Никому о нас не говори - Алёна Черничная
А мои щёки горят адским пламенем, и дышу я уже рывками. Моё тело колотит на плюшевом пледе, что застелен вместо простыни. Я вижу, как Тим, кусая губы и шумно дыша, уверенным движением раскатывает презерватив на члене.
Его тело напряжено. Каменные линии мышц выразительно подчёркнуты узорами татуировок… Я сама кусаю губы, повторяя за Тимом, и стыдливо прикрываю глаза.
В этот раз всё по-другому. При дневном свете нет того флёра романтики и сладкой эротики. Есть жгучая пошлость и что-то откровенно животное. Да и Тим сейчас другой. Откровеннее, напористее… Он целует меня, жадно толкаясь языком в мой рот.
Двигается жёстче. Обнимает сильнее. Этот дурацкий старый диван скрипит на всю веранду точно в такт каждому движению Тима. Это так вульгарно и так смешно, что мы пытаемся не смеяться. Прячем смех в долгих и таких же вульгарных, как и скрип дивана, поцелуях.
***
Серые кольца плотного дыма с ароматом чего-то сладкого поднимаются в воздух. Лёжа на плече Тимура, я насчитала их уже с десяток. Каждый его затяг электронной сигаретой становится кольцом из дыма.
Я против курения, но слабость в теле такая приятная, что мне не хочется даже говорить. Я укрыта пледом полностью, Тим — всего наполовину. Одна его волосатая нога вытянута наружу. А на улице уже сгущаются сумерки, погружая веранду в уютный полумрак.
«И ведь можно было потерпеть всего полчаса до темноты», — усмехаюсь я про себя.
Но нет. Тим всё равно заставил меня краснеть.
— Спишь? — сипло интересуется он, выпустив из лёгких очередное серое облако.
— Нет. Считаю колечки, — морщусь я, потому что дыма в этот раз Тим выдыхает слишком много. Он щекочет мне нос. Я едва сдерживаюсь, чтобы не чихнуть, и слегка толкаю Тимура коленкой по ноге, которая как раз таки и скрыта под пледом. — Бросай курить. Это вредно.
— Всё. Уже бросил, — он послушно откладывает электронную сигарету в сторону и улыбается: хитро так, нагло… — Кстати, предлагаю практиковать секс при дневном свете чаще. Тогда я вижу каждую твою эмоцию, когда ты кончаешь…
— Да Тим! — возмущаюсь я и густо краснею за доли секунд, а заодно снова пихаю под пледом ногу Тима.
— Ай! — Он дёргается и прижимает меня к себе крепче. Свободной рукой ныряет под плед и пальцами проходится по моим рёбрам. — Дерёшься, значит? — мило угрожает Тим.
— Пусти! Щекотно! — смеюсь, а мои пальцы тянутся ответить тем же: я щекочу Тимура.
И под пледом происходит самая настоящая борьба наших голых тел. Нежные укусы, рычание сквозь хохот… Я сама не замечаю, как оказываюсь сверху на Тиме. Скольжу пальцами по его шее, животу, рёбрам…
— Сдаюсь! Не надо! — Тимур уже пищит как девчонка и ёрзает подо мной, пытаясь закрыться. — Пожалуйста.
— Боишься щекотки? Боишься? — зловеще хохоча, пощипываю ему бока. — Так вот как тебя можно победить на ринге!
— Всё! Всё, — задыхаясь от смеха, пыхтит он. Улучив момент, Тим хватает меня, прижимает к себе и обездвиживает.
Я падаю ему на грудь. Спутанные волосы рассыпаются по моим плечам, спине и рукам Тимура, укрывая нас вместо пледа. Оба судорожно и неровно дышим, всё ещё смеясь. Пытаемся восстановить пульс. Я слышу, как громко бьёт в рёбра сердце Тима.
— Ты для меня больше, чем просто секс, — вдруг резко выдыхает он.
Эти слова обжигают мне не только макушку. Жар обрушивается на меня ударной волной.
Поднимаю голову и, широко распахнув глаза, смотрю на Тима: на его раскрасневшееся от смеха и щекотки лицо. Но он лишь удивлённо приподнимает брови.
— Что? — усмехается с глубоким спокойствием в глазах.
— Ничего, — шепчу я. Сердце заходится в таких бешеных ударах, что больно в груди.
Я обхватываю лицо Тима ладонями и буквально впиваюсь в его улыбающиеся губы поцелуем.
Наверное, так ощущается счастье, да? В груди у меня словно миллионы крошечных кристалликов. Они покалывают. Жгут. Щекочут. Даже эта убогая веранда кажется теперь уютнее и теплее. Мне хочется сжать Тима так крепко, чтобы у него захрустели рёбра. Но он делает это первым.
Обнимает меня с такой силой, что в лёгких становится мало воздуха. По моей спине, плечам, шее скользят ладони Тима. Одну из них он запускает мне в волосы, сжимает затылок, делая наш поцелуй ещё глубже.
Вот так бы и лежала, прилипнув к сильному и тёплому телу Тимура. Ничего не надо. Лишь его жадные поцелуи и…
— Аня!
Знакомый, слишком знакомый голос — как молотом по голове. Розовый и сладкий мир, в котором я только что находилась, схлопывается.
Я резко открываю глаза и отрываюсь от губ Тима. А его взгляд — широко распахнутый и обомлевший — уже направлен куда-то мимо меня. Точнее, в сторону двери…
Ещё до того, как повернуться, я вдруг понимаю, что всему пришёл конец. Вообще всему… Моей жизни точно.
Я всё ещё сижу верхом на Тиме, когда выпрямляюсь и, закрыв руками свою голую грудь, оборачиваюсь туда, куда смотрит он.
Там, на пороге веранды, в распахнутом пальто, из-под которого видна нежно-голубая форма медсестры, так же прижимая к груди смятый шарф, стоит моя мама…
Глава 46
Глава 46
Я не знаю, куда мне деться. Мое тело словно окаменело, а в глазах мамы ужас. Она бледнеет с каждой секундой, будто готова упасть в обморок, но успевает спиной подпереть дверной косяк и остаться на ногах. Слышно, как из её лёгких со свистом вырывается воздух…
Я выхожу из ступора, когда Тим осторожно отодвигается от меня и тянется за своими вещами, скинутыми с дивана на пол во время наших развлечений. Я тоже принимаюсь хаотично искать своё бельё и одежду. Трусы, топ, джинсы — натягиваю всё на себя трясущимися руками, заодно пытаясь прикрыть собой Тимура, у которого только один выход – одеться под пледом.
Но вот со своей толстовкой я справляюсь с трудом. Замок никак не поддаётся. А мама уже направляется ко мне. Ужас в её глазах сменился
