Дневник души - Борис Яковлевич Пинскер
Эти слова заставили Андрея ощутить холод по спине. Он оглянулся на свою комнату, освещённую тусклым светом лампы. Всё было как обычно, но чувство тревоги нарастало. Ему казалось, что он не один.
— Ты думаешь, это связано со снами? — спросил он, пытаясь найти рациональное объяснение происходящему.
— Я не знаю, — ответила Ирина. — Но у меня есть идея. Мы должны встретиться и поговорить. Возможно, вместе мы сможем понять, что происходит.
Андрей согласился. Он чувствовал, что оставаться одному в этот момент было слишком опасно. Они договорились встретиться через час, и он начал собираться, стараясь не обращать внимания на странный запах, который всё ещё витал воздухе.
Прежде чем выйти из квартиры, он заметил что-то странное на своём письменном столе. На поверхности, где раньше лежали его записи, теперь были видны слабые следы, похожие на обугленные линии. Они напоминали руны или символы, но он не мог их прочитать. Андрей попытался стереть их рукой, но они не исчезли.
Его дыхание участилось. Он сделал снимок этих знаков на телефон, чтобы показать Ирине, и поспешно вышел из квартиры, чувствуя, что каждый шаг приближает его к чему-то неизбежному.
Глава 19. Лица на воде
Андрей сидел на берегу реки, вдоль которой он часто гулял, чтобы успокоить мысли. Её спокойное течение всегда помогало ему обрести хоть немного ясности в хаосе, который стал его жизнью. Но сегодня всё было иначе. Вода, обычно прозрачная и отражающая окружающий мир, казалась странно мутной, будто сама река хранила какой-то секрет.
Он склонился ближе, чтобы рассмотреть отражение. Лицо Ирины мелькнуло на поверхности — она была не рядом, а где-то вдали, но её образ возник воде совершенно ясно. Андрей вздрогнул и отшатнулся, сердце забилось быстрее. "Это невозможно", — подумал он.
Его взгляд снова притянуло отражение, как будто сама река звала его. Теперь он видел не только Ирину, но и другие лица — незнакомые, но странно знакомые. Мужчина в доспехах с глубокими шрамами на лице, женщина с яркими зелёными глазами, старик с длинной седой бородой. Все они смотрели прямо на него, их губы шевелились, будто пытались что-то сказать.
Андрей ощутил холод, пробирающийся сквозь кожу, хотя вечер был тёплым. Он попытался отвести взгляд, но не смог. Лица сменялись одно за другим, каждое из них вызывало в нём странное чувство узнавания, как будто они были частью его самого. И вдруг — его собственное лицо, но не таким, каким он его знал. В отражении он был старше, с печатью усталости и горечи на лице. Глаза смотрели на него с укором.
"Что ты сделал?" — голос прозвучал прямо в его голове. Андрей вскрикнул и отшатнулся, упав на траву. Круги на воде разошлись, и отражения исчезли, словно их никогда не было.
Он попытался прийти в себя, но страх сковал его. "Это не галлюцинация, это что-то большее," — подумал он. Вода больше не была его утешением, она стала зеркалом, которое показывало ему то, что он не хотел видеть.
На следующий день Андрей избегал рек и озёр, даже луж на тротуаре. Он начал бояться смотреть в окна, опасаясь увидеть там что-то, что не должно быть. Даже зеркала в его квартире теперь были покрыты тканью — их отражения пугали его всё больше.
Ирина заметила его тревогу. Когда они встретились, она спросила, что случилось. Андрей, дрожа, рассказал ей обо всём, что видел в реке. Она внимательно слушала, а затем сказала: "Я думаю, это не просто видения. Возможно, ты начинаешь видеть то, что было раньше — или то, что будет."
Её слова заставили его задуматься. Но что, если он не готов узнать правду? Андрей чувствовал, что за отражениями скрывается что-то большее — что-то тёмное, что он пока не мог понять.
Глава 20. Вопросы без ответов
Андрей снова сидел в тускло освещённой комнате гипнолога, чувствуя себя словно на пороге неизведанного. Гипнолог, мужчина средних лет с глубокими морщинами на лице, внимательно смотрел на него, будто пытаясь прочесть его мысли. На столе между ними стояла свеча, её пламя мерцало, отбрасывая причудливые тени на стены.
— Вы говорили, что хотите попробовать контролировать регрессии, — начал гипнолог, скрестив пальцы. — Это возможно, но я должен предупредить: такие эксперименты связаны с риском. Чем глубже вы погружаетесь, тем сильнее стирается граница между вашим сознанием и тем, что скрыто внутри. Иногда люди теряются в этих состояниях.
Андрей кивнул, но внутри него росло беспокойство. Последние события заставили его сомневаться в собственной реальности. Сны о прошлых жизнях, странные явления в настоящем — всё это напоминало ему, что он стоит на грани чего-то большего, чем просто игра разума.
— Я чувствую, что эти регрессии становятся всё более неконтролируемыми, — сказал Андрей, глядя на свечу. — Иногда я вижу образы даже без гипноза. Они приходят сами собой, как будто прошлое пытается прорваться в настоящее. Может быть, если я научусь управлять этим, я смогу понять, что происходит.
Гипнолог вздохнул, его лицо стало серьёзным.
— Контроль — это иллюзия, Андрей. Ваша связь с этими жизнями, с этими воспоминаниями… она сильнее, чем вы думаете. Вы не просто наблюдаете за прошлым. Вы становитесь его частью. Чем больше вы пытаетесь вмешиваться, тем больше рискуете потерять себя. Наша цель разорвать эту связь, а вы всё больше и больше погружаетесь в эти прошлые жизни.
Андрей почувствовал, как по спине пробежал холод. Слова гипнолога звучали как предупреждение, но он не мог остановиться. Ему нужно было узнать правду, даже если это привело бы к опасности. Его разум был охвачен жаждой понимания: почему он видит эти жизни? Почему они оставляют следы в его настоящем? И главное — что это за фигура, которая начала появляться в его видениях?
— Я должен попробовать, — твёрдо сказал он, подняв взгляд на гипнолога. — Я не могу спокойно жить, не зная, что со мной происходит.
Гипнолог молча кивнул, словно понимая, что отговаривать Андрея бесполезно.
— Хорошо, — наконец произнёс он. — Но вы должны помнить: если вы почувствуете, что теряете контроль, немедленно скажите мне. Я выведу вас из регрессии.
Андрей кивнул, ощутив странное волнение. Гипнолог начал готовить комнату для сеанса, зажигая дополнительные свечи ставя их в круг. Андрей заметил, что пламя свечей не было обычным. Оно дрожало, словно реагируя на присутствие чего-то невидимого.
— Что с огнём? —
