Современная комедия - Джон Голсуорси
XIV
Дальнейшие размышления
По не вполне понятным причинам зловредный редактор действительно подставил ножку правительству, и Майкл засел писать обращение к избирателям. Как сказать много и скрыть самое главное?
«Избиратели Мид-Бэкса, – решительно написал он, а затем долго сидел не двигаясь, как человек, слишком плотно пообедавший. – Если вы снова обратитесь ко мне как к своему представителю, я приложу все силы, чтобы послужить на пользу страны. В первую очередь я считаю необходимым следующее: сокращение вооружений, а в худшем случае – увеличение воздушного флота в целях защиты Англии; развитие земледелия; ликвидацию безработицы путем эмиграции в доминионы; борьбу с дымом и уничтожение трущоб как меры здравоохранения. В случае моего избрания я буду преследовать свои цели решительно и неуклонно, не пороча, однако, тех, кто моих убеждений не разделяет. На наших митингах я постараюсь дать вам более ясное представление о моей платформе и сочту своим долгом ответить на все вопросы».
Можно ли этим ограничиться? Можно ли в обращении к избирателям не порочить противников, не превозносить самого себя? Как посмотрит на это комитет? Что скажут избиратели? Ну что ж! Если комитет останется недоволен, пускай вышвырнет обращение, а вместе с ним и его, Майкла! Впрочем, у них нет времени искать другого кандидата.
Комитет действительно остался недоволен, но примирился, и обращение вместе с портретом Майкла было отпечатано и распространено среди избирателей. Майкл утверждал, что он на этом снимке похож на парикмахера.
А затем его затянула ссора, которая, как и всякая ссора, началась с общего, а кончилась личностями.
Во время первого своего воскресного отдыха в Липпинг-холле Майкл стал осуществлять идею о птичьем дворе: распланировал участок, обсудил, как провести воду. Управляющий хмурился. По его мнению, то была ненужная трата денег. Кто будет обучать эту публику? У него, во всяком случае, нет на это времени. Тут пахнет сотнями, а толку не будет.
– Нечего горожанам браться за сельское хозяйство, мистер Майкл.
– Все так говорят. Но послушайте, Тэтфилд, эти люди – безработные; из них двое были на войне. Я рассчитываю на вашу помощь. Вы сами говорите, что этот участок годится для разведения кур, а сейчас им все равно никто не пользуется. Поручите Баумену руководить этой тройкой, пока они не ознакомятся с делом. Подумайте, каково бы вам жилось, если бы вы сами были безработным.
Управляющий знал Майкла с пеленок и питал к нему слабость. Он предвидел, каковы будут результаты, но если мистеру Майклу угодно тратить отцовские денежки, то его – Тэтфилда – это не касается. Он даже вспомнил, что знает поблизости одного паренька, который продает свой домишко, и что в роще дров хоть отбавляй.
Во вторник на следующей неделе после падения правительства Майкл приехал в город и предложил своим безработным явиться в среду к трем часам на совещание. Они пришли в назначенный час и уселись вокруг обеденного стола, а Майкл, стоя под картиной Гойи, словно генерал, развертывающий план кампании, изложил свое предложение. По лицам этих людей трудно было угадать, какое впечатление произвели его слова. Один только Бергфелд раньше слышал об этом плане, но вид у актера был очень неуверенный.
– Я понятия не имею, как вы посмотрите на мое предложение, – продолжал Майкл, – но все вы нуждаетесь в работе. Двое ищут работу на свежем воздухе, а вы, Боддик, насколько мне известно, готовы взяться за что угодно.
– Правильно, сэр, – ответил Боддик. – Я на все согласен.
Майкл тотчас же отметил его как самого надежного из тройки.
Другие двое молчали. Наконец Бергфелд сказал:
– Если бы у меня были сбережения…
Майкл поспешил его перебить:
– Я вкладываю капитал, это мой взнос, а вы вносите свой труд. Вряд ли будут какие-нибудь барыши, но на жизнь хватит. Ваше мнение, мистер Суэн?
Парикмахер, в теплом свете испанской комнаты более чем когда-либо похожий на призрак, улыбнулся.
– Вы очень добры, сэр. Я готов попробовать, но кто у нас будет главным?
– Это кооперативное товарищество, мистер Суэн.
– А-а, я так и думал, – протянул парикмахер. – Но в таких случаях дело всегда кончается тем, что кто-нибудь забирает все в свои руки и выбрасывает остальных.
– Отлично, – неожиданно решил Майкл, – я сам буду главным. Но если вам это дело не улыбается, скажите сейчас же; в противном случае я распоряжусь о постройке дома, и через месяц вы переселяетесь.
Боддик поднялся и заявил:
– Я согласен, сэр. А как быть с детьми?
– Сколько им лет, Боддик?
– Две девочки, четырех и пяти лет.
– Ах да! – Майкл об этом забыл. – Мы что-нибудь для них придумаем.
Боддик пожал Майклу руку и вышел. Другие двое замешкались.
– Прощайте, мистер Бергфелд; прощайте, мистер Суэн!
– Не могу ли я…
– Разрешите сказать вам два слова?
– Вы можете говорить в присутствии друг друга.
– Сэр, я привык к своему ремеслу: стрижка, бритье…
– Ну, мы вам раздобудем такую породу кур, которых можно стричь, – сказал Майкл.
Парикмахер криво усмехнулся и заметил:
– Нищим выбирать не приходится.
– А я хотел вас спросить, какой системе мы будем следовать, – осведомился Бергфелд.
– Об этом мы подумаем. Вот две книги по птицеводству: для вас и мистера Суэна, – потом поменяетесь.
Майкл заметил, что Бергфелд взял обе книги, а Суэн не стал протестовать.
Проводив их, он выглянул на улицу и посмотрел им вслед, размышляя: «Ничего из этого не выйдет, но все-таки пусть попробуют».
К нему подошел какой-то молодой человек.
– Мистер Майкл Монт, член парламента?
– Да.
– Миссис Майкл Монт дома?
– Кажется, дома. Что вам нужно?
– Я должен передать лично ей.
– Вы от кого?
– От Сэтлуайта и Старка.
– Портные?
Молодой человек улыбнулся.
– Входите, – сказал Майкл. – Я узнаю, дома ли она.
Флер была в гостиной.
– Дорогая, к тебе пришел какой-то молодой человек от портного.
– Миссис Майкл Монт? Вам повестка по делу Феррap против Монт о диффамации. Всего хорошего, мэм.
В этот промежуток времени, от четырех до восьми, когда из Мейплдарема приехал Сомс, Майкл страдал сильнее, чем Флер. Жуткая перспектива: сидеть в суде и наблюдать, как законники по всем правилам юридической науки пытают твою жену! Его нисколько не утешало, что Марджори Феррар также будет фигурировать на суде и ее личная жизнь сделается достоянием общества. Вот почему он был огорчен, когда Флер заявила:
– Отлично! Если она хочет огласки, пусть будет так! Я знаю, что в ноябре прошлого года она летала в Париж с Уолтером Нэйзингом, и мне все говорили, что она целый год была любовницей Бэрти
