Артур Шницлер - Жена мудреца (Новеллы и повести)
На одном из костюмированных балов, где высшее общество города раз в год соприкасалось с театральным миром, а также с еще более сомнительными в нравственном отношении кругами, Белингер мимоходом снискал полную благосклонность некой дамы, которой даже самое буйное воображение никогда не решилось бы приписать подобной отваги и смелости. Сама же она, не сбросив маски даже в минуту последнего упоения, осталась и тогда и позднее неузнанной. Однако благодаря одному странному случаю Белингеру удалось узнать, кто же была женщина, принадлежавшая ему в ту ночь. Он, конечно, рассказал другу об этом приключении, но скрыл имя возлюбленной, и в городе долгое время не было ни одной женщины или девушки, на которую Греслер не взирал бы с подозрением, становившимся тем сильнее, чем безупречнее были репутация и образ жизни данной особы. Это-то происшествие и удержало в дальнейшем Белингера от более близкого знакомства с женщинами и, уж подавно, от женитьбы. Поэтому он, будучи уважаемым адвокатом в не очень крупном городе, где придавалось большое значение приличиям и чистоте нравов, был вынужден во время своих весьма частых коротких и таинственных отлучек приобретать все новый опыт, который еще более укрепил в нем враждебность к прекрасному полу. Таким образом, со стороны Греслера было бы весьма неблагоразумно упоминать в разговоре с другом имя Сабины; это было бы вдвойне неблагоразумно еще и потому, что он потерял это милое, чистое существо, в известном смысле бросившееся ему на шею, и потерял, быть может, навсегда. Из этих соображений Греслер и в дальнейших беседах предпочел не касаться планов на будущее, мягко пояснив, что в любом случае он должен дождаться известий от архитектора, и лишь попросил своего друга, - правда, не так горячо, как собирался, - навестить его в ближайшее время, причем только теперь вспомнил, что обязан расплатиться с ним за его труды по наблюдению за ремонтом дома. От всякого вознаграждения Белингер скромно отказался, но очень обрадовался тому, что сможет еще раз посетить дом, который так напоминает ему о юности, к сожалению, уже бесконечно далекой. Они обменялись рукопожатием и посмотрели друг другу в глаза. У адвоката они казались влажными, Греслер же и сейчас не ощущал того волнения, которого напрасно ждал целый день и которое могло бы рассеять неприятный осадок, оставшийся от встречи с другом.
Через минуту он уже был на улице, мучительно ощущая свою внутреннюю опустошенность. Небо прояснилось, и воздух потеплел. Доктор погулял по главной улице, останавливаясь перед витринами магазинов и чувствуя легкое удовлетворение при мысли о том, что и в его родном городе повсюду начинает отчетливо сказываться современный стиль. Наконец, он зашел в магазин мужских мод, где собирался купить несколько мелких туалетных принадлежностей и шляпу.
Против обыкновения, шляпу он выбрал на этот раз мягкую и с довольно широкими полями; глянув в зеркало, он пришел к выводу, что она идет ему гораздо больше, чем твердые котелки, которые он считал необходимым носить раньше, и убедился в своей правоте, когда, продолжая прогулку в наступающих сумерках, заметил, как много женщин и девушек бросают на него взгляды. Внезапно ему пришло в голову, что тем временем могло прийти письмо от Сабины, и он заспешил домой. Там его действительно ждало несколько писем, большинство из которых было переслано из курортного городка, но от Сабины ничего. Сначала Греслер почувствовал разочарование, но потом понял, что ожидал невозможного, более того - невероятного; он вновь ушел из дому и отправился слоняться по улицам. Затем ему вдруг захотелось сесть в проходящий мимо трамвай и проехать остановку. Он встал на задней площадке и впервые с легкой досадой подумал о том, что на месте окраины, через которую он сейчас едет, в годы его юности расстилались только поля и луга. Большинство пассажиров мало-помалу вышло, и только теперь он заметил, что кондуктор так и не подошел к нему. Он оглянулся по сторонам и увидел, что на него дружелюбно, хоть и насмешливо смотрят чьи-то глаза. Принадлежали они молоденькой, чуточку бледной девушке в простом светлом платье, стоявшей уже довольно долго рядом с ним на площадке.
- Вы, конечно, удивляетесь, почему не подходит кондуктор, - сказала она, закинув голову и весело глядя на Греслера из-под черной плоской соломенной шляпки, которую она одной рукой придерживала за поля.
- Конечно, - несколько натянуто ответил он.
- А у нас нет кондукторов, - пояснила девушка. - Видите, вон там, впереди, около вожатого, есть ящик. Туда нужно бросить десять пфеннигов, и все в порядке.
