких перемен и переделок. Сейчас он был явно огорчен. Редкие седые волосы растрепались, а ведь раньше он всегда был аккуратно причесан, лицо от возмущения пошло пятнами, в глазах горело бешенство, что совсем уж не пристало вышколенной прислуге.
- В чем дело, Кронин?
- У ворот вывеска "Отель "Ленивый месяц".
- Ну и что?
- Данкерсы...
- Данкерсы. Вы слишком часто говорите о Данкерсах, Кронин. Насколько я понимаю, они этого просто не заслуживают. Сэр Джайлс рассказал мне, что этот человек перечислил все съеденные за завтраком куски. В конце концов сэр Джайлс вынужден был выгнать эту парочку.
- Нет, нет...
- Да, Кронин, выгнал. Они действовали ему на нервы. Выставил, и все: напомнил, что за окном прекрасный вечер и светит луна. Я даже немножко огорчилась, решила, что он слишком далеко зашел.
- Нет, нет. Вспомните. Данкерсы все еще здесь. Сначала они привели в порядок сад, а теперь превратили ваш дом в гостиницу.
Леди Марстон нетерпеливо затрясла головой.
- Прошу прощения, Кронин. Я вас раздражаю, наверное.
- Отель "Ленивый месяц". Что это значит? Боюсь, миледи, со временем мы на собственной шкуре узнаем, какой тут смысл.
Леди Марстон весело засмеялась.
- Многое ли на свете имеет смысл? Не стоит отыскивать его в каждом пустяке.
Они сыграли в карты и больше к этому разговору не возвращались. Но среди ночи леди Марстон подошла к постели Кронина и потрясла его за плечо.
- Я очень расстроилась, - сказала она, - когда узнала про гостиницу. Это ужасно, Кронин. Слушайте внимательно: завтра вы все расскажете сэру Джайлсу. Выскажите ему наши опасения. Попросите его, пусть все отменит. У меня уже ни на что не хватает сил, придется вам это сделать.
Дом гудел от приезжих, по центральной аллее сновали машины. Он расцвел, как и сад, стал уютным и даже роскошным, и Кронин опять вспоминал прежние времена.
- А, Кронин! - сказала как-то миссис Данкерс, притормозив на черной лестнице. - Ну, как поживает бедненькая леди Марстон? Она никогда не спускается вниз, а мы все здесь так замотались - минутки нет, чтобы вскарабкаться к вам наверх.
- Леди Марстон чувствует себя хорошо, мадам.
- Пусть спускается в холл. В любое время. Будьте любезны, Кронин, скажите ей об этом.
- Да, мадам.
- Но вы уж за ней присмотрите, сделайте одолжение. Она может произвести неприятное впечатление на гостей. Вы понимаете?
- Да, мадам, понимаю. Я думаю, леди Марстон вряд ли захочется сидеть в холле.
- По-моему, ей уже не одолеть всех этих ступенек.
- Да, мадам, не одолеть.
Кронин вынашивал множество планов. Он мечтал, как однажды, дождавшись отъезда Данкерсов, придет в сад с ружьем сэра Джайлса и заставит садовников спилить деревья. Хоть с одной напастью будет покончено. Он ясно представлял себе эту картину: деревья валятся друг на друга, их сплетенные ветви торчат над свежими пнями. Но ружье куда-то затерялось. Еще он мечтал навредить им в доме: поджечь ковры и ободрать обивку. Но на такую затею у него не хватило бы сил, да и случай не выходил. Как-то поутру, правя бритву, Кронин придумал самый удачный план: пробраться в спальню Данкерсов и перерезать им глотки. Когда-то это была спальня его господина, а теперь ее заняли Данкерсы. Тем слаще будет месть. Сорок восемь лет подряд он каждое утро приносил туда поднос с чашками чая "Эрл Грей". А на этот раз он понесет остро отточенную бритву; и до последнего вздоха будет бриться только ею, наслаждаясь каждым прикосновением. Эта мысль будоражила его. Сэр Джайлс был бы рад увидеть их последний час, увидеть гибель всех этих людей, шатающихся по дому и парку, увидеть, как сад возвращается в прежнее состояние. А он, Кронин, разве он не живой представитель покойного сэра Джайлса? Разве не он скрашивает одиночество леди Марстон? А иногда, забываясь, разве не обращается она к нему как к мужу? Но когда он поделился с ней своими планами, леди Марстон и не подумала их одобрить.
- Считайте, что вы все уже исполнили, Кронин. Оставьте этих людей в покое.
- Но они преступники. Может быть, это они убили сэра Джайлса.
- Очень может быть, Кронин. Но не все ли равно, каким способом избавить человека от нескольких лет болезней и вырождения.
Кронин думал иначе. Ему было жаль леди Марстон, и он утвердился в своем решении.
- Извини, что я так говорю с тобой, Кронин, - сказал Данкерс, - но знаешь, нехорошо, что ты бродишь по дому. Гости недовольны. У тебя есть комната, у тебя есть леди Марстон для компании. Почему бы не держаться той части дома, которую вам отвели?
- Хорошо, сэр.
- И еще, последнее время ты выглядишь неопрятным. У тебя какой-то всклокоченный вид, и если честно сказать, так даже грязный. Это вредит делу. Очень вредит.
Месяц не должен быть ленивым, думал Кронин. Месяц должен быть начеку. Он должен очистить небо от туч, чтобы звезды могли увидеть залитые кровью подушки.
- Мистер Данкерс, почему отель называется "Ленивый месяц"?
Данкерс засмеялся.
- Слабость моей благоверной. Ей понравилось, как это звучит. Выразительное название, правда?
- Да, сэр.
А месяцу понравится, как звучит пронзительный визг в перерезанной глотке, предсмертный стон.
- Последишь за собой, а, Кронин?
- Да, сэр.
И Кронин сидел в своей комнате, спускаясь вниз по черной лестнице только для того, чтобы взять еду для себя и леди Марстон. Проходили недели, а Кронин все сидел и думал, шалея от сознания долга, который взвалил на свои плечи. Иногда, почти одурманенный этими мыслями, он вдруг понимал, что подробности плана куда-то ускользают. Это случалось, когда он уставал; или когда долго сидел у маленького оконца, глядел в небо, прислушиваясь к отдаленному гудению в нижних этажах, и его одолевала дремота.
Как-то утром он обнаружил, что леди Марстон умерла во сне. Ее унесли, и Кронин убрал колоду карт.
- Для всех нас сегодня печальный день, - сказал Данкерс, а издали доносились отрывистые приказания, которые раздавала слугам миссис Данкерс. Кронин вернулся в свою комнату, в голове у него на мгновение помутилось, и он вообразил, что слова о печальном дне сказал сэр Джайлс. Потом он вспомнил, что сэр Джайлс умер, что жив теперь только он, Кронин.
Месяцами он разговаривал сам с собой, пытаясь сосредоточиться на деталях своего плана. Они постоянно ускользали, и все больше сил уходило на то, чтобы удержать их в голове.
Когда все было ясно с бритвой, пелена вдруг закрывала лица на подушке, и он не мог вспомнить, кому они должны принадлежать. Сиял месяц, на простыни лилась кровь, но Кронин теперь редко сознавал, что это значит. Он очень уставал, стараясь решить загадку. И когда отдельные клочки его плана в конце концов соединялись, он усмехался, пораженный собственной глупостью, - как это он в конце жизни вообразил, что способен помериться силой с этим миром и его завоевателями.
