Море в поэзии Серебряного века - Коллектив авторов
Обломки мертвых кораблей
Колышет ветер меж волнами,
Хоронит в пене у камней.
И бесконечно далеки
От мира слов и сожаленья,
Шуршат прибрежные пески
И веют холодом тоски
И равнодушием забвенья.
И навсегда обречены
Внимать своим же отголоскам,
Гремят на море валуны,
И нет конца несчетным всплескам
Неумолкающей волны…
У древних берегов морей —
В последний час – душа не прячет
Любви и горести своей
И, умирая, плачет, плачет,
Все неутешней, все больней.
О, милой жизни краткий сон
И пробуждение в пустыне,
Где жуткий звездный небосклон —
Как пепел меркнущих времен,
Устало тлеющих доныне.
Где нет надежд и нет путей,
Где тяжко дышит хаос темный,
И трупы мертвых кораблей
Колышет ветер неуемный
У древних берегов морей.
Ганин Алексей Алексеевич
(1893–1925)
Поэт и прозаик, близкий друг Сергея Есенина, представитель новокрестьянского направления в русской поэзии XX века. Художественный мир поэзии Ганина близок таким творцам, как С. Есенин, Н. Клюев, П. Карпов. Новокрестьянская поэзия основывается на сюжетах земледельческого труда, быта и русской духовности.
3. Р.[2]
I
Русалка – зеленые косы,
Не бойся испуганных глаз,
На сером оглохшем утесе
Продли нецелованный час.
Я понял, – мне сердце пророчит,
Что сгинут за сказками сны,
Пройдут синеглазые Ночи,
Уснут златокудрые Дни.
И снова уйдешь ты далече,
В лазурное море уйдешь,
И память о северной встрече
По белой волне расплеснешь.
Одежды из солнечной пряжи
Истлеют на крыльях зари,
И солнце лица не покажет
За горбом щербатой горы.
II
Косматым лесным чудотворцем
С печальной луной в бороде
Пойду я и звездные кольца
Рассыплю по черной воде.
Из сердца свирель золотую
Я выкую в синей тоске
И песнь про тебя забытую
Сплету на холодном песке.
И буду пред небом и морем
Сосновые руки вздымать,
Маяком зажгу мое горе
И бурями- песнями звать.
Замутится небо играя,
И песню повторит вода,
Но ветер шепнет умирая:
Она не придет никогда.
III
Она далеко, – не услышит,
Услышит, – забудет скорей;
Ей сказками на сердце дышит
Разбойник с кудрявых полей.
Он чешет ей влажные косы —
И в море стихает гроза,
И негой из синего плеса,
Как солнце, заискрят глаза.
Лицо ее тихо и ясно,
Что друг ее, ласковей струй,
И песней о вечере красном
Сжигает в губах поцелуй.
Ей снится в заоблачном дыме
Поля и расцвеченный круг,
И рыбы смыкают над ними
Серебряный, песенный круг.
IV
И снова горящие звуки
Я брошу на бездны морей.
И в камень от боли и муки
Моя превратится свирель.
Луна упадет, разобьется.
Смешаются дни и года,
И тихо на море качнется
Туманом седым борода.
Под небо мой радужный пояс
Взовьется с полярных снегов,
И снова, от холода кроясь,
Я лягу у диких холмов.
Шумя протечет по порогам,
Последним потоком слеза,
Корнями врастут мои ноги,
Покроются мхами глаза.
Не вспенится звездное эхо
Над мертвою зыбью пустынь,
И вечно без песен и смеха
Я буду один и один.
1917
Гарднер Вадим Данилович
(1880–1956)
Поэт. Лирика поэта отличается старинной манерой, ясность мысли в ней сочетается с чистотой переживаний. Особенно характерны в этом отношении рождественские стихотворения, в которых взрослые становятся детьми. В стихах Гарднер создал собственную идеальную страну, где правит внутренняя гармония. В то же время в его поэзии есть мотивы одиночества, разобщённости с враждебным, холодным, смеющимся миром.
Финский сонет
Люблю я шум прохладного прилива,
И пену волн и ветра дикий вой;
Громады туч несутся горделиво,
Волна бежит и в камень бьет крутой.
Поклон дерев люблю, песок зыбливый,
И острый след, оставленный волной,
И грома треск, блеск молньи торопливый,
Поток дождя с его густою мглой —
И корни ольх, поднятые водою,
И качку лайб то носом, то кормою,
Люблю твой гул, живительный прибой!
Ты мне мила, суровая природа
Финляндии, страны моей родной —
Сосна, гранит, на море непогода.
Метсакюля. Финляндия
Гастев Алексей Капитонович
(1882–1939)
Поэт, писатель, русский революционер, профсоюзный деятель. Один из идеологов Пролеткульта. Его излюбленный жанр – стихотворения в прозе, которые держатся даже не на ритме, а на мощном посыле поэта, повелительной интонации. Его стихи – это поэзия о рабочих массах, символизирующая его власть и правоту, где реалистические детали смешиваются со смелыми метафорами и мотивами, граничащими с фантастикой.
Я люблю…
Я люблю вас, пароходные гудки, —
Утром ранним вы свободны и легки,
Ночью темной вы рыдаете, вы бьетесь от тоски.
Я люблю тебя, убогий, грязный трюм,
Этот бешеный подвальной жизни шум,
То мятежный, то, как омут, зол-угрюм.
Я люблю тебя, суровая корма:
Стоном песен рулевых ты вся полна,
Но голубит и ласкает тебя вольная волна.
Я люблю и вечно хмурую трубу,
Что все смотрит – не насмотрится в судьбу,