- Благодарю! - сказал доктор, прошел вперед, сделал то, что ему посоветовали, вернулся и повторил: - Благодарю, фрейлейн. Это поистине очень удобное новшество, особенно для жуликов.
- Ну, не скажите, - возразила девушка. - Жители нашего города - люди честные.
- Мне, разумеется, и в голову не приходит сомневаться в этом. Но вот за кого бы, например, приняли здесь меня?
- За приезжего. Ведь вы и есть приезжий? Она с любопытством взглянула на него.
- Можно назвать меня, конечно, и так, - согласился Греслер, посмотрел на улицу и снова быстро повернулся к своей соседке. - Ну, а какого рода приезжим вы меня считаете?
- Ясно, что вы немец, быть может, даже из соседних мест. Но вначале я думала, что вы издалека - из Испании или Португалии.
- Из Португалии? - повторил он и невольно дотронулся до своей шляпы. Нет, конечно, я не португалец. Хотя и знаком немного с этой страной, словно вскользь добавил он.
- Я так и думала. Вы, конечно, порядком попутешествовали?
- Да, немного, - ответил Греслер, и в его глазах тускло забрезжило воспоминание о чужих морях и странах. Он не без удовольствия отметил про себя, что во взгляде девушки помимо любопытства появилась некоторая доля восхищения. Но тут же она неожиданно объявила:
- Здесь я выхожу. Желаю вам приятных встреч в нашем городе.
- Благодарю вас, фрейлейн, - сказал Греслер и приподнял шляпу.
Девушка вышла и уже с улицы помахала ему - фамильярнее, чем можно было ожидать после столь краткого знакомства. Осмелев, Греслер уже на ходу выпрыгнул из вагона, подошел к удивленно остановившейся девушке и сказал:
- Поскольку вы пожелали мне приятных встреч, фрейлейн, а наша с вами началась столь многообещающе, нам, быть может, лучше всего...
- Многообещающе? - прервала его девушка. - Я бы не сказала.
Это прозвучало честным отказом. Поэтому продолжал он уже несколько скромнее:
- Я хотел сказать, фрейлейн, что вы такая прелестная собеседница и мне было бы очень жаль...
Она слегка пожала плечами.
- Я уже дома, и меня ждут к ужину,
- Ну, хоть четверть часика.
- Право, не могу. Спокойной ночи, И она пошла прочь.
- Пожалуйста, не уходите! - воскликнул доктор Греслер таким почти испуганным тоном, что девушка остановилась и рассмеялась. - Не можем же мы так вдруг оборвать наше знакомство.
Девушка снова обернулась и со смехом глянула на него из-под своей темной шляпки.
- Конечно, нет, - сказала она, - это просто невозможно. Раз уж мы познакомились, так оно и должно остаться. И если мы где-нибудь встретимся, я сразу вспомню: это господин... из Португалии.
- А если бы я попросил вас, фрейлейн, предоставить мне возможность такой встречи, чтобы поговорить с вами часок?
- Сразу целый часок? У вас должно быть много свободного времени.
- Сколько угодно, фрейлейн.
- А у меня, к сожалению, нет.
- И у меня тоже не всегда.
- Сейчас у вас, видимо, отпуск?
- В известной степени. Я ведь врач. Разрешите представиться - доктор Эмиль Греслер. Я здесь родился, и здесь я дома, - добавил он быстро, словно чувствуя себя в чем-то виноватым.
Девушка рассмеялась.
- Значит, здешний? - удивилась она. - Но до чего же вы ловко притворялись! С вами и впрямь нужно держать ухо востро.
Покачивая головой, она смотрела на него.
- Итак, когда же я снова увижу вас? - настойчиво повторил Греслер.
Она задумчиво посмотрела в пространство, затем сказала:
- Если вам это не очень скучно, можете завтра вечером опять проводить меня домой.
- С удовольствием. Где вас подождать?
- Лучше всего, если вы погуляете у входа в магазин - я ведь служу в перчаточном магазине на Вильгельмштрассе двадцать четыре. Мы закрываемся в семь. И тогда вы можете, если хотите, снова проехаться со мной на трамвае, - усмехнулась она.
- У вас действительно нет больше времени для меня?
- А что же я могу еще придумать? Я должна быть дома в восемь.
- Вы живете вместе с родителями, фрейлейн?
- Теперь я тоже должна вам сказать, кто я. - Она снова взглянула на него. - Меня зовут Катарина Ребнер, мой отец служит на имперской почте. А живем мы - папа, мама и я - вон там, видите, на втором эта же, где открыто окно. А еще у меня есть сестра, только она замужем. Сегодня вечером она с мужем придет к нам - они каждый четверг приходят. Поэтому я и спешу домой.
